Хамелеон – 4 - Константин Николаевич Буланов
— Да, так будет более наглядно, — дозволительно кивнул Сталин, не встретив какого-либо негатива со стороны собравшихся. Всем было действительно интересно, поскольку являлось чем-то новым для них.
— Ну вот! Как видите, товарищи, сам корпус танка относительно узок и лишь кажется громоздким благодаря широким гусеницам и развитым надгусеничным полкам, внутреннее пространство которых, если смотреть с фронта, образует равнобедренный треугольник. — Взяв деревянную указку, Александр принялся очерчивать её кончиком контур обозначенной геометрической фигуры на лобовой проекции своего танка. — Когда вражеский снаряд поражает внешнюю броню, то он подрывается вот в этом пространстве, — указка уткнулась в центр треугольника, — и далее его осколки прилетают в наклонную броню внутреннего бронекорпуса, от которого рикошетируют вниз, ударяя по 15-мм нижней плите основания данного треугольника и находящимся под ней гусеницам с опорными катками подвески. Да, это тоже неприятные повреждения, но критического влияния на боеспособность машины, скорее всего, не будет. Я сейчас говорю — «скорее всего», поскольку не способен рассчитать всё это математически. Тут необходимы натурные испытания на готовом бронекорпусе, как это когда-то имело место быть при постройке наших линкоров, — специально не стал он упоминать о царских временах, обойдясь нейтральным словом — «наших». — Тогда часть отсека такового линкора врезали внутрь старого списанного броненосца и после расстреливали его из крупнокалиберных орудий, чтобы выявить возможные ошибки в конструкции новейших на тот момент кораблей. Вот и мы можем поступить точно так же. Нет нужды даже строить весь корпус целиком. Достаточно будет изготовить части одного борта, чтобы проверить данную теорию на практике. Ведь, помимо защиты от бронебойных снарядов и мощных фугасов дивизионных гаубиц, способных расколоть силой своего подрыва весьма толстую броню, тут решается еще одна сложная проблема, с которой сталкиваются все проектировщики танков. В означенном пространстве мы можем разместить весьма объемные топливные баки, что протянутся вдоль большей части борта танка. Как результат, и баки получат действенную защиту от огня противника, и экипаж не будет кататься на самоходном крематории, в котором эти самые баки занимают немалое пространство внутри боевого отделения.
— А почему вы так уверены, что в остальных представленных проектах топливные баки размещены именно в боевом отделении? — вновь проявил прозорливость «вождь», задав очень правильный вопрос, чем действительно помог Геркану. Без такового вопроса бывший краском еще долго крутил бы словесные кружева, чтобы выйти к данной теме и размазать проекты своих конкурентов. А так теперь он всегда мог сослаться на проявленный интерес главного человека в стране.
— Так, судя по видимым мною конструкциям, их просто-напросто более некуда девать, — едва заметно пожал плечами Александр. — Банально более нигде нет свободного места. А баки при этом требуются очень объемные! Моторы-то у нас применены бензиновые и очень мощные. То есть изрядно прожорливые! Авиационный же бензин мгновенно вспыхнет при малейшем пробитии бронекорпуса и повреждении бензобака хотя бы одним раскаленным осколком. Потому я и упомянул такое некрасивое выражение, как «самоходный крематорий». Ведь оно в полной мере отражает суровую действительность! И, как бы кощунственно это ни звучало, экипажи тяжелых танков это вам не экипажи общевойсковых. На тяжелые танки могут попасть лишь лучшие специалисты своего дела. Лишь кадровые командиры, старшины и в отдельных случаях сверхсрочники. Иные попросту не совладают со столь серьезной техникой, а куда скорее поломают её от нехватки опыта и знаний. Это будет элита танковых войск. Лучшие из лучших! Те, кого мы никак не имеем права терять вместе с подбитой машиной. Машину-то можно будет попытаться отремонтировать или же произвести новую за месяц-другой. Тогда как экипаж на нее придется готовить не менее полугода, а то и целый год, расходуя при этом огромные средства. То же топливо, снаряды и ресурс тяжелых учебных машин обойдутся нам очень дорого. К этому, кстати, тоже заранее следует быть готовым, коли мы желаем иметь на вооружении столь колоссальные машины.
— Это так? Вы разместили топливные баки в боевых отделениях? — на сей раз вопрос главы СССР предназначался Барыкову и Котину. — Ну? Чего молчите? Товарищ Котин, вам имеется, что сказать на сей счет?
— Как верно указал главный конструктор обсуждаемого танка, — начал было Жорес Яковлевич, однако тут же был прерван и поправлен самим Сталиным.
— Товарищ Геркан, — «напомнил» фамилию выступающего инженера Иосиф Виссарионович, не забыв при этом придавить суровым тоном «забывчивого» Котина, который явно перестраховывался, не желая называть заключенного «товарищем».
— Да, совершенно верно, товарищ Сталин, — мигом поспешил исправиться главный конструктор СКБ-2 «Кировского завода». — Так вот, как верно указал товарищ Геркан, моторы у нас прожорливые, а места внутри танка более нигде не имелось. В моторно-трансмиссионное отделение мы смогли втиснуть лишь два столитровых бака, тогда как остальные расположили вдоль бортов боевого.
— У вас сделано так же, товарищ Барыков? — перевел секретарь ЦК ВКП(б) свой взгляд на директора 185-го завода.
— В нашем танке половина баков располагается вдоль пола боевого отделения. Точно так же, как это реализовано на Т-34, — попытался прикрыться уже однажды принятым решением Николай Всеволодович. — Иначе пришлось бы сокращать дальность хода до 80–100 километров по шоссе и до 50–60 километров по бездорожью. Да и защиту бакам 75-мм борт дает лучшую, нежели те 45-мм, что указаны на чертеже товарища Геркана. В то время как его танк уже будет полыхать из-за пробитых баков, танк нашей конструкции всё еще будет сражаться!
— Товарищ Геркан, вы согласны с мнением товарища Барыкова о том, что ваш танк куда скорее окажется подбит и начнет гореть? — взгляд главы СССР вернулся вновь к докладчику.
— Согласен, товарищ Сталин, — к удивлению всех собравшихся
