Алекс и Ангелина Змаевы - Туман над тропами
Когда Копуша вылепил первые образцы глиняной посуды и выставил их на просушку, я обратила внимание, каких усилий ему стоит сделать свои изделия хотя бы относительно ровными и не слишком кривобокими. И чуть было не ляпнула про гончарный круг. Хорошо, меня вовремя отвлекли. А потом, попытавшись представить, что именно Копуше потребуется для реализации "моей идеи", впала в задумчивость. Картинка не складывалась…
Вспомнила экспозицию в историческом музее — человек каменного века сидит на деревянной колоде. Перед ним — диск гончарного круга, спил ствола какого-то древесного великана, закрепленный на деревянной же вращающейся оси. Я именно такую конструкцию и собиралась "изобразить" Копуше. А потом дошло, что у нас нечем напилить эти самые гончарные кругляши, чурбаки и колоды. У нас нет металла, и такого высокотехнологичного изделия, как железная пила — тем более. В музее рядом с непонятно почему запомнившейся мне картиной, лежала "пила неолитическая": деревянная палка в метр длиной, расщепленная вдоль. В расщеп на застывшую смолу вклеены осколки камня. М-да… тогда и я воспринимала все само собой разумеющимся — "каменный век", значит, все из камня и дерева, а телевизор принято смотреть при свете свечей… А здесь память Крадущейся подсказывала, что в старом поселке была одна такая пила, но использовалась нечасто и главным образом для пропиливания неглубоких пазов в мягкой древесине свежих веток, предназначенных для плетения изгородей или хижин. И все! Эта пила технологически противоречива: палка должна быть толстой, чтоб выдержать больше одного рабочего цикла. Особенно с учетом продольного расщепления. Но чтобы эта палка входила в распил, развод каменных зубьев этой пилы должен быть шире толщины палки. Вот и виденная мной пила оставляла "прогрыз" более двух пальцев в ширину и не терпела никаких серьезных нагрузок — каменные зубья вываливались из смоляного клея на раз. Процарапать неглубокий паз — можно, отпилить что-то толстое — нет. А ровный двухсторонний кругляш из спила дерева-великана — вообще из области сказок.
Картина из жизни доисторических людей выполнена, разумеется, современным Сандре художником по рассказу историка, для них обоих стальная пила столь же естественна в хозяйстве, как туалетная бумага в сортире, и задумываться о происхождении таких приземленных вещей они, видимо, не сочли нужным, да и не учат у нас гуманитариев производственным технологиям. Что там еще было на картинке? Ах да, доска с прорубленным (или просверленным) в ней отверстием, в которое вставлялась ось. Интересно, где господа историки собирались эту доску взять? Продольных пил ведь нет? Ах, тесаная? Ах, на соседнем рисунке изображен процесс? Так ведь тесать-то нужно плотницким топором с широким ровным лезвием. Хоть один каменный топор такой формы нашли? И не найдут. Я прямо сейчас наблюдаю, как скалывается камень с основы — чешуйками, похожими на выгнутый ноготь. Острым лезвие сделать можно, а вот ровным — нет. Все равно кромка будет волнистой, как у ножа-пилки. И я не стану предлагать Дикому отполировать обсидиан на каком-нибудь точильном камне — плотницкого топора из этого хоть как не получится, а мой авторитет упадет ниже плинтуса, которых, впрочем, здесь тоже нет.
Ладно, хватит плеваться ядом в будущих реконструкторов и собственную тупость, сейчас это не поможет. Тем более, что у меня есть одно преимущество в мыслях об орудиях труда горшечников — я знаю конечную точку пути, ответ в конце задачника. Значит, займемся подгонкой решения. А может и что-нибудь поинтереснее найдем в ходе поиска ответа…
Итак, что мне необходимо? Ответ — плоский круг. Где тут у меня есть плоские ровные поверхности? А нету их — природа прямых линий не создает. Только поверхность жидкости. Тогда гончарный круг можно из чего-то отлить. Из той же глины. А что, уже более реально. Вот только глина у Копуши плохая — рыжая, непрочная, с примесью земли. Мне такая не подойдет, нужна фаянсовая… Причем что-то подобное нужно безусловно, в любом случае: для гончарного круга, для посуды, да мало ли для чего еще. Итак, следующий шаг: обследовать остров и поискать нужные глины, а вдруг тут и голубая найдется?
Возникло чувство поиска тропки в лабиринте каменных глыб. Этого нет, потому что нет того, вот того и еще вот этого, тут не пройти и там тоже, и где выход из лабиринта — неизвестно. Зато становится понятно, как искать.
В это время прекратился перестук камней — Дикий решил сделать перерыв. Очень кстати, у меня к нему накопились вопросы:
— Дикий, где ты так научился топоры делать? Видно же, это далеко не первый и даже не второй топор у тебя.
— Да не много я их делал. Этот, — он задумался на мгновение, — шестой. Просто здесь камень уж очень хорош.
— Ну пусть шестой, все равно я не видела в старом поселке твоих топоров…
— А я их туда и не приносил, в лесу прятал.
— Зачем?
— Пришлось. Я ведь не сын вождя: хорошее копье или топор мне кто даст? Отец выдал когда-то костяную зубочистку вместо копья… вон как у Шустрика. И все. А я охотиться хочу. Еще с девяти кругов один в ближний к поселку лес убегал. Зверей видел. А добыть нечем! Знаешь, как обидно…
— И ты стал делать наконечники из камня?
— Ага. И топоры, чтобы дров на костер нарубить да мясо пожарить. Добычу я в поселок не носил, еще чего — они меня за маленького держали. Это сейчас я для Гремучки — охотник…
Он улыбнулся, лицо смягчилось, на нем появилось спокойное умиротворенное выражение. Таким я Дикого еще никогда не видела. Ну дает Гремучка! Смелая маленькая женщина… Ей удалось изменить настроение в племени, вихрь активности и общего дела затянул в себя даже тех, от кого я этого совсем не ожидала. Вчера к вечеру и Золотце построил свое жилище, а сегодня даже помогал остальным старшим ребятам, ровнявшим площадку и роющим ямы под опоры "мужского дома". Наверное, скоро я смогу позволить себе уже не держать постоянно "руку на пульсе" племени — умирающий будет жить, пошел на поправку. А мне… мне хочется разобраться с собой. Кто мне Сучок и куда мы идем? А главное — куда иду я сама? Только лучше это делать где-нибудь подальше от остальных. Например, во время разведки доставшегося нам острова, тут же и еще одного "зайца" прибьем в геологоразведке. Эх, Лешка…
Итак, решено — позову Сучка с собой. Тем более, что без защиты хорошего охотника такая прогулка, мягко говоря, небезопасна, а вдвоем справимся. Вот подождем, пока ребята "мужской дом" достроят. Дня четыре.
Марги
19 день 10 луны 10901 круга от н.м.
Я подложила под голову скатку с гамаком, и постаралась улечься поудобнее, расслабив уставшие плечи. Короткий привал, несколько минут отдыха. К вечеру третьего дня пути груза в скатке заметно прибыло: завернутые в листья куски глины да охапка травы. Выходы белой глины мы нашли уже к вечеру первого дня пути и с тех пор я ее тащу всю дорогу. Мысль зайти за ней на обратном пути мелькнула и исчезла, прогоняемая жадностью. В общем, перестраховалась, тем более карты нам пока не на чем чертить. И сейчас дополнительный груз оттягивает плечи. Сучок порывался забрать тяжесть в свою скатку, но я не позволила — ему надо сохранять подвижность и внимание. Пока мы накануне вечером занимались друг другом, какой-то оцелот уволок добытого на ужин агути. Пришлось ложиться спать голодными. А если бы кто-нибудь покрупнее пожаловал в гости?
Еще трава эта. Хоть не тяжелая и пахнет хорошо, но зато из-за нее груз занимает в пять раз больше места, и раздувшаяся скатка цепляется за все ветки по дороге. С травой вообще непонятно, зачем я ее волоку. Когда мы поднялись к вершине горы в центре острова, тропический лес сошел на нет, уступив место небольшому кусочку степи и на опушке я и увидала эти цветочки. Они сразу напомнили мне дачный домик родителей под Хабаровском и засеянное льном поле. Правда, у тамошнего льна цветочки синенькие, а эти скорее фиолетовые. Может, еще какие-то отличия есть, не помню. Но излом стебля и волокна в нем — похожи. В приступе ностальгии и каких-то неоформившихся мыслей нарвала большой "букет" (почти скрывший меня с головой) и увязала с собой под недоумевающими взглядами Сучка.
И вот мы на мысу, дальше на север только океан. Вверху скалистый обрыв, у ног шумит волна, Сучок возится со снастями и насвистывает какую-то мелодию, я распласталась на горячем песке и потягиваю занемевшие от нагрузок мышцы. Солнце, теплый ветерок… На редкость идиллическая картина.
— Марги, для чего ты это делаешь?
— Чтоб вернуться в поселок живой и своими ногами, — отвечаю, растекаясь из "мостика" в "позу трупа". Сучок касается раскрытой ладони пальцами. Я приоткрываю глаза, он делает жест, означающий "весь мир" и поясняет:
— Все вот это. Ты шаманка, тебя уважают. И племя у нас уже есть — твое племя. Для жизни людям не нужна никакая белая глина, не говоря уже про походы с охапками травы к дальнему берегу. Но это зачем-то нужно тебе. Что ты хочешь на самом деле?
