Анатолий Гончар - Возвращение
— Вас ждут! — хрипло произнёс он и, подняв над головой ярко светившую лампу, повёл гостя сквозь череду запутанных коридоров, переходов и лестниц. Казалось, их путь никогда не закончится. Наконец они остановились напротив широкой двойной двери, как бы вырезанной из единого каменного монолита.
— Прошу! — всё так же хрипло произнёс сопровождающий и, отступив в сторону, пропустил гостя вперёд. — Прошу, прошу! — повторил он, низко кланяясь и пятясь.
Караахмед преодолел бившую тело дрожь и, осторожно взявшись за ручку двери, потянул её в свою сторону. Огромная дверь распахнулась без скрипа от малейшего усилия.
— Ты долго шёл! — несмотря на столь строгое восклицание, Чёрный лорд не выглядел сердитым. Напротив, его глаза блистали добротой и сердечностью. Сам же он на этот раз выглядел совсем иначе, чем в прошлую их встречу. В нём теперь трудно было узнать того немощного старикашку, встречавшего чародея в старом, почти заброшенном убогом здании. Теперь это был высокий пожилой мужчина в элегантном костюме и с изящными манерами. Он сидел за столом и что-то писал, а при появлении Караахмеда отложил перо, которое теперь лежало в изящной серебряной чернильнице.
— Владыка! — чародей рухнул на колени. — Я спешил, как мог, но…
— Зови меня графом, — хозяин дома по — доброму улыбался. — Мы довольны проделанной работой, в нужный срок мы отблагодарим тебя.
— Спасибо, хозяин… владыка, граф, спасибо! — поспешно повторил чародей, опуская голову ещё ниже.
— Мы не для того вызвали тебя, чтобы слушать твои благодарности. Мы вызвали тебя, чтобы узнать, всё ли готово для дальнейшего воплощения наших планов в жизнь. Надеюсь, ты помнишь, что для того, чтобы они сбылись, нельзя позволить россам полностью разгромить силы халифата.
— Да гра… хозяин, я помню! — покорно опустив голову, пролепетал Караахмед. — Мы должны лишь довести орков до отчаяния. Тем самым нам будет легче добиться от них нужной нам помощи.
— Ты помнишь? — в голосе графа зазвенели угрожающие нотки. — Тогда почему ты не принял всех надлежащих мер для обороны Адерозим — Манада?
— Я принял, — неуверенно произнес чародей, чувствуя в словах лорда какой-то скрытый подвох. — Люди не сумеют преодолеть мощи моих Чёрных воинов. Это им не под силу! Я сдам город только тогда, когда это станет мне выгодно.
— Да? Ты так думаешь? — угрожающие нотки в голосе говорившего приобрели иной оттенок. Теперь казалось, что в зале слышатся слова строгого учителя, выговаривающего нерадивому ученику. — Я бы на твоём месте не слишком надеялся на свою магию. Ты не знаешь мощи россландцев, ты не знаешь их силы, ты вообще не знаешь россов! Тебе только кажется, что ты знаешь их! Но мы прощаем тебе эту ошибку, ведь ты слишком молод, чтобы знать это! Россы, росландцы, рутенцы, — как не назови, всё будет одинаково, обладают непостижимой, непонятной силой, познать природу которой не дано даже нам, Великим. Они могут залить поле боя своей кровью, умереть, но всё одно победить. Если бы ты знал, сколько раз мы думали, что с Рутенией покончено и ровно столько раз мы ошибались, она всегда возрождалась. Вот почему мы не можем потерпеть даже намёка на ошибку. Что, если россы займут город до наступления тьмы? Что, если ты даже не сумеешь воспользоваться своей силой? Что тогда?
— Но Всемогущий…
— Молчи и слушай, слушай и запоминай! Никогда не надейся на владычество магии, когда тебе противостоят войска Рутении, никогда не считай невозможное невозможным. Помни: росландцы способны опровергнуть все твои представления о сущности мира. Им подвластно то, что не подвластно даже нам. Не надейся на магию! Магия может оказаться неспособной противостоять им! И потому мы повелеваем тебе явиться к Изенкранцу — пусть езжает к росскому войску. И запомни: время торопит, — лицо лорда искривилось гримасой, очень похожей на гримасу страха, но рядом не было никого (не считая павшего ниц мага), кто бы мог это видеть, и потому Всесильный господин смог без тени смущения закончить начатую фразу, — недалёк тот день, когда в наш мир явится воин другого мира. Он слаб и беспомощен, как младенец, но ему помогает сама природа. Мы должны быть готовы к его появлению, и он должен умереть. Поспеши! — граф закончил говорить, и уже не обращая ни малейшего внимания на по-прежнему коленопреклонённого чародея, взялся за перо. Коснувшись бумаги, оно издало долгий скрежещущий звук, заставивший и без того измученного и обессиленного мага вздрогнуть и вновь в который уже раз покрыться холодным, леденящим сердце, потом.
Караахмед не помнил, как выбрался на улицу, как долго шёл, удаляясь от города и замка, источавшего столь зримую магическую мощь, и только оказавшись далеко в поле, упал на мягкую, смоченную осенними дождями почву и лежал, впитывая в себя исходящие из недр силы. Наконец он поднялся, воздел над собой заблиставший в солнечных лучах посох и, ударив им в землю, исчез в сполохах сгустившегося тумана, чтобы через считанные мгновенья оказаться там, где было велено великим лордом — в апартаментах ВРИО Изенкранца. А уже несколькими минутами спустя Караахмед, преисполненный собственного достоинства (хотя разве у раба может быть собственное достоинство?) распекал ни чего не понимающего советника.
— Генерал, тобой поставленный, оказался прыти немереной, — выговаривал Изенкранцу Караахмед, всё ещё находившийся не в лучшем расположении духа. — За ним догляд и догляд требуется! Что-то хитрое он измышляет. Ежели что не заладится в наших планах, то и подарку, тебе обещанному, долгое время не быть!
— Так что же Вы предлагаете? — Изенкранц нервно забарабанил пальцами по подлокотнику кресла.
— Поезжали б Вы сами к войску росскому, чтобы хоть временно генерала своего на укороте подержать.
— Что я, должен трястись неделями на дорогах разбитых, малоезженых?
— В Ваших же интересах, всё в Ваших же интересах! — с ухмылкой протянул Каараахмед. Затем задумчиво погладил бороду и добавил: — Я бы на Вашем месте грамоткой от государя на особые полномочия запасся, мало ли… Может, придётся ещё и другого генерала назначить?! — с этими словами чародей сделал пас рукой, ударил клюкой и растворился в облаке дыма, словно уже и не сомневался, что отъезд Изенкранца — дело решённое.
Как не хотелось воеводе продлить боевую учебу, ибо много ещё молодым ратникам преподать следовало, но медлить было уже и впрямь нельзя. Тем паче, что в войсках поползли чёрные слухи, смятение в душах солдатских вызывающие, будто пленные орки говаривали, что ждут — не дождутся они помощи, им якобы обещанной. Что за помощь ждали они, им и самим было неизвестно. Но слухи множились, обрастали подробностями, и вот уже чья-то фантазия рисовала горных витязей, в тыл войску росскому заходящих, другому же мнилась баронская конница, с гор спускающаяся, третий воображал приход нового чародейства. Во всю эту чепуху и сам воевода, и большая часть ратников, не верили, но показания орков, твёрдо уверовавших в оное, наводили на определённые размышления. Дух орочий креп, что уже и само по себе было не слишком приятным делом. Так или иначе, но дальнейшее промедление было невозможно.
Всеволод приступил к тщательной разработке штурма. Задачу осложняло то, что город, служивший одновременно воротами в горную часть орских владений, с севера и юга был окружён неприступными горами. Легенды гласили, что когда-то великий колдун создал эти горы, чтобы отделить восток от запада. С тех пор прошло много лет — люди, время, а может и боги прорубили в этих горах несколько широких проходов, и у каждого орки, люди и горные витязи-тролли поставили свои крепости. Крепость витязей давно разрушили, затем пришёл черёд и замку людей, теперь пред войском Всеволода встала последняя твердыня.
Ночь перед штурмом Всеволод не спал, всё выверял да чертежи не единожды перечёркивал. Всё решал, как в бой вступать, как сотни вести да полки перестраивать. Кому в первом ряду биться, кому — в завершающем. И лишь утром пред войском построенным огласил он свою диспозицию, но и тут не рассказал им главного. Лучники его тайные так в тайности и пребывали. Войскам велел к штурму готовиться, нарочно время к ночи подгадывая. Как не жаль было Всеволоду ратников (знал он, что не многим из первошереножных уцелеть в бою этом выдастся), штурм назначил на время позднее, чтобы всех чарожников выманить, отвлечь их на большое сражение, чтобы не смогли они углядеть за ним малое — стрелы калёные, в головы им летящие. На штурм пошли ближе к полночи. Первый полк так первым и двинулся. За суетой да толчеёй войска и не заметили, как средь них затерялись повозки странными людьми, а не лошадьми запряжённые.
И вот штурм начался. В реве пламени, в писке и треске крыльев крысаковских людские вопли и стоны едва слышались. Ратники, одежды одев мокрые, в рядах сгрудились, щитами от огня прикрылись и через площадь на врага кинулись. И закипел бой, и вскипала вода на одеждах ратников, и обливались кровью крысаками истерзанные, и падали с ног, вранами атакованные. А лучники особые уже луки на крыши, с телег сняв, повытащили, установили, и тетивы натянули, и в чарожников нацелили, а тысячник всё медлил.
