Роман Буревой - Боги слепнут
К повелителю надо вползти на коленях, боднуть лбом ковер меж расставленными руками и ждать, когда повелитель заговорит.
– Хочешь, торговец, я продам тебе хорошую добычу? – Монгол ухмыльнулся.
Или так показалось работорговцу? На желтом скуластом лице одноглазого не поймешь что написано – то ли радость, то ли злость, то ли самодовольство. Малек вновь боднул лбом персидский ковер меж расставленными руками.
– Вижу, что хочешь! – рассмеялся Субудай. – Угадай, торговец, какая будет добыча?
– Пленники? – спросил Малек и осмелился приподнять голову.
– Нет, глупый, не пленники. В этих жарких землях слишком много людей, негде пасти табуны и отары. Мы убиваем людей, освобождаем землю. Я предлагаю тебе трупы. Трупы римлян.
– Благодарю тебя, несравненный, за столь ценный дар! – завопил Малек, как будто получил шубу с плеча господина.
– Глупец! Это не дар! Я продаю тебе мертвых за три сотни римских золотых. И чтоб ни одного римлянина не было в Нисибисе. Увези их подальше в пустыню и зарой или сожги – неважно. Но чтоб их нельзя было найти.
Малек онемел от подобной наглости. Даже на африканских базарах, когда он торговался с арабскими работорговцами за их изможденный дрянной товар, его не надували так отчаянно. Там речь шла о живых. А здесь мертвяки. По золотому за штуку. Что ж это такое! Но спорить бесполезно. Если он скажет «нет», монгол его прикончит и поручит столь «выгодное» дело другому. И Малек вытащил из пояса припрятанные ауреи – все, что у него было – и безропотно отдал Субудаю. У Малека даже явилось подозрение, что багатур знал размер «золотых» запасов работорговца. Поговаривали, что Субудай обладает даром провидца.
Малек, старательно имитируя восторженную расторопность в движениях, попятился к выходу.
В тот же день торговец направился в разоренный Нисибис со своими людьми. Город смердел. На мостовых, покрытых толстым слоем тины, валялись обезображенные раздувшиеся трупы, облепленные тиной. На верхних этажах чудом уцелевших домов нехотя плясали языки пламени – это горело барахло, на которое не позарились монголы. Но запах пожарища не мог перебить сладковатый ни с чем не сравнимый запах разлагающейся плоти. У некоторых мертвецов собаки обглодали лица и руки. При виде людей наглые псы не убегали, а лишь нехотя отходили в сторону, ожидая, когда можно вновь будет вернуться к добыче. Другие рычали, не желая прерывать трапезы, и их приходилось отгонять плетями. Многие из убитых были зороастрийцами. Их должно было радовать подобное погребение.
Неожиданно раздался громкий хлопок. Все бросились лицом в грязь, прикрывая головы, решили – рванула римская граната. Но ни осколков, ни комьев земли, ни камней не полетело следом. С минуту полежав в грязи, Малек и его люди поднялись. Выяснилось, что Губастый неосторожно наступил на раздутый живот трупа, и газы вырвались из гниющих кишок с оглушительным треском. Малек сначала пришел в ярость, потом расхохотался. Подчиненные подобострастно ему вторили.
Задача Субудая была не так сложна, как казалось на первый взгляд – монголы уже собрали своих мертвецов, остались лишь тела погибших защитников города. Трупы римских легионеров в основном лежали возле стены, на центральной улице и внутри крепости Гостилиана. Еще были трупы в морге. Монголы не тронули их, потому что морг во время грабежа был залит водой. И теперь морг оставался почти полностью затопленным, и трупы приходилось вытаскивать из воды. Холодильник морга давно уже не работал, и трупы распухли и почернели. Но у этих хотя бы сохранились серебряные фиалы с номерами, которые с других римлян давно сняли.
Пока Малек занимался извлечением мертвецов, его светлую голову посетила совсем недурная мысль о том, как вернуть утраченную сотню ауреев. Почти все серебряные фиалы легионеров сняли монголы. Но у каждого преторианца на коже была сделана татуировка, и Малек велел записывать номера погибших. Малек даже весело хихикнул, глядя, как из морга выносят очередной труп. Римляне такое значение придают соблюдению ритуальных мелочей, что заплатят золотом за горстку праха, дабы совершить положенные обряды. Только в этом случае души воинов могут добраться до лодки Харона.
Уже стемнело, а люди Малека все таскали трупы. Наконец они добрались до госпиталя. Несколько тел они нашли возле дверей. Но это были гвардейцы, до последней минуты защищавшие вход. Они полегли здесь, изрубленные в куски. А вот внутри нашелся всего один мертвец. На кровати покоился труп молодого парня лет двадцати пяти. Монгольская сабля разрубила ему наискось лицо. Малек приглядывался и принюхивался, как собака, потерявшая след. Он то садился на корточки и заглядывал под кровать, где в густом слое тины плавали солдатские калиги. Как будто под кроватью могла найтись разгадка странной пустоты госпиталя. Конечно, монголам не показалось это странным – они вообще не задумывались, сколько должно быть раненых, а сколько убитых. Но Малек знал, что раненых бывает в два-три раза больше убитых, а убитых в морге было тридцать два. Это те, что пали до последнего штурма. Значит, раненых должно быть около сотни. Ну хорошо, часть было раненых легко, и они смогли вновь встать в строй. Кое-кто успел поправиться за время осады. Но все равно как минимум человек тридцать-сорок римлян должны где-то еще быть. Уже стемнело, но жара не спадала. Малеку казалось, что он сейчас задохнется от духоты и вони. Но он чувствовал – здесь что-то не так.
Протяжный стон пронесся над мертвым городом. Что это? Души убитых носятся над Нисибисом, и стонут и молят об отмщении?… Спутники Малека сбились в кучу. Малек тоже струхнул, хотя никогда не верил в духов.
Кто-то стал бормотать молитву:
«Как наилучший Господь,Как наилучший Глава,Давший по Истине делоМазде благое и власть,Убогих заставил пасти» [25]
А стоны вновь и вновь слышались в ночном воздухе, наполненном миазмами разлагающейся плоти.
– Должно быть триста два трупа римлян, – сказал Малек. – А мы нашли?
– Двести пятьдесят три.
– Возьмите еще сорок девять мертвяков, чтобы ростом повыше и морды бритые, разденьте до гола и тащите в фургоны. Ах да, вот стило, на левой руке каждому напишите какой-нибудь номер. И букву «А».
– Что такое «А»? – спросил Губастый.
– «А» – это первый в мире, – пояснил Малек. – Римляне себя считают таковыми.
– Вот у этого написала «D», – не поверил Губастый. – Все римляне первые, а этот что – четвертый?
– «D» – это значит «доминус», неужели не ясно, тупица? – безапелляционно отвечал Малек.
– Так что писать «A» или «D»? – не понял Губастый.
– Пиши всем «А», «A» встречается чаще. И кончай болтать! Только смотри, чтобы татуировка не стерлась. Римским стилом рисуй, а не тем, серским, что используют писцы монголов.
Малек вывез трупы римлян, настоящих и фальшивых, и сжег в заброшенной крепости. Часть праха собрали. По горсти на каждого из трехсот двух. Этот пепел работорговец рассчитывал продать в Рим за золото.
Однако не о римских богах и римских обычаях раздумывал Малек, глядя на пылающий погребальный костер.
Что задумали монголы? Каковы их планы? Наверняка подготавливают для римлян ловушку. А что если отправиться навстречу Руфину и предупредить… Но много ли заплатит Руфин? Может, ничего не заплатит? И что значит – навстречу? В древности римляне ходили по своим великолепным дорогам пешком, наводили понтонные мосты – в этом они были мастера. Иногда строили корабли и спускались по течению всей армией. А теперь у них железные дороги… стоп… Не надо так торопиться, дружище Малек! Спускались по рекам… Вот именно. А что если… да, ведь монголы не плавают по рекам… они их переходят, переплывают… поперек… а не вдоль. Нисибис был затоплен. Что если кому-то удалось ускользнуть именно по воде! Умница Малек! А ну-ка быстро идем к реке. В этом году было много дождей, Джаг-Джаг на редкость полноводен, и вывод напрашивается сам собою…
– А ну! – заорал господин и рабы кинулись исполнять приказание.
Жаль, что они так сильно отдалились от Джаг-Джага. Но это мелочь, это поправимо. Через два дня они уже шли берегом реки вниз по течению. Искали следы. И Фортуна их благоволила. Фортуна, эта истинно римская богиня, всегда помогла Малеку. Он нашел на берегу наскоро сложенное из камней надгробие. Ни даты, ни имени. Но могила, несомненно, римская. Малек помчался по следу втрое быстрее. Он уже чуял добычу… На другое утро на берегу его люди заметили причаленные к берегу шесть катеров. Ну конечно! Кончилось горючее. Малек послал Губастого на разведку. Тот вскоре вернулся и сообщил, что в крошечной деревушке на берегу нашли приют четыре десятка римлян. Почти все ранены. Тяжело или не очень… У Малека было двадцать человек. И он, не задумываясь, напал на импровизированный лагерь.
Римляне почти не сопротивлялись. Да и держать оружие среди них могли человек пять или шесть. Головорезы Малека скрутили их без труда.
