Ванька 3 (СИ) - Сергей Анатольевич Куковякин
Пошли…
Сходили. Подписали соответствующую бумагу.
Тут поручик опять меня удивил. Он, оказывается, читать по-японски умеет.
Когда нам соответствующие листочки выдали, я свой только и мог, что в руках повертеть, а поручик — со знанием дела читать его начал! Сколько же в его шкатулке секретов имеется⁈
— Подписываем.
Как всегда, коротко с его стороны прозвучало.
Ну, поверю ему на слово. Тем более, Александр Владимирович сам первым свой автограф в этой бумажке оставил. Ну, а затем и я не заставил его долго себя ждать.
— Пошли.
Куда пошли? Зачем пошли?
Оказывается, за пределы лагеря.
А, завтрак? От пищи телесной что-то мне отказываться сегодня утром не хотелось. Да, вчерашний ужин был хорош, но на три дня вперёд сытости он не давал.
— Хорошо.
Опять же весьма коротко Александр Владимирович выразил своё согласие.
Позавтракали. За ворота вышли.
— Куда направляемся? — задал я своему нетерпеливому спутнику вопрос.
— В место, где неотесанный камень духа превращается в алмаз.
Я чуть на ровном месте не споткнулся. Оказывается, молчун-поручик и длинно говорить умеет. Причем, непонятно и загадочно. Раньше пару слов скажет и всё ясно. Сейчас он фразу чуть не из десятка слов выдал, а я — ни бум-бум…
— Куда? — в стиле Александра Владимировича я сформулировал свой вопрос.
— В додзё.
Додзё, додзё, додзё… Знакомое слово. Слышал я его где-то, а сразу вспомнить не могу…
А, вот память девичья! Парни из нашего общежития в додзё карате занимались. Так и говорили — идём в додзё заниматься. Причем, был этот додзё какой-то подпольный…
— В спортзал? — показал я молчуну-поручику свою осведомленность.
Тут он на меня посмотрел, как на последнего идиота.
— Додзё — место, где ищут путь…
Тут случилось такое, что уже никогда больше поручика я молчуном назвать не мог. Словно где-то плотину прорвало и слова из него бурным потоком полились.
— В японских системах рукопашного боя совершенствуется не столько физическое тело человека, столько его дух. Дух — в первую очередь! Додзё — это храм духа, божественного и человеческого, который присутствует в мире…
Глаза поручика, когда он это говорил, просто огнём горели.
Во, дела…
— Когда придём, нужно будет снять обувь и поставить её на специальные полочки…
Я невольно посмотрел на свои сапоги. Ну, сниму я их…
Да, Бог с ними, сапогами. Тут главный вопрос — почему меня поручик в это самое додзё тащит? Он сам, что — фанатик каратэ? Так сам бы и шёл, меня почему с собой взял? Увидел во мне родственную душу?
Александр Владимирович между тем до никаких объяснений своих действий мне не снисходил, широко шагая продолжал мне про додзё рассказывать.
— При входе в зал обязателен поклон стоя — додзё-рэй, то есть поклон додзё…
Ага, только там нас и ждут, так нас туда и пустили…
— При выходе, додзё-рэй опять же обязателен. Причем, лицом к додзё, а спиной к выходу…
Так, он ещё и выйти планирует… Да японцы нас на части порвут, ишь, какие-то пленные припёрлись, что-то вынюхивают…
— Рэйги — этикет отношений в додзё ни в коем случае нельзя нарушать…
Александр Владимирович ещё шагу прибавил. Я уже за ним еле успевал. Так ему не терпелось в додзё попасть…
Если честно, у меня даже некоторое сомнение в его психическом здоровье появилось. Ну, никак не укладывались его действия в поведение нормального человека. Меня ни слова не спросил, тащит куда-то, что-то рассказывает. Почему так? Вместе с тем, ещё и знает куда идти, у идущих нам навстречу японцев дорогу к додзё не спрашивает. Был он уже тут? Уверен, что нас туда пустят?
Одни вопросы и никаких ответов…
— Сейчас по дороге нам ещё кэйкоги купить нужно…
Ха, купить! У меня и денег-то нет. Ну, и что такое кэйкоги я не знаю…
— Кэйкоги?
Я вопросительно посмотрел на поручика.
— Одежду для занятий, — пояснил Александр Владимирович.
— Кимоно? — решил я за каким-то лешим показать ему, что не совсем в этом вопросе тёмный.
— Кимоно — общее японское название одежды. — поморщился поручик. — Кэйкоги — название одежды для занятия боевыми искусствами. Кэйко — занятия, упражнения, ги — одежда.
Было мне поручиком по иероглифам разжевано.
Мля, блеснул знаниями…
Глава 37
Глава 37 И снова новости
Поручика, уже не молчуна, а ставшего очень и очень разговорчивым, как будто мухоморами какими опоили.
Был человек — лишнего слова не скажет, спокойный как удав, а тут — раз и другим стал. Нет, спокойствие никуда не делось, но болтает и болтает без умолку.
Есть у меня по данному вопросу некоторое предположение — увлечен он по самое не могу этими японскими единоборствами. Вот и готов говорить про них без конца и края. Ну, плюс определенные личностные особенности. Люди-то не оловянные солдатики, а все — разные. Иногда даже очень. Что для одного нормально, другой может за чудачество посчитать.
— Внутри самого додзё всё не просто устроено, — продолжал между тем Александр Владимирович. — Про вход я уже упоминал. Это, где обувь оставляют. Далее будет раздевалка. Там в кэйкоги и переоденемся…
— Нет у меня денег кэйкоги купить, — успел я всё же слово вставить между фразами поручика.
— Пустое. Не беспокойтесь по этому поводу. — улыбнулся Александр Владимирович. — У меня имеются.
Это я уже и раньше заметил. В пути, ещё когда по Корее нас вели, поручик себя в тратах не ограничивал. На базарчиках, мимо которых мы проходили, то одно, то другое себе покупал.
— После раздевалки — главный зал додзё, в котором напротив входа имеется главная стена — сёмэн. Это северная часть зала, камидза. Там установлены Тории — ритуальные врата с эмблемой школы, эма, какэмоно или какэдзику…
Тут, может это и не совсем культурно, пришлось мне поручика перебить.
— Эма, какэмоно, какэдзику?
При произнесении вопроса я ещё и всем видом показал — говори мол, понятно. Про такое я в первый раз слышу.
— Эма? Это деревянные таблички с каллиграфической надписью. Какэмоно и какэдзику — каллиграфические свитки, — пояснил мне знаток японской культуры, как будто энциклопедию процитировал. — Камидза — место обитания ками, духов, духовных сущностей природы и окружающего мира.
Я кивнул в ответ на его слова — теперь понятно…
— Симодза — южная часть, место со стороны входа в додзё. Место для самых неопытных учеников, тех, кто только в начале пути.
Тут поручик улыбнулся, как будто что-то из своего прошлого вспомнил.
— Дзёсэки — это восточная или верхняя сторона. Она справа от входа, если встать лицом к камидза. Восток — это место, где восходит солнце. Здесь располагается учитель, если камидза занято почетным гостем. Если нет, то это место старших учеников школы.
Вот как… У каждого — своё место… На чужое — встать не моги… Ну, правильно — каждый сверчок, знай свой шесток.
Александр Владимирович между тем продолжал словно тетерев на токовище.
— Cимосэки — западная или нижняя сторона, она расположена слева от входа…
Тут поручик прервался. Сам себе кивнул.
Ну, хоть немного у меня голова проветрится. От этих сторон она скоро кругом даже пойдёт. Если честно, я почти ни одного названия частей додзё не запомнил.
Как оказалось, мы до магазинчика дошли, где можно было одежду для занятий единоборствами купить.
Откуда всё это поручик знает?
Спрошу, нечего вопросами мучиться.
Спросил.
Ответ получил.
Как так и надо, мне было сказано, что жил тут в детстве с родителями Александр Владимирович.
Ответ был, как раньше, короток. Не изменил себе здесь поручик. Это же не про каратэ рассказывать.
Я уточнять и конкретизировать не стал. Только головой кивнул. Если честно — удивленно.
Да… Не прост поручик, ой не прост…
Что-то тут мне всё какие-то необычные люди встречаются, не как Мишка дома.
— И, в этом додзё Вы уже свой дух тренировали? — скорее утвердительно, чем вопросительно прозвучало с моей стороны.
— Да, конечно. Учитель мне знаком.
Понятно, вот у поручика откуда такая уверенность.
— Как же Вас японцы в додзё допустили? — всё же ещё раз задал я вопрос Александру Владимировичу.
— Учитель — китаец с Окинавы. Японцев в додзё — почти и нет. Не знают тут почти ничего о тодэ…
— Каратэ? — опять решил блеснуть я своими познаниями.
— Тодэ, — поправил меня поручик.
Так, так,
