Rein Oberst - Чужой для всех
Покрутившись с полчаса на березовых нарах, покрытых еловым лапником, капитан, тяжело вздыхая, поднялся. Посмотрел на часы. Флуоресцентные стрелки показывали два часа ночи. Помассировав рукой, место ранения, повертев вправо-влево стопой, он надел яловые, недавно выданные старшиной, сапоги, тоже примета к наступлению, и выпрямился. Начальник штаба похрапывал и почмокивал губами. Замполита не было. В центре блиндажа, возложив голову на стол 'дежурил' связист.
— Ефрейтор Казымов, не спать! — тихо, но требовательно скомандовал комбат и погрозил кулаком дежурному связисту, который вскочил, и чуть не сбив керосиновую лампу, начал усиленно крутить спросонья ручку своего желто-кожаного американского телефонного аппарата.
— Отставить Казымов! — развеселился комбат, — Ты так меня еще с самим товарищем Сталиным соединишь.
— Ныкак, нэт, товарищ капитан. Виноват! — испуганно захлопал глазами молодой казах и, положив трубку, вытянулся перед командиром батальона.
— Ладно, дитя степей, разбуди ординарца, пусть следует за мной. Я пройдусь на передовую, проверю посты, — и комбат, надев шинель, несмотря на середину мая, было прохладно, по ступенькам вышел наружу и по траншее повернул на свой наблюдательный пункт.
— Стой, кто идет? Пароль?
— Стриж.
— Синица. Это вы товарищ капитан?
— А кому еще быть? Я Котов, — подойдя вплотную к дежурному разведчику, негромко ответил Новосельцев. По энергетике, исходившей от сержанта, по его требовательному голосу, капитан еще раз порадовался за своего подчиненного за его бдительность. Сегодня дежурил его лучший разведчик.
— Ну как, все тихо?
— Тихо, товарищ капитан. Только урчание тяжелое было слышно. Словно как танки шли.
— Где урчали?
— Да там от Днепра звук шел.
— Откуда им быть. Ты два дня назад к немцам ходил. Почти к самой реке подошел. Сутки сидел в болоте. Доложил, что изменений в системе огня и перегруппировки на нашем участке не обнаружил.
— Так оно так. Но тревожно. И смотрите, какая тишина? И темень непроглядная. И артобстрела вечернего не было, а по нему хоть часы проверяй. Зато несколько дней палили пуще прежнего. Пристреливались вроде.
— Спасибо за службу Котов, — мрачно поблагодарил того комбат. Наблюдай дальше. Если что услышишь подозрительное, докладывай немедленно. Днем отоспишься, а в ночь за языком с группой пойдешь. Не нравится мне твой доклад.
— Слушаюсь.
— Товарищ капитан, это я Сидоренко, вызывали?
— Иди сюда Сидоренко. На наблюдательном пункте тяжело ступая, появился ординарец с автоматом. Он также принес плащ накидку для комбата.
— Накиньте товарищ капитан. Дождь будет. Слышите, холодом несет с Днепра. — Давай. — Командир батальона быстро набросил на себя накидку и, выйдя из НП, вместе с ординарцем нырнул в моросящую мглу.
Ночь подхватила их, окружила своим таинственным, но чуждым черным покрывалом и потянула в сторону реки.
Комбат шел не спеша, осторожно по знакомой ему тропинке, хотя знал ее каждый метр с закрытыми глазами до своих двух траншей первой линии обороны. В голове у него прокручивалась информация о шуме танков, и не давала покоя.
'Танки, танки… Самоходные штурмовые орудия у них есть, а вот танков не было. Откуда тогда шум? А если что задумали? Но они, же здесь не развернуться. Лес и заболоченные места. Слева батальоны 115 укрепрайона генерала Пичугина. Их противотанковые батареи простреливают единственную дорогу на Цупер. Если полезут, тут их и зароют. Да и у нас 45-ки есть. Справа — батальон Коли Михалева. Он если что, поддержит. Дальше соседи — стрелки понтонно-мостового полка. За нами в поселке второй рубеж обороны и 713 самоходный артполк. Нет, не полезут. Кишка тонка. Видно укрепляют оборону. Завтра проверим…
— Стой, кто идет. Пароль! — Новосельцев, задумавшись, не заметил, как с ординарцем дошел до второй траншеи передовой линии.
— Стриж. Все у вас спокойно.
— Синица. Вроде все. Дождь вот только мешает товарищ капитан.
— Ничего терпи. Если что подымай людей. Капитан не рассуждая больше о танках и, не останавливаясь у часового, двинулся к первой траншее взвода боевого охранения. Дождь усиливался. Пришлось надеть капюшон накидки. Ноги потихоньку стали разъезжаться по размокшему дерново-подзолистому серозему и бежали быстрее. Кочки закончились, и тропинка катила вниз к реке.
— Не отставай Сидоренко. Тот, пыхтя, прибавил шаг. — Не спится вам товарищ капитан. Вон, начальник штаба, даже пузыри пускает. Замполит тот вообще ушел в медсанбат на перевязку и пропал. А вы в ночь, в эту темень. До первого поста шли как с дивчиной в обнимку. Наступал вам на пятки. А тут бегом торопитесь, как будто от нее домой бежите. Не догнать.
— Прекрати разговаривать Сидоренко. Не на танцах. Немцы совсем рядом.
— А у вас на Урале, гарные девчата? — не успокаивался тот, и дотронулся до своих мокрых усов.
— Да, тише ты! — спешно осек его Новосельцев, дав понять что разговор, закончен и приостановился. В шелесте мелкого дождя, ему показалось, что с немецкой стороны идет характерный звук передвижения. — Подожди здесь, — вслушиваясь, он сбросил с себя накидку, сделал несколько шагов вправо и, развернувшись в сторону Днепра, вытянул шею. Холодные капли тут же неприятно потекли ему за воротник. — А-а, сволочи…,- раздался неожиданный злой вскрик в ночи. И чуть погодя стон комбата: — Сидоренко, сюда… Помоги!
Оступаясь, капитан свалился в свежую вчерашнюю воронку от разрыва снаряда.
— Едрит, твой корень! — выругался про себя ординарец. — Товарищ капитан! Где вы? Я сейчас…
И в это время, вдруг далеко за Днепром, у Жлобина, туго ударило в воздух, и с душераздирающим воем, оставляя огненный кометный след, распаривая прохудившееся покрывало ночи, через несколько секунд, рядом с тропинкой, приземлился гаубичный снаряд.
Грохнул обвальный разрыв. Спрессованная воздушная волна, словно баба-копра, мгновенно вбила капитана в спасительную воронку, обильно накрыв слоем земли, нашпигованной раскаленными осколками.
Капитан лежал засыпанный в воронке и ничего не слышал. Его окровавленные руки, вгрызаясь в разодранный бок земли, механически пытались помочь телу подняться и ползти туда, где сильнее всего стонала земля — в первую траншею. В какой-то момент ему показалось, что он уже лежит в траншее и отдает команды бойцам. Но тело лежало почти бездыханно и недвижимо. Только мысли его текли, текли, прорывались наружу и шептали, запекшими губами, отдавая распоряжения бойцам, да тихо сочилась из ушей кровь. Его ординарец, попав в эпицентр взрыва, погиб разорванный мгновенно, так и не успев, рассказать комбату о своей невесте из Запорожья.
Огневой налет вражеской артиллерии был мощный, дерзкий, неожиданный. Разрывы следовали один за другим.
Бил гаубичный дивизион и несколько минометных батарей 6 артиллерийского полка, 6 Вестфальской пехотной дивизии.
Смертельный груз прицельно покрывал первые две траншеи, подавляя огневые точки, пулеметные гнезда и землянки боевого охранения, густо перемешивая людскую и природную биомассу в одно месиво.
Одновременно под прикрытием артобстрела немецкий разведывательный отряд в количестве 100 добровольцев тремя группами ползком из рубежа исходных позиций, стремительно подобрался к проволочному заграждению. Проход в минном поле был сделан заблаговременно. Быстро перерезав в трех местах колючую проволоку, первая штурмовая группа, состоящая из ветеранов разведывательного батальона 20 танковой дивизии сконцентрировавшись вместе, яростно бросилась в траншею.
— Гефрайтер Шмютце с отделением налево, фельдфебель Зенке направо по траншее. Майер и Крумпф с гранатами наверху. Вперед! — скомандовал отрывисто и негромко командир разведывательного отряда оберлёйтнант Мельцер и послал в черное, моросящее небо первую зеленую ракету.
Перед глазами немцев, подсвеченная, зависшей ракетой, передовая траншея, предстала извилистой, разворочанной во многих местах, почти мертвой, но еще ядовитой змеей.
Позиции нескольких пулеметных точек, а также батареи 45 мм пушек, заранее пристреленные, были разбиты и разметаны прямыми попаданиями снарядов. Землянки наполовину обвалены. В некоторых местах лежали разорванные и раскиданные взрывной волной мощных зарядов 122 мм трофейных гаубиц, тела русских бойцов. Тем не менее, траншея еще жила. Из ее многочисленных разветвлений послышались в их сторону одиночные недружные винтовочные, автоматные выстрелы. Ударил короткими очередями пулемет Дегтярева.
Умело, придя на помощь русским, с небольшого серо-зеленого пригорка поймы реки, заговорил сосед справа. Разрывная, длинная очередь, крупнокалиберного станкового пулемет ДШК, тугой настильной струей прошлась перед траншеей, прижав к земле фланговые группы обеспечения, а затем ударила по брустверу. Кремер, Майер и Зиверс, разрезанные свинцом свалились в траншею.
