Адвокат вольного города.2 - Тимофей Кулабухов
Двигаясь вдоль этой чащобы, я обнаружил тропинку. Тропинка — это не есть хорошо, потому что по ней кто-то да ходит, чтоб её протоптать. И этот кто-то может быть мне не рад.
Выбор был не велик, я осторожно пошёл по тропе. Лес был странным. Уже через сто метров деревья стали выше и, насколько это возможно — плотнее. Пространство под деревьями появилось, но трава тут не росла, всё было усыпано прелой листвой, где в лучшем случае копошились какие-то мелкие членистоногие твари.
Тем не менее сама по себе тропинка шла в нужном мне направлении и уже через пару часов начали попадаться признаки близости гор. То там, то тут из грунта, как кости великанов торчали крупные голые камни, тропинку пересекла узкая, но устрашаще глубокая трещина, вместо тёплого воздуха временами налетал холодные резкий ветер.
Плотность ветвей над головой такая, что неба как правило не видно. Вся эта тьма и влажная тишина давила на уши и я, несмотря на полное, до последнего времени, отсутствие угроз — пребывал в плохом настроении и постоянном беспокойстве.
Вероятно именно поэтому я не проморгал когда меня окружил десяток магических «сигнатур», явный признак живых существ.
Когда из ветвей на меня прыгнул монстр, я вестрелил одиночным быстрее чем испугался.
Следом за первым показался второй, я переместил ствол и вдарил второй раз.
Гильзы полетели на землю, я вставил новые патроны и вскинул ружьё.
Остальные существа, вероятно, были несколько обескуражены тем, как легко я убил первых и колебались.
И пока они там сомневались в себе я рассмотрел монстра. Моё горло перехватило как холодными руками убийцы-душителя. Это были громадные черные, с радужным переливом — пауки. А, надо сказать, я не жалую пауков. Да что там — у меня, как и у многих, арахнофобия. Крупный пот пробивал меня при виде пятидесятикилограммовых массивных паучьих тел. У одного их монстров всё ещё подергивалась лапа.
Паника не давала дышать, я с усилием стиснул зубы до скрипа. Ну да, я встретился со своим жутким кошмаром, но я двух его представителей завалил. И вообще, проблемы ещё не закончились.
Ещё один блистающий множеством мелких глазок монстр устрашающе беззвучно показался из листвы слева. Я без раздумий перевёл ствол, прицелился и выстрелил.
В тишине тёмного леса звук был подобен грому.
А если так?
Я напряг до предела своё ощущение — способность пеленговать чужую энергетику и ориентируясь на него, выстрелил в середину одного из источников сквозь кусты.
Монстр в кустах дёрнулся, откатился на пару метров и затих. Его смерть стала последней каплей, и мои невидимые убийцы стали плавно удаляться, оставляя «поле боя» за мной.
— Чтоб вас так дети кормили, как вы гостей встречаете, сукины дети.
Я не выпускал из закоченевших от напряжений рук ружьё ещё по меньшей мере пятнадцать секунд, прежде чем решил, что пора вскрывать трупы, добывать свои макры и валить отсюда.
Вообще-то я адвокат, охоту не люблю. Тем более что это не такая охота, где подвыпившие мужики стреляют по уткам возле осенних озёр, а ситуация, когда всякие неприлично крупные существа пытаются сожрать меня вместе с моим особым адвокатским статусом.
В этот раз я привязал бамбуковую палку к спине и брёл, держа ружьё наперевес.
Близился вечер и солнце скрылось за тучами, когда я вышел из этого треклятого леса в каких-то поросших озорной травой предгорьях.
Выдохнул. За весь день я не останавливался, разве только для того, чтобы выковыривать из убитых мной существ трофейные макры, не делал привалы и не останавливался.
Можно мне, бляха муха, вернуться в суд? Там намного более безопасная атмосфера.
Покачивающийся на ветру куст всем своим видом показывал, что — нет.
Глава 9
Из-за туч положение местного солнца не видно, но было очевидно, что близится вечер, дул какой-то холодный ветер, становилось темнее.
С пригорка мне открывается вид на мутноватую плоскость озера. До него оставалось по меньшей мере шесть-восемь километров. Ещё пойди найди там портал!
Стоит ли искать ночлег и отдыхать перед заходом к озеру? Наверное, да, но внутреннее упрямство и желание поскорее покинуть место, где меня все пытаются сожрать — гнало меня вперёд.
Да и где тут найдёшь безопасное место для сна?
В подтверждение моих слов из-за куста вылетело крупное вёрткое насекомое, которое принялось назойливо крутиться вокруг меня. В какой-то момент мне удалось попасть по нему прикладом плашмя, оно обижено зажужжало и унеслось. Ну его нахрен.
Я устал настолько, что перестал чувствовать голод, в животе поселилось только тупое тянущее чувство. Глаза жжёт от мелкой горной пыли, которую временами несёт ветер. Местность сменилась на нагромождение валунов, между которой росла жесткая колючая трава.
Ружьё на шее. Проверил его — заряжено в оба ствола. В руках заточенная бамбуковая палка, нож достаётся легко и остёр, патроны на месте, сабля вынимается в одно движение, пить хочется аж лицо болит.
Нагромождение камней — своего рода большой лабиринт, но построенный природой. Преодолеть его было легко, камни неоднородные на некоторые из них можно легко залазить и смотреть куда идти дальше.
Сотня метров и корректирующий подъем на камень.
В третий раз, когда я залез, то заметил в темнеющем небе точку, которая стремительно увеличивалась в размерах.
Рефлекторно вызвал иллюзию, это снова был сеттер, отскочил по поверхности камня и вскинул ружьё.
Летающее существо, похожее на трехсоткилограммовую пузатую летучую мышь ударилось о камень, пройдя сквозь дружелюбного пса и разгневанно заверещало.
Приклад в плечо. Выстрел.
Тварь дернулась, замахала кожистыми крыльями и стала сползать с камня вниз. Понятно почему она не атаковала пока я был внизу, слишком тесно для крыльев. Перехватил бамбуковую палку и во взмахе ударил тварь по голове. Потом ещё и ещё раз.
Когда ошалелый летун оказался между камней, повернул палку остриём, воткнул ей в отвратительно выглядящий кожистый живот, навалился сверху всем весом и проткнул. Существо полминуты трепыхалось и успокоилось.
— А неплохо, — посмотрел на палку, — дубина народной войны.
Макр из груди летающего хищника перекочевал в мой карман, озеро становилось ближе, солнце село, даже вечерние сумерки прекратились.
Вообще человек считается существом дневным. Но — не совсем честным, как какие-нибудь куры, которые в темноте слепнут. Человек в темноте видит, такое у нас наследство от предков. В свое прошлой жизни я читал, что, зайдя в абсолютно тёмную комнату, всего за пару минут светочувствительность человеческого глаза вырастает
