Виктория Гетто - Исход
Вот и лес. Делаю глубокий вздох и ныряю под его сень. Сразу становится темно, хоть ноктовизор доставай. Обойдусь. Мой шаг упруг и лёгок. Спасибо великанской клубнике. Действительно, помолодел. Чувствую себя едва ли не ровесником сыну. Бесшумно скольжу среди деревьев и кустарника, просачиваюсь между лианами. Недалеко от нас была деревенька. Вряд ли там кто остался, но, по крайней мере, можно поискать тропы, по которым пришли нападавшие. По словам тех, кто дрался, аборигенов заявилось тысяч пятнадцать, если не больше… Мало кто ушёл. Если ушёл вообще… Потому что крошили их без всякой жалости. Танки до сих пор отмывают. От мяса и крови…
Деревня в самом деле пуста. Абсолютно. Ни одной живой души. Даже детей нет. Куда они делись? Начинаю обходить строения по большому кругу, и в одном месте натыкаюсь на утоптанную тропу. По ней пришли или ушли? Мне без разницы. Важно, что она куда-то ведёт, и я иду по ней. Лёгкие кроссовки военного образца помогают двигаться бесшумно. Все чувства в высшей степени напряжения. Время летит незаметно, и, судя по пробивающимся между широких листьев солнечным лучам, уже близко к полудню. Я бегу волчьим шагом, благо тропа достаточно широка, время от времени делая глоток из своей фляги, перекусывая на ходу шоколадом или грызя пеммикан из пайка. Темнеет, надо думать о ночлеге. Выбираю, пока ещё видно, дерево побольше, забрасываю трос на ветку, взбираюсь и мастерю себе гнездо. Не замёрзну, хотя ночью довольно прохладно. В полудрёме провожу ночь, и снова бег по лесу, по тропе.
Так проходит три дня. На четвёртый я замечаю новые следы, говорящие о том, что люди близко. Попадаются тряпки, куски рисовых шариков. Такое впечатление, что здесь прошли беженцы. Потому что нахожу даже нож. Грубый, самодельный. Но тем не менее. Ощущение, что беглецы уходили в панике. Внезапно деревья расступаются, и я по инерции вываливаюсь на пологий скат холма. И останавливаюсь как вкопанный… Передо мной – огромная поляна. Но не она заставляет меня остановиться, а то, что находится на ней. Посередине – величественные стены древнего строения без крыши. Только скелет купола из почерневшего от времени дерева. Вокруг же здания – словно тряпочные холмики, плотно уложенные рядами. Это мертвецы. Ни звука, ни шороха. Гнетущее состояние, испытанное мной не раз после визитов на поля сражений. Эманация неживых. Всё бы ничего, на покойников в своё время я насмотрелся досыта. Но тут… Дети. Всех возрастов. Обоих полов. Ещё – древние старики и старухи. Словом, те, кто не смог взять в руки оружие.
Я осматриваю уже распухшие тела, прикрывая себе нос платком, щедро смоченным бензином из зажигалки, иначе дышать невозможно. Приторный запах быстро разлагающейся на жаре мертвечины отбивает всё и пропитывает моё тело и одежду. Похоже, что мстить мне некому. Совершенно. Потому что все оставшиеся аборигены здесь. Коллективное самоубийство? Или… убийство? Хотя, скорее всего, самоубийство. Как у японцев в Отечественную. Меня это не волнует. Главное, что те, кто поднял на нас руку, кто убил мою жену, мертвы. Все. Без исключения.
После нескольких часов осмотра добираюсь до здания. Смотреть на ряды мертвецов, аккуратно, ровными кругами лежащих вокруг строения, с потёками крови из перекошенных ртов уже надоело. Распахиваю массивную, но неожиданно лёгкую створку ворот. Внутри – статуя. Шестирукая тварь непонятного вида, чем-то напоминающая танцующего индусского Шиву. Только вместо головы – змеиная морда. Их бог? Масса высеченных на стенах значков. Выложенный ровными каменными плитами пол. Больше ничего. Кроме… Я обхожу статую по кругу. Мне не показалось. Концентрический круг плит украшен барельефами, изображающими миры. Планеты. Настоящие атласы. Сколько их тут? Насчитываю двадцать четыре. И одна из высеченных в камне картин изображает Землю… Мою Землю. Больше тут делать нечего. Надо возвращаться.
Обратный путь занял у меня больше времени. Неделю. Хотя паёк, прихваченный с собой закончился, я не голодал. Пара пустых деревень, попавшихся мне по дороге, снабдила меня достаточным количеством пищи. Заодно лишний раз убедился, что аборигенов больше на материке нет. Во всяком случае, в пределах нашей досягаемости. Почему они решили совершить такое, непонятно. Может, когда-нибудь учёные решат эту загадку, но скорее всего, это из-за чего-то, связанного с их верованиями. Тем проще будет нам в будущем. Девственная земля, хранящая в себе сокровища и множество тайн, ждущих своих исследователей.
Понемногу боль от потери уходила, заставляя меня постепенно приходить в себя, и в город я явился уже в более-менее уравновешенном и спокойном состоянии. При приближении к поселению меня несколько раз окликали секреты. Хвала богам, хоть не начали стрелять! Впрочем, перепутать мою фигуру и снаряжение с аборигенами нереально.
Первым делом нашёл сына. Он обитал на пепелище нашего бывшего дома. Работы там шли полным ходом. К моему возвращению после десятидневного отсутствия угли были убраны. Фундамент заменён. Поблёскивающие пино-тексом брусья уже составили стены. Строители приступили к возведению стропил. Сын сидел под уцелевшим от пожара деревом за столиком, терзая компьютер. Костылей, на которых он приковылял ко мне после ранения, уже не было. При моём появлении Владимир вскочил, крепко обнял.
– Как? – Единственный вопрос плескался в его глазах.
Я не стал отводить глаза:
– Они все убили себя. До последнего.
– И…
– Там древний храм какого-то их божества. Оставшиеся лежат у его стен. Все. Дети, старики. Так что прости, мстить оказалось некому.
Неожиданно он улыбнулся с явным облегчением.
– Я тут тоже подумал…
Я сбросил с плеч свой мешок, отстегнул оружие, всё аккуратно сложил на стол, бесцеремонно отодвинув в сторону ноутбук. Осмотрелся по сторонам.
– Как тут?
Он оживился:
– Наверное, сам видел. Строят доты, роют окопы по периметру города, выставлены секреты. Отправлены разведывательные партии везде, куда можно. Город восстанавливают усиленными темпами. Наш дом обещают завтра окончить…
– А Ира?
– Сестра здорова. Всё в порядке. Они уже возвращаются.
– Чего тогда молчали?!
– Рация у них сдохла. Хорошо, вертолётчики сообщили. Кстати… Они тоже подтвердили, что все деревни местных, попавшиеся им по дороге, пусты…
– А… мама?
Он мгновенно помрачнел, потом глухо ответил, отвернувшись:
– Там, – показал под дерево, где я только сейчас увидел аккуратный холмик. – Всё, что нашли…
– Спасибо. Глупость я сделал. Надо было сначала похоронить её. Потом идти.
– Па… – Он сглотнул ком в горле. – Думаю, она поняла бы…
Нехотя я вскинул свой калаш на плечо.
– Пойду доложусь. Думаю, мои новости будут интересны всем.
…Серый был на месте, переругиваясь с кем-то по рации. Дождавшись, пока он закончит, я толкнул дверь. При виде меня он расцвёл улыбкой:
– Живой! А то от твоего наследника ничего было не добиться. Одно заладил: ушёл разбираться.
– Так и было. Только зря сходил.
Он нахмурился:
– Что значит – зря?
Я махнул рукой:
– А так. Зря. Не с кем нам теперь разбираться. Все, кто к нам не явился, там лежат. Три сотни километров от нас. Старый храм забытого бога.
Протянул ему флешку от своего мобильника. Связи у нас, естественно, не было. Но мы продолжали ими пользоваться. Ведь в каждом аппарате и фотоаппарат, и камера, и диктофон, да целая куча всяких прибамбасов… Серый торопливо воткнул карточку памяти в ноутбук на столе. Еле дождался, пока система включит проводник, и начал торопливо перелистывать фотографии. Просмотрев последнюю, выпрямился, отрываясь от монитора.
– Вот, значит, как…
Я кивнул.
Он спохватился:
– Соболезную…
– Спасибо.
Немного помолчали.
– Это, конечно, очень важно. Но что нам даст?
– Ты лучше о ништяках расскажи. На корабельном кладбище.
Он мгновенно поскучнел.
– А нет никаких ништяков.
– Как это нет?! Там же целые залежи всего!
– Залежи… – передразнил он. Но, увидев, что я начинаю закипать, поспешил объяснить: – Там вообще что-то странное, Миха. Ты помнишь, что ничего не ощутил?
Сообразив, что речь шла о моей сверхчувствительности, я кивнул.
– Так вот… Нормальных кораблей там всего два или три. С грузом. А остальные… – Серый сделал короткую паузу, жадно глотнув из стакана воды. Потом поспешил продолжить: – Короче, одна видимость. Не знаю, каким образом они здесь оказались, только вместо кораблей и самолётов одна труха. В прямом смысле. Подходишь к такому, пальцем в борт ткнёшь, и всё рассыпается в пыль. Потом чихаешь до посинения. Ребята в респираторах лазят, время от времени друг друга вытаскивают из курганов, когда уж слишком большое судно разваливается. Но пока нашли только один «либерти» из северных конвоев, и китайский контейнеровоз. Правда, гружёный. Что внутри, не лазили. А иероглифы из нас никто не умеет читать. Да и побаиваются орлы. Вдруг откроют, а там тоже… пыль… Короче, решил пока не рисковать. После глянем, как всё кладбище проверят. Ещё вроде есть подводная лодка времён Второй мировой, но от неё только нос торчит из песка. Копать надо. А народа там всего шесть неполных десятков.
