Восхождение язычника (СИ) - Шимохин Дмитрий

Не везде конечно так, есть земли где и княжья воля сильна.

И о нашем окружении не стоит забывать: шведы и даны, немцы и племена балтов, а также другие всякие разные поляки. Цивилизация, мать вашу. Хорошо хоть, помню, кто на Балтике живет, правда, из стран моего времени, но думаю, ситуация в этом болоте не сильно поменялась. Что есть, то и будет. Кроме нас, о славянах на балтике я и не помню ни чего, так что-то мелькает в голове. Добрые соседушки, цивилизаторы хреновы.

Лет пятнадцать назад была битва большая у соседей наших с немцами, которую проиграли. И проиграли не потому, что плохо бились, или князь, возглавивший войско, плохой полководец, а потому, что полный парад суверенитетов. По оговоркам разным, часть людей опоздала к битве, а часть не выполнила маневра, другие же преждевременно начали отступать под натиском, вот и итог. Весьма показательный момент.

Да, здесь нужна крепкая рука, потом и кровью, волей и смертью проковать эти пеньки трухлявые, каждый из которых мнит себя принцессой красоты невиданной, а также самым умным. Болото, как есть болото и огромная любовь к своему ближнему.

И с этой точки зрения я даже теперь понимаю князя Владимира, крестителя Руси. Наверно, тоже сначала пытался возиться с «элитой», а на каждом углу — подстава и провокация. Снес к чертям всех и стал опираться на новую веру, христианство, а на освободившиеся места рассовал лично преданных людей.

Снес старую надстройку и полностью воздвиг новую в виде церкви. И смог заложить основу государственности и спаять в единое целое.

Вот только я не смогу так поступить, не поймут-с, да и ресурсов таких нет у меня. Все таки не Русь, а Европа. А впрочем, есть пару идей. Есть над чем поразмышлять.

Ладно, хватит кручиниться и печалиться, мы живы покуда.

А сейчас надо будет праздновать. Ой, напьюсь!

Должны же по этому поводу хмельной мед выставить или другой алкоголь.

Возле капища остались два парня, которым только предстояло пройти посвящение — и праздник начнётся.

Выцепив взглядом своих дружков, я двинулся к ним.

— О вот и Яромир! Ты где пропал? вроде вышел, а потом куда ушел, я найти не мог, — Гостивит почесал щеку, отгоняя комара.

— Подумать надо было, — я присел рядом. Парни были уставшие, все-таки ожидание и таинство вымотали, так что говорить было лень.

— Вот и все, — Дален первый заметил вышедшего из капища последнего парня.

Вперед вышел один из младших волхвов и повел всех нас из священной рощи.

Мне же пришлось рукой придерживать кинжал, подаренный богом, и быстро соображать, где его припрятать: потерять такую вещь вовсе не хотелось, явно оружие непростое. И, отстав от своей компании, а после уйдя с тропы, я присмотрел раскидистую березу возле кромки леса, в ее корнях и оставил кинжал, прикрыв травой. Надеюсь, никто не найдет, а завтра и заберу.

Выйдя из священной рощи вслед за толпой, я узрел начавшееся празднество.

Горели большие костры, на которых жарили мясо. На других в больших котлах готовили разные каши. Каши, судя по запаху, были разные, в том числе сладкие, на меду с орехами.

А еще стояли бочки с напитками: сбитнем, хмельным медом, сурьей[1] и различные кисели, а также другие настои на меду и травах.

Где-то здесь должны быть и мои родители. Видел отца в толпе возле храма.

Возле ближайших бочек топталось с десяток человек, что-то живо обсуждающих. Решил присоединиться к ним, заодно и накатить маленько.

— Чего там, что столько народа? — я обратился к одному из знакомых парней.

— Вино, греческое! — и он поднял палец вверх.

Пойдет. Дождавшись своей очереди, зачерпнув из бочки полковша, из которого и употреблял народ, приступил к дегустации. Вино было красным и немного кислило, жидкость приятно холодила и наполняла мою утробу.

Ух, хорошо, но крепости все же немного не хватало, на мой вкус. Главное, чтобы и с этого не развезло, организм все же юн и к алкоголю не приучен.

Дальше же мой путь лежал в поисках родичей и близких друзей.

А праздник набирал обороты: послышались звуки дудочки, а после к ней присоединилась пара барабанов, задавая своими ударами ритм.

А вон и батенька гуляет, одетый в белую рубаху с вышивкой, с аккуратно подстриженной бородой и ножом за поясом, а рядом с ним неспешной походкой прогуливаются его жены.

Да, батенька у меня еще тот самец и многоженец. Моя мама с интересным, как по мне, именем Зорана. Которая и родила ему наследника, то бишь меня, была второй супругой отца, а вот первая жена, Смиляна, родила ему дочь, а мне младшую сестру.

Одеты они также в праздничные платья, а на головах у них убрус[2]: все-таки замужние дамы, и волосы надо прятать. На головном уборе — украшение в виде височных колец. Красавицы.

Интересная история была с моим рождением, а точнее, со второй женитьбой отца. Моя мама считалась невестой его друга, но он погиб. И спустя год после его смерти отец взял ее второй женой.

А ведь поначалу были шепотки, что я не его сын, а сын его почившего друга. Отец все эти шепотки пресек, но мне, конечно, доброхоты донесли: а как же иначе, в деревне живем. Но после того, как я подрос, стало видно, что я все же его сын: вылитый отец, да и дар к силе ветра все же о чем-то говорил.

С первой супругой отношения были разные, я бы не назвал ее плохой. Но то ли она ревновала, то ли еще что, не она ведь родила отцу наследника.

А главное, отец мог среди своих жен поддерживать порядок. Да-да, они почти не ссорились и не ругались, что удивительно. Ведь если они начинали это делать, батюшка мог им пару оплеух прописать, а то и выдрать вожжами или еще чем, что под руку попадётся. Даже если нервы ему начинали мотать так, чисто по-женски, у отца это понимания не находило, патриархат и домострой.

Но это не значит, что в некоторых вопросах они не могли отстаивать свое мнение, даже, бывало, и объединялись против отца при решении некоторых вопросов и оплеухи или наказания не помогали. Дамочки с характером.

— Тятенька, — окликнул я их, когда догнал. И поклонился: уважение, значится.

— Яромир, — отец окинул меня взглядом с прищуром, — я и не сомневался в тебе, — и, немного промолчав, добавил: — Только наслышан о твоих выходках, — и покачал головой.

И придавил меня взглядом своих голубых глаз.

Я же виновато опустил глаза. Ох, чую не избежать мне завтра порки.

— Иди отдыхай, заслужил все же, — смягчился он.

Подняв глаза, несмело улыбнулся: вызывал у меня батя все же внутренний мандраж, да и уважал я его.

А все же ростом с ним уже сравнялся, прикинул я, осталось еще и в плечах догнать, а то как пальма.

— Яромирушка, сынок, совсем уже добрым мужем стал, — мама мне улыбнулась и провела по руке. Чувствую, дома меня за обнимает.

— И вправду возмужал, уже и не мальчишка во все, — присоединилась первая жена, Смиляна, и даже рассмеялась собственной шутке. Отец и мать поддержали ее чистым и добрым смехом.

— Благодарствую на добром слове, — я поклонился и поспешил убежать подальше, пока отец не передумал.

Вот только далеко уйти не смог. Возле костров начали водить хороводы и меня, ухватив за руки, туда втащили, да я и не сопротивлялся.

Веселье началось, у-у-ух. Закружимся.

[1] Сурья — один из малоизвестных старинных славянских напитков — «заговорённое» молоко с травами, сухими ягодами и пшеничной шелухой, запаренное в печи и подбродившее.

[2] Убрус — старинный традиционный славянский головной убор девушек и замужних женщин, относящийся к типу полотенчатых головных уборов. Как правило белого цвета, из тонкого полотна домашнего тканья, иногда украшенного вышивкой.

Глава 9

Солнышко пригрело, хорошо-то как. Приоткрыв глаза, я потянулся и зевнул, красота, лепота.

Так, а где я?

А, точно, на сеновал к прадедушке спать завалился. Эх, хорошо погуляли. А главное никакого похмелья, хотя вчера активно накачивался хмельным.