Волкодлак. Жизнь среди предков - Вадим Владимирович Чинцов
Бывать на операциях приходилось часто. Но случались и вовсе критические моменты. Поступает радиограмма от действующей разведгруппы: три семерки (SOS). «Веду бой. Прошу эвакуацию. Двое раненых, один убитый». Я докладываю о случившемся начальнику штаба армии. «Надо лететь»,— приказывает генерал Тер-Григорянц. КП авиации находился на втором этаже штаба. Я быстро направляюсь туда. Полковник Махонин из штаба армейской авиации осуществляет связь с разведотделом. Приходится постоянно с ним работать. Мы научились понимать друг друга с полуслова.
— В районе Гардеза разведгруппа терпит бедствие.
— Есть. Принято. Даю команду командиру Пятидесятым отдельным смешанным авиационным полком.
После этого дорога на аэродром. Там меня ждут два вертолета. Я бегу к ведущему. Машины взлетают и ложатся на курс в заданный район. Командир разведгруппы выходит на связь с «вертушкой». Когда мы прибыли, обкуренные духи все лезут и лезут, ведя огонь по нашей высоте. Помогаю командиру группы погрузиться в вертолет, у него перебито бедро. Стою спиною к духам, ожидая попадания автоматной очереди в спину, вхожу в яр, однако повезло, пули то и дело свистели рядом. Возвращаемся, выходим из вертолета, командир показывает: «Смотри, весь бок в пробоинах».
Однажды боевые действия шли невдалеке от афгано-иранской границы. Я тогда был в составе оперативной группы. Утром прилетает начальник штаба армии. Увидев меня, поздоровался и говорит: «Иди, пообщайся с командиром ведущего вертолета». Подошел. Летчик сообщает информацию: когда они заходили на посадку в двух километрах отсюда, заметили группу в полтора десятка человек, все с оружием.
Я быстро организовал трех солдат-разведчиков, прыгнул вместе с ними в вертолет и полетели. Пилот повел борт низко над землей, и вскоре разведчики увидели в иллюминаторы разбегающихся в разные стороны людей. «Духи, — сказал кто-то из солдат. — С той стороны границы идут».
Я не задумываясь дал команду — Наносим удар.
Летчик успешно справился со своей задачей, потом посадил вертолет. Незваных гостей обыскали. У каждого в кармане обнаружили удостоверение исламского комитета. Все, как положено, с фотографией. Судя по всему, духи шли из лагеря подготовки моджахедов. Снабжены по полной: оружие, боеприпасы, медикаменты, сухой паек.
Возвратившись в лагерь, я доложил обо всем начальнику штаба, показал документы.
Генерал обрадовался — Как я тебя нацелил!
Казалось бы, вот и вся история. Ан, нет. Она имела свое гнусное продолжение. Кто-то накатал «телегу», мол, подполковник Колдун дал команду пилоту, и расстреляли ни в чем не повинных мирных афганцев. Вызывает меня начальник особого отдела и, ухмыляясь, спрашивает:
— А расскажи-ка мне, разведчик, кого вы там поубивали?
— Бандитов мы там поубивали, — отвечаю я, не понимая сути претензий.
— Нет, дорогой, по моим данным, это были простые афганцы.
Пришлось вынуть из полевой сумки документы.
— А еще можем пройти на склад. Там оружие этих «мирных афганцев» храниться, все до единого ствола по описи.
Начальник особого отдела был страшно недоволен таким разворотом событий. Какое резонансное дело можно было бы состряпать: заместитель начальника разведки армии с вертолета лично поубивал мирных афганцев! Но, судя по всему, этого подполковника голыми руками не возьмешь. И тогда особист решил изъять документы моджахедов и уже к ним ручки протянул. А документов нет. Попробуй докажи, Колдун, что ты не верблюд. Но и тут не вышло. Я вернул документы в свою сумку.
Однако, несмотря на все доказательства, начальник особого отдела закусил удила и упрямо настаивал на своем: Колдун угробил простых афганцев. Дело дошло до посла СССР в Афганистане Табеева. Прилетел сам Ахромеев. Я в который раз дал объяснение, предъявил документы. Вместе с прокурорскими работниками штабные вылетели на место происшествия. Вскрыли захоронения. Выяснилось, что это банда моджахедов, которая прошла подготовку на территории Ирана. Доложили Ахромееву. Тот приказал представить меня к награждению орденом Красной Звезды.
Благодаря завербованным мною агентам в среде боевиков, я в марте получил сведения о лагере Бадабер. Я подготовил доклад о необходимости проведения операции силами офицеров ГРУ на территории Пакистана, целью которой было освобождение наших пленных. Начало и середину апреля восемьдесят пятого года я посвятил проведению разведки. Я лично, переодевшись моджахедом, перешел границу и за день, преодолев почти пятьдесят километров и добрался до небольшого кишлака Зангали, расположенном в десяти км южнее Пешавара. Между кишлаком и селом Бадабер расположился лагерь беженцев. По сведениям, полученным от моих агентов, при нём был организован «Центр подготовки боевиков Халида ибн Валида», где под руководством военных инструкторов из США, Пакистана, Китая и Египта проходили обучение будущие моджахеды, намеревавшиеся вернуться в Афганистан для продолжения сопротивления контингенту советских войск. Всего в лагере работали шестьдесят пять инструкторов по военному делу, преимущественно из Пакистана и Египта. Шестеро из них были гражданами США.
Лагерь вместе с военной базой занимал огромную площадь — около пятисот гектаров. Помимо глинобитных домишек и палаток там располагались шесть складских помещений с оружием и боеприпасами и три тюрьмы. Сюда привозили военнослужащих Вооружённых сил ДРА и «шурави», советских военнопленных, захваченных на протяжении двух последних лет в Панджшере и Карабаге. До этого они содержались преимущественно в зинданах, оборудованных каждым отрядом самостоятельно. Всего в Бадабере, находились около сорока афганских и четырнадцати советских военнопленных. Во время заключения любое общение с шурави и афганскими военнопленными было запрещено. Любого, пытавшегося заговорить, бичевали. Советских пленных использовали на самых тяжёлых работах, за малейшую провинность жестоко избивали; одновременно душманы склоняли пленных к принятию ислама. Мне удалось незаметно под отводом глаз подобраться к одному их наших пленных, которого заставили крупные камни стаскивать в одно место, откуда их каждые три часа забирал грузовичок.
Я присел в паре метров от изможденного парня, одетого в какое-то рванье и обратился к нему по-русски — Я свой, советский разведчик, не дергайся и продолжай работу.
Пленный с удивлением обернулся и прошептал — Что за хрень! Ты где? Или у меня крыша потекла?
— Я рядом, не крути башкой. Сколько вас, советских пленных? И где конкретно вас содержат?
— Охренеть! Я тебя слышу, но ни хуя не вижу что за глюк?
— Не бери в голову. Я и
