Волк 8: Лихие 90-е - Никита Киров
Один засунул пальцы в рот, достал жвачку и наклеил на глазок. Больше я ничего не видел. В дверь начали молотить кулаками и ногами.
— Открывай! — рявкнул один. — Кому говорят, б**? Открывай! Милиция-на!
Прилетело ещё несколько ударов, таких мощных, что в прихожей начало дрожать зеркало. Перебудят всех соседей, но бандитов это не останавливало. Непуганные ещё, не знают, с кем связались.
— А документики покажите, — с усмешкой сказал я через дверь.
— А ты ещё кто⁈ Открывай, бляха-муха, кому говорят! Милиция!
Удары стали сыпаться ещё сильнее. И вдруг стало тихо. Я прислушался, что происходит с той стороны.
— А что происходит? — донёсся голос Машукова. Он звучал спокойно, даже устало. Будто сосед вышел поинтересоваться, из-за чего шум.
— А ты чё-за фраер? Вали отсюда, пока…
Не видел, что там было, но прекрасно понял по звуку. Сначала донёсся скрип кожанки, потом сдавленный вскрик и грохот, когда кто-то очень большой опрокинулся на ступеньки и полетел вниз.
Надо идти на выручку, так что я дёрнул засов двери и пнул её изнутри. Судя по столкновению и специфичному звуку удара, кусок толстого железа соприкоснулся с чьим-то лбом.
Лысый браток охнул и отошёл назад, а потом сполз стене, а Машуков, который быстро справился с одним бандитом, жёстко колотил последнего. А там и Артём подошёл. Пусть он и не был особо техничным бойцом, силы у него всегда было хоть отбавляй.
— В квартиру их, — сказал я, ткнув ногой лысого — Допросим быстренько. А мне надо поговорить.
Быстро понял, где спряталась Юлия, потому что только один шкаф был закрыт, остальные нараспашку. Перед закрытым лежала целая куча одежда, выброшенная наружу.
Открыл дверь и сразу забрал из цепких пальчиков журналистки баллончик с дихлофосом, которым перепуганная внучка Револьда хотела пшикнуть мне в глаза. Не вышло.
— Такое не очень хорошо помогает, — сказал я, покрутив баллон в руках. — Отвлечёт совсем ненадолго, хотя в глазах будет жечь несколько часов. Лучше купите себе перцовку, она надёжнее. Или Удар, проверено в деле.
— Извините, не хотела, — пролепетала она. — Думала, это не вы… А где…
— Мои друзья повели их попить чай, — я кивнул на прихожую, в которой слышались глухие звуки ударов. — Но времени мало, скоро Кузьмичёв поймёт, что случилось. Я могу увести вас в безопасное место, пока не разберёмся с проблемой. Но для этого мне нужны те бумаги, о которых говорил ваш дед.
Юлия устало опустилась на пол котором сидела. Много она не говорила, вернее, говорить-то она могла и всю ночь, но время поджимало. Так что я требовал только основное.
Она жила в Москве, но дела у неё в последнее время шли так себе. Смогла устроиться в одну известную газету, но ничего серьёзного ей не давали, только маленькую колонку криминальной хроники, а её это не устраивало, хотелось большего. Нужно было дать знать о себе чем-нибудь мощным, что будут обсуждать, вот она и приехала к деду в Читу, в надежде, что сможет сделать действительно горячий материал.
Это имело смысл, ведь её дед, который официально числился ей дальним родственником, был полковником КГБ, и даже вполне мог стать генералом, но помешал его тяжёлый характер и любовь к ссорам. Он мог многое знать о людях, кто был на виду. А большое расследование принесло бы Юлии известность.
Дед Револьд проникся идеей и очень захотел помочь внучке, так что достал из закромов обширные запасы компромата, который хранил в особом тайном месте под Читой. Внучку он любил, с нетерпением ждал её приезда, даже купил ей машину ещё летом. И в работе он был рад помочь.
Дальше пошло не так хорошо. Юлия надеялась, что у деда будут данные на какого-нибудь политика или общественного деятеля, ну или хотя бы банкира или знаменитость, но все его накопленные дела касались воров в законе и прочих преступников, да и большинство этих людей уже сгинули в бесконечных разборках начала и середины 90-х.
Ничего этого не тянуло на горячий материал само по себе, но Револьд с присущей ему смекалкой нашёл связи между некоторыми старыми бандитами тех лет и современными бизнесменами.
Дальше дело могло пойти, только всё требовало большой работы с документами, да и дед в какой-то момент стал вредничать, чтобы она не публиковала материал, а подождала подходящего момента.
— Он так и сказал, — недовольно произнесла она. — Вот-вот, Юлька, потерпи немного, вот Борьку скоро посадят, Союз вернут, и надо будет всю эту гниду давить, чтобы у власти не остались. А за день до своей гибели он что-то заподозрил.
— Что именно?
— Говорит ещё, не к добру это всё, — Юлия попутно складывала вещи, стараясь не заглядывать на кухню. — Если что, говорил, позвони Ремезову, он тебе поможет и защитит. А то мало ли… Вот я и позвонила, как про дедушку узнала. Откуда же я знала, что самого Ремезова раньше чуть не убили, я ж местные новости не знаю.
— Эти бумаги нужны мне, — сказал я. — Я тебе помогу, спрячу в безопасном месте, а потом улетишь в Москву, как успокоится. Горячего материала не обещаю, но хотя бы останешься живой. А те дела оставь мне.
— Да толку-то от них? — она наклонилась над баулом и начала его застёгивать, но в молнии застрял красный шарф. — Всё равно там одно старьё…
— И мне от тебя может понадобиться один материальчик, — я встал у двери. — Небольшой, можно даже не на главной странице. Но чем быстрее выйдет, тем лучше.
— Какой ещё?
— Позвоню потом.
Возиться с ней дальше мне было совсем некогда. Она наконец рассказала, где хранятся бумаги деда, передала то, что ей рассказал Револьд.
После этого я оставил Юлию Артёму, чтобы присмотрел за ней до утра подальше отсюда, благо, у него были знакомые, где можно переночевать. Самому же надо заниматься другими вопросами, ведь уже ночь, утром истекает срок ультиматума от Горбаня, а мне ещё надо понять, что это за три типа, которые пытались похитить журналистку.
Денис уже закончил допрос, так что просто рассказал мне, в чём суть. Они лежали в ванне, перевязанные скотчем, бельевыми верёвками, чтобы даже пальцем пошевелить не могли. Говорили все три захваченных братка охотно, но много они не знали. Их задача была
