Победителей не судят - Герман Иванович Романов
— Негус Менелик выхода к морю не имеет!
— И что — бронированный крейсер купить не может, в качестве яхты? За наши деньги — они ведь не пахнут, как сказал один из римских императоров. А потом возьмет и подарит его нам, или «потеряет», а наши моряки найдут. Зачем продавать открыто, покупать или перепродавать?! Тут тоньше работать надо, есть много стран, через которые подобные штуки сделать можно — вся Латинская Америка, да и янки своего не упустят.
— Те да — дельцы от природы, на прибыль у них собачий нюх. Кстати, твои «газолинки» числом в два десятка прибыли полностью, и три штуки уже к Мукдену в эшелоне подходят — на днях прибудут. И подводные лодки прибывают — две в Порт-Артур, одна в Дальний. И три во Владивосток, но то с нашим «Дельфином» считать. И еще шесть почти построили — но деньги содрали лютые, Витте едва заказы летом утвердил.
— Изменник он, или казнокрад, что одно другого не исключает. Помяни меня — такая «экономия» Россию до добра не доведет, — Фок жестко усмехнулся и подытожил скрипучим голосом:
— Не кручинься, все ты делал правильно, включая выбор — кому надлежит умереть в бою, а кому дальше воевать! Я тебе так скажу — лучше потерять батальон из резервистов, чем роту егерей — двух плохих солдат, чем одного умелого ветерана. «Рюрик» не первая потеря и не последняя — старые корабли должны гибнуть в первую очередь, чтобы новые воевали и причинили как можно больше вреда неприятелю. А так ты победил по очкам, хотя счет равный — мы потеряли старый рейдер, а японцы новый броненосный крейсер, у нас погибли два больших миноносца, а самураи остались без парочки быстроходных «дестройеров».
— Так-то оно так, Александр Викторович, но не совсем так. Безобразов с «Россией» и «Громобоем» в Цусимском проливе броненосец «Чин-Йен» потопили, и с ним одну из «сим», а еще две удрали от него покалеченные. И Сасебо обстрелял — там пожары большие видели, с взрывами сильными, и с палубы даже фотографии сделали.
— Отлично, — потер руки Фок, и живо поинтересовался:
— Ты его сразу к Георгию 3-го класса, тьфу, степени, представляй — он его заслужил! Надо же — двое против четырех и победили! За такое дело наград не жалеют!
— Представить то я представлю, только в Петербурге вряд ли утвердят, даже если великий князь Владимир Александрович ходатайствовать будет. Видишь ли — Безобразов бил японцев с безопасного расстояния, те даже толком ответить не могли. На «России» только восемь раненых, а на «Громобое» три убитых, и девять раненых матросов. В Петербурге сразу заявят, что боя, достойного георгиевского ордена не было, раз потери маленькие. Вот если бы полсотни убитых, да полторы сотни раненных, тут бы никаких проблем не было — ярчайшая победа. А так…
Фок выругался, вспомнив какие времена на дворе. Он в сибирских полках подобный подход давил как мог, требуя всячески беречь стрелков, но как пришел великий князь с Куропаткиным, так понеслось. Теперь кровь льется рекою, храбрецы напрасно гибнут, никаких побед нет, одни неудачи с отходами. Зато выдача крестов и присвоение чинов полноводной рекой разлились — награждать ведь людей надо, они храбрость показывают, да смерть с ранами в боях принимают.
— Но «Белого орла» с мечами Петр Алексеевич получит в любом случае, большой крест «Владимира» со звездою и мечами у него есть за потопление японской гвардии.
— Но хоть бы так, но пора сносить такую шкалу оценок, протестовать — воюющая армия и флот должны решать, а не чиновники в генеральских эполетах. Если белый крест «зажмут», я первый выступлю!
— Демарш твой поддержу, обещаю! Но учти — выгонят тебя сразу же — император такого не простит! А меня придержат, пока я Того хребет не сломаю. А там найдут повод и уберут в отставку — дадут голубую ленту на прощание, иначе нельзя. Поеду в Петербург, потом в Крым — так и буду жить на пенсионе, больших накоплений нет, но на достойную жизнь хватит. Десять лет протяну, как ты сказал. Лишь бы революции не случилось…
— Не минет нас чаша сия — чему суждено случится, то обязательно произойдет, согласно законам подлости. А наша власть, даже если мы победим, должных выводов не сделает. Прогнило у нас все, не так как в Китае, но разложение всю верхушку затронуло капитально.
— Прав ты, Викторович, целиком и полностью, что тут скажешь, — адмирал нахмурился, выругавшись — как никто другой Алексеев великолепно знал настоящее положение дел, все наместником был до недавнего времени. И закурив папиросу, Евгений Иванович негромко сказал:
— Сидят два военных, второго класса «табели о рангах», и как революционеры рассуждают о необходимости преобразований. А ведь их с самодержца начинать надобно — рыба с головы гниет.
— А дерут ее с хвоста, — усмехнулся Фок, отчетливо понимая, что сейчас адмирал начал вскрывать «карты». Теперь или разговор между ними начнется предельно откровенный, либо его вообще не начинать, а на том их добрым отношениям «заморозка» придет. Страшное занятие предстоит — спасать Россию от той власти, от которой одни напасти.
— У тебя вес определенный есть, Иваныч, на тебя моряки ведь молятся, и любого из-под «шпица» порвут как Тузик грелку. А вот меня от командования армией отодвинули, и опоры в полках нет, кроме своего 3-го корпуса. Петербург далеко, а там гвардия. И пока наш самодержец не обгадится с ног до головы, они перед ним стеной стоять будут. А великие князья тут не подмога — племя то вороватое, ленивое, к трудам не приученное. Стоит ли шило на мыло на престоле менять?! Есть ли среди них достойная кандидатура? Михаила в расчет принимать нельзя — его уровень «Дикой дивизией» из кавказских горцев командовать.
— Есть кое-кто на примете, надо прощупать настроение — великий князь Александр Михайлович с 4-м отрядом сюда придет.
— Так-то оно так, но здесь Владимир Александрович имеется — может быть его посмотреть на предмет вменяемости?!
— Сам то он не дурак, хоть все обеды свои в книжку по блюдам записывает — покушать любит, собственный штат поваров держит. Но вот сыновья его править не должны, особенно Кирилл и Борис, посмотрел я их здесь во всей красе — препустые и поганые человечишки!
— Но на первом этапе и его можно задействовать, — Фок оскалился волком — теперь, когда «карты» стали вскрываться, они могли действовать
