Светлейший князь 2 - Михаил Шерр
— Твой казак убедил нас, мы согласны на твои условия. Все, — он повернулся и показал на стоящих передо мной на коленях, — согласны. Бумагу твоего попа подписали все.
Староверец Константин Москвин еще в начале ночи ушел к Лонгину с моим приказом готовиться к приему староверцев. К рассвету он обернулся, как он сумел это сделать, для меня осталось загадкой, в состоянии стресса люди и не то еще делают.
С первыми лучами солнца староверцы начали свой выход к Усу. Руководил всеми разговаривавший со мной ночью пятидесятилетний староверец двоюродный брат Стрельцовых, Савватий Денисов, не то однофамилец, не то какой-то родственник знаменитых Денисовых. Он был негласным лидером и все беспрекословно ему подчинялись. Как проходил процесс я не знал и не видел, так как неотступно был подле своих раненых. Осип всем староверцам от мала до велика дал антигриппин и арнику и также неотлучно был рядом.
Товарищ Нострадамус последнее время общался со мной как-то выборочно, вот и сейчас он проигнорировал все мои сомнения и лишь однажды подал знак, что мне не надо беспокоиться о выходе староверцев. Поэтому я лишь слышал шум и гам в их лагере.
С ранеными уже через несколько часов начали происходить отрадные перемены, к полудню я увидел совершенно чистую рану плеча, а Федор Стрельцов перестал бредить, он спокойно заснул и у него начала снижаться температура. К вечеру я изумленно наблюдал совершенно чистую рану брюшной полости и мало того живность сама начала её покидать.
В полдень третьего дня исхода староверцев с последней партией я покинул опустевший лагерь, раненое плечо на своих ногах ушел еще утром. Четверо здоровых просто зверского вида староверцев несли носилки с Федором. Руководил ими сержант Леонов, за пару дней он у них стал огромным авторитетом. Замыкали нашу колонну Ванча, два наших следопыта и мои камердинеры.
Федор чувствовал себя великолепно, только свежий шов да дренажи напоминали о его страшной ране. Мы без проблем дошли до лагеря, разбитого Лонгином. Мои инструкции скрупулёзно были выполнены, все староверцы были накормлены, они максимально переоделись, а Анфиса продолжила давать всем лекарства и староверцы поздоровели и посвежели. К моему приходу почти пятьдесят староверцев уже шли дальше вдоль Уса.
Четырнадцатого ноября моя команда вернулась на завод. Мы шли последними и шли все, в том числе и Федор, пусть не постоянно, он еще быстро уставал. Глядя на него я до конца не мог поверить, что мы смогли его спасти таким экстравагантным методом, но факт оставался фактом.
От устья Каракерема до завода в итоге была протоптана хорошая дорога, которую надо будет использовать, я про себя решил кого-нибудь поселить в устье Уса, а на Каракерема поставить сторожевой пост.
Всех прибывающих на заводе встречали двое моих докторов и отец Филарет, он беседовал со всеми староверцами старше десяти лет. И если с детьми и большинством женщин беседа занимала пару минут, а то и вообще заключалась в паре фраз, то с мужиками было по-другому. С двумя мужиками иеромонах беседовал почти два часа. Они пришли вдвоем и их первоначальный настрой был уйти. Но в итоге и они решили остаться.
Товарищ Нострадамус сразу же по приходу в лагерь на Усе поставил меня в известность, что неприятных сюрпризов от староверцев не будет и мало того, они будут нашей надеждой и верной опорой.
Петр Сергеевич сразу же определял староверцев к делу. Большинству он нашел дело на заводе и у Кодрата, крестьянского сословия оказалось всего двое. Двенадцать староверцев отправили в Железногорск, Два десятка вдов и одиноких баб пополнили команду Лукерьи и Агрипины. На полтора десятка мужиков положил глаз Ерофей, в поле его зрения попали все четверо носильщиков, Стрельцовы и Москвин. Они стали его резервом. Огромной неожиданностью оказалась реакция Савватея Денисова, он как ребенок обрадовался, когда внезапно выяснилось, что ему не надо ничего решать и никем руководить. Савва оказался печатником и сам предложил Петру Сергеевичу свои профессиональные услуги.
Мои товарищи следили, чтобы староверцы не селились компактно, а в вперемежку с нашими людьми, бережённого Бог бережёт. Огромнейшей неожиданностью для нас оказалось нахождение среди староверцев польского шляхтича Казимира Процевича. Присягнувший служить государыне- императрице, тридцатилетний польский Дон Кихот выступил в роли Д’Артаньяна, когда на постоялом дворе начался сабельный бой трех против десяти. Итогом стало бегство Казимира от ареста. После месяца приключений, погонь и прочего его спрятали староверцы и благодарный поляк остался с ними. Решение его участи отложили до моего возвращения.
Высокий и статный красавец, ожидая меня, привел в порядок и себя и свой потрепанный гардероб. Сошедший как бы с картинки екатерининский франт галантно представился мне:
— Позвольте представиться, ваша светлость! Граф Казимир Процевич, бывший поручик армии её императорского величества, — видимо понимая некоторую комичность ситуации, он широко улыбнулся. Говорил он с еле уловимым акцентом.
Казимир мне сразу понравился, открытое честное лицо, добрый взгляд и самое главное губы. Я всегда смотрел на губы людей, глаза могут обмануть, а вот губы нет. Да и товарищу Нострадамусу Каземир явно понравился. Что несколько его портило, так это достаточно грубый след сабельного удара на правой скуле, я сразу понял, что ему однажды на узкой дорожке встретился левша.
— Как же вас, ваше сиятельство, занесло к нам и надолго ли? — ни каких других слов мне не пришло в голову. Казимир пожал плечами:
— Ежели не прогоните, могу и задержаться, даже навсегда.
— А чем вы предпочли бы заниматься, у нас кто не работает, тот не ест, — интересно что он скажет.
— Мне, ваша светлость, уже пришлось заниматься незнамо чем, однажды я даже доил корову, — Казимир закрыл глаза, потряс головой, очевидно вспомнил ту корову. — Но лучше всего я умею махать саблей, никто еще ни разу меня не одолел, — польский гонор воистину не истребим.
— А это? — я показал на щеку.
— Это, ваша светлость, потрясающая история. У меня была дуэль в Варшаве и представьте себе, ваше светлость, мы бьемся на саблях, — Казимир сделал паузу, вероятно, что бы я прочувствовал ситуацию, — и вдруг, он мгновенно перебрасывает саблю в
