Студент - Всеволод Советский

— Эй, ребятки… Перекур? Ладно. Как закончите — ко мне, задание дам.

— Дядя Коля! — внезапно для себя воскликнул я. — Можно на два слова?

— Ну? — он в три секунды очутился рядом.

В этот миг я ощутил себя оторвавшимся от твердой почвы и летящим в свободном полете — вверх или вниз, как повезет. И твердо сказал:

— Мы бы хотели отметить с вами первый рабочий день. Только мы двое! Наш третий, — я кивнул на распахнутые ворота, — персона ненадежная.

Говоря это, я смотрел Савельичу прямо в глаза. Они были бледно-голубые, как будто выцветшие. Спокойные. Ничего в них и не изменилось, когда после секундной паузы он спросил:

— И сами будете?

— Нет, — мгновенно ответил я. — Мы пока того…

— Под колпаком, — Саша ухмыльнулся.

— У Льва Сергеича? — дядя Коля понимающе подмигнул нам. — Да, мужик справедливый, но строгий. Раз дали слово — то держите.

— А вы? — тут же ввернул я.

— А я давно никому никаких слов не даю, — сказал Савельич спокойно, но жестко. — Кроме присяги. Как призвался в сороковом, вот тогда слово дал один раз на всю жизнь. И все! Ладно, я вас понял. После обеда покалякаем. А сейчас пошли работать.

И дальше мы втроем по приказу завсклада перетаскивали разное барахло со стеллажа на стеллаж. В этом, разумеется, была какая-то система, но я в нее не вникал. Дядя Коля сверялся с несколькими амбарными книгами, иногда матерно бормотал под нос, когда реальность не сходилась с документацией, иной раз громовым голосом вызывал Раису Павловну, тогда мат становился обоюдным. Кладовщица в выражениях себя совсем не ограничивала.

Все это продолжалось в районе часа, после чего наш босс скомандовал перерыв на обед:

— Эй, пролетариат, давай на обед! Талоны выдали?.. Отлично! Вали в нашу столовку… Стой, это далеко, сейчас оказию найду. А уж назад пешком прогуляетесь, если никто не подбросит.

Энергии, несмотря на возраст, у Савельича было на пятерых. Он куда-то исчез, а через несколько минут послышалось тяжелое громыхание, из-за складского угла вырулил электрокар ЭК-2, плод остроумия советской инженерной мысли. Сей самоходный транспорт представлял собой весьма массивную тележку с электродвигателем и аккумулятором, управляемую водителем стоя на небольшой площадке с одной тормозной педалью и двумя рулевыми рычагами, примерно как в тракторе. Причем «водила» мог на своем педальном пятачке разворачиваться на 180 градусов, меняя направление хода и гоняя шуструю машинку то лицом к грузовой платформе, то спиной к ней. Вправду, тачка была очень удобная, мобильная, на складах, аэропортах, вокзалах незаменимая. И везти могла две тонны! Как вполне нормальный грузовик.

Вот такая штуковина желтого цвета под управлением разбитной коренастой девицы лет двадцати пяти и подкатила к нам.

— Здорово, студенты! — радостно крикнула рулевая, тормозя педалью. — Это вас, что ли к столовке закинуть? Савельич просил.

— Нас, мадемуазель, — Саша с подозрением оглядел платформу, на которой лежал здоровенный деревянный ящик и не было и намека на ограждение. — Если по пути не растеряете.

— Не боись, братишка! (она покрепче выразилась). Держись крепче, и все пучком!

— За вас можно держаться? — галантно спросил Саша.

— Попробуй! Только смотри, как бы потом до ЗАГСа не додержаться! — и она звонко захохотала. Но Саня тоже не полез в карман за словом:

— Мне ЗАГС противопоказан по состоянию организма. Витек! Если что, ты у нас за кавалера будешь. Все, садимся в такси!

Витя страшно смутился, покраснел, из чего я мгновенно сделал вывод, что в отношениях с девушками он, похоже, пока чистый лист. Он что-то невнятно пробурчал, полез на платформу, за ним мы с Сашей, сели на ящик. Наша «таксистка» рванула рычаг, и мы помчались, на самом деле неожиданно подскакивая, хватаясь друг за друга, а где-то проявляя и чудеса эквилибристики.

Пока мы так залихватски катили, Саша незатейливо любезничал с девушкой, я вдруг озадачился интересным вопросом. А вот я, семнадцатилетний Василий Родионов! Испытывал ли я половой контакт с женщиной?..

Я невольно мыслил такими казенными формулировками, даже не знаю, почему так получилось. Как будто немного стеснялся такого разговора с самим собой. Все физиологические реакции моего организма совершенно соответствовали возрасту и состоянию половозрелого парня с полноценным либидо. Это было нормально, точнее, здорово, но потому-то внезапный вопрос меня и огорошил. По здравой логике, вряд ли Василий успел в маленьком городке с патриархальными нравами вкусить запретного плода, но кто ж его знает…

Под такие рассуждения и шутки-прибаутки старших товарищей мы достигли конторы. Аппетит к этому времени я уже ощущал нешуточный, да и соратники мои, похоже, тоже. В столовую понеслись бодрым аллюром.

Народу, к счастью, было немного: две тетушки явно конторского вида. Они, правда, обошлись без талонов, набрали блюд по выбору, ну а нам вручили по комплексному обеду: винегрет, рассольник, шницель с картофельным пюре, сдобренный знаменитым рыжим соусом, стандартным по всему СССР, а также кисель нежно-розового цвета, неизвестно из чего, но приятного кисловатого вкуса. Вообще все блюда были приготовлены вполне прилично. В шницельный фарш наверняка труженики общепита навертели изрядно хлебного мякиша, так ведь это само по себе не так уж и плохо. Не гадость же какая-то. Словом, слюна и желудочный сок у нас поперли от души. С обедом мы расправились минут за десять, а Витек и вовсе спринтерски. Он, бедолага, похоже, был всегда голодный, это так сказать, его рабочее состояние.

Ощущая приятное чувство сытости, мы расположились в тенечке, образованном углом здания и его подсобного помещения. Судя по всему, это раньше была котельная: технопарк образовался еще до эпохи гигантских теплоэнергоцентралей, и зимой снабжался теплом автономно. Саня со вкусом курил, мы просто балдели, бессознательно переживая светлый летний день, свои молодость, здоровье и легкомыслие. И естественное ощущение того, что нам семнадцать лет, вся жизнь впереди…

По пришествии на место работы Савельич заставил нас перетаскивать из одного ангара в другой какие-то химикалии в плотных полиэтиленовых упаковках. Оказалось, что склад № 27 вовсе не одно помещение, как поначалу я подумал, а целых четыре: еще 27а, 27б и 27в, причем 27в у черта на куличках. Короче, время пролетело быстро, и вот уже пять часов, скоро конец рабочего дня. В этот самый момент Раиса Павловна, зашедшая в «кабинет» дяди