Андрей Уланов - Крест на башне
Не знаю, какого они тянули до последнего?
На все это ассорти было от силы полдюжины пулеметов… в одном из них лента с трассерами оказалась. Пилоты увидели, что по ним с земли «ведется сильный огонь», и врезали… «не заходя в зону эффективного противодействия средств ПВО».
Мы перестроились в походную колонну, двинулись по шоссе и через семь кэмэ влетели прямиком в засаду.
Смешно, но от серьезного погрома нас русская недисциплинированность уберегла. Панцеры первых рот дистанцию на марше нормально не удержали, установленную скорость движения тоже превысили, пехота решила от них не отставать. В итоге между последним транспортером и панцером «Котенка-2», который в голове нашей роты шел, разрыв в полкилометра образовался. Ну а русские, увидев перед собой утренних знакомых, тоже особыми раздумьями себя утруждать не стали. А зря. Я как раз подумал, что впереди поворот и надо бы высунуться из люка, хоть и неохота пыль из-под передних машин глотать, и в этот момент там, за поворотом, захлопало, застучало. В наушниках раздался чей-то дикий крик, кто-то хрипло орал, мешая русские и немецкие ругательства, трещало… потом всё перекрыл командирский рык обер-лейтенанта Розенбаума:
— Я — «Кошка-3», всем «Котятам» — увеличить скорость… после прохода поворота сходим с шоссе… строй — клин.
Мы разошлись веером, на дороге впереди уже творился форменный ад, горело не меньше десяти машин, попавших, как я моментально сообразил, под кинжальный огонь из лесочка справа, метрах в двухстах от шоссе. Остальные, вяло отстреливаясь, пытались через поле слева отползти — и, спустя пару секунд после нашего появления на, так сказать, сцене, их во фланг начали расстреливать с опушки в километре впереди.
Классическая броне-артиллерийская засада, отлично рассчитанная и подготовленная. Если бы не мы…
— «Котенок-3», уходите вправо, зачистите кромку леса. «Котенок-1», «Котенок-2» — вперед!
Мне наши же собственные недорасстрелянные олухи из первых рот чертовски мешали, как раз на линии огня бестолково дергались. Плюс дым от горевших на дороге… в общем, видимость не ахти. Но кое-что все же засек — чуть впереди опушки, на фоне кустов характерный яркий высверк.
— Фугасным заряжай, — командую, — два часа, кусты, пушка, восемьсот.
Пока проговаривал, по пушке уже две наших отстрелялось. Ладно, думаю, как русские говорят, кашу маслом не испортишь, пусть и Севшин добавит…
И тут мне в поле зрения русская штурмпушка попадается. Высокая рубка в корме, длинный ствол — то ли «Оса» с трехдюймовкой, пехотная поддержка, для нас, в общем-то, безобидная, то ли «Шершень» со своими ста двумя…
— Отставить АБО, — кричу. — Бронебойным… тридцать три, бронецель, девятьсот.
— Командир, фугас в стволе!
— Бей!
Рявкнуло, панцер дернулся, в башне сразу кордитом завоняло, а там, впереди, на броне штурмпушки, чуть правее орудия блеснуло коротко, и сразу же из рубки столб огня и дыма вверх фонтаном взвился.
Значит, все-таки «Оса» это была, с противопульной своей. Лобовую «Шершня» фугасный нипочем бы не взял.
— «Котенок-1», «Котенок-2», уменьшить скорость. «Котенок-1», принять влево, «Котенок-2» — вправо.
Что за хрень, удивляюсь, какого эти танцы? Мы же их делаем!
Развернул перископ — ага, ребята Зиберта тоже решили в веселье поучаствовать. Тогда понятно — у «трипперов» лобовая в полтора против нашей, а вот с бортов их прикрыть…
Бам-м-м!
Башня подпрыгнула, меня вперед бросило — едва бровь к свиньям собачьим не рассадил.
Ну и какая сволочь, спрашивается, это сделала? Ты?
— Подкалиберным… минус десять, бронецель, восемьсот, нет, семьсот.
Пальнули практически одновременно — и оба промахнулись.
— Севшин!!!
— Сейчас… сейчас я его достану…
Бам-м-м! И второй наш — в молоко, прицел-то сбило.
Впереди, левее нас ухнуло оглушительно и, когда я снова авровца отыскал, от него только корпус на прежнем месте был, а где башня — непонятно. «Триппер»… а до скорострельности нашей ему, с его раздельным заряжанием далеко, но зато когда он, наконец-то соберется стрельнуть…
Думаю, авровцы сообразили уже, что ничего им не светит. Оставаться на месте — верная смерть, отходить — лесок за их спинами не приличный лес, а так, пролесок, насквозь просвечивает. За ним поле километров в пять… а «триппера» с их морским калибром «дятла» и за два с половиной достанут — не оторваться им, не уйти.
В общем, выбора у них особого не было.
* * *Следующий бой уже за Железногорском случился, утром следующего дня. Город мы обошли с севера: им должна была пехота заниматься, при поддержке бригады, которая раньше дивизионным панцерполком была.
В этот раз летуны не оплошали — обнаружили они эту, выдвигавшуюся нам навстречу часть своевременно. А обнаружив, раздолбали.
Давно я уже такой красоты не видел, больше года, пожалуй. Не какой-то там металлолом штатский, а полноценно проштурмованная и выбомбленная колонна: тягачи, транспортеры, панцеры… пара даже тяжелых, несколько пушек. Картинка… прямо жаль, что никого с фотоаппаратом поблизости не случилось, пока мы всю эту роскошь с дороги спихивали.
Даже странно, что те, кто в мясорубке той уцелел, драться не передумали.
Мы-то уже решили, что всех дел — по кустам разбежавшихся переловить. Пехота спешилась, развернулась в цепь… ну и мы за ней метрах в ста пристроились, повзводно.
И вдруг — вжик — и от сосны передо мной щепки облаком брызнули. Точно в ствол. Секунды три она еще постояла, а потом величаво так обрушилась.
Штурмпушка, будь она неладна.
Михеич, умный, без приказа назад сдал, да так, что я, в люк съезжая, едва затылком о край не приложился.
— «Котенок-4», «Котенок-5», — ору, — на два часа, бронецель, восемьсот… работаем «фронт-фланг».
Пошли мои «Котенки». Я полюбовался, как они позицию «Штуги» фугасными окучивают, местность перед нами в голове проскакировал.
— Михеич… плюс двадцать, отдельный куст, влево двадцать, складка, двести. На счет «три» быстро дотаскиваешь нас до неё, потом еще семь секунд — и выскакиваешь. Иван, к этому моменту у тебя выстрел уже должен быть готов.
— Так точно!
— Тогда… подкалиберным — заряжай! Раз, два, три! Па-ашли!
Сработало. «Штуга» как раз пятиться начал, когда мы вперед двинулись — не любят штурмпушки, когда их с флангов обходить начинают. Пальнул в Ральфа, развернулся, чтобы по Понтеру врезать — и тут Севшин его достал. Четко видно было — серая продолговатая туша на фоне зеленых кустов и посередке, чуть ближе к носу, взблеск от попадания.
— Есть! Попадание! Давай второй туда же!
Второй снаряд мы в корму вколотили — и опять ни хрена. Ладно, взрыва нет — но хоть бы дымок какой паршивый?
— «Котенок-5», — скомандовал я. — Ты ближе — врежь ему бронебойным!
Ральф врезал — гусеницу по центру разворотил. Нет, думаю, к свиньям — надоело снаряды тратить!
— Вперед!
Пехота, понятно, уже вовсю носами землю роет, по ней от рощи впереди пулеметы работают и в этой роще, среди деревьев, вдруг полыхнуло рыже…
— Стоп!
Оператор, похоже, не очень неопытный — ракета метрах в трех перед панцером в траву ткнулась, отрикошетировала вверх и лопнула где-то за кормой.
— Цель минус двадцать-ноль, пускач.
— Не вижу…
А я и сам не вижу… хорошо хоть, за деревце приметное успел глазом зацепиться.
— Дерево с белой кроной видишь? Невысокое, ствол изогнут? Влево тридцать… и где-то в тех кустах.
— Сам додумался, командир?
— Некогда думать! Осколочным… огонь!
Вкатили мы в эти кусты три осколочных. Я уж было собрался сказать, что еще один — и заканчиваем, как наушники ожили:
— Donnerwe… — и всё.
Развернулся резко — и успел досмотреть, как у «Котенка-6», из второго взвода, башня, крутясь, метров с трех на землю падает. Отто Визель там командиром… был. Не повезло парням — детонация боекомплекта штука тяжелая, лекарствами не лечится.
Только вот какая же Arsch mit Ohren[18] им такую сильнодействующую пилюлю прописала?
— «Котенок-1, 2», — это уже Розенбаум на командирской волне. — Возможная цель прямо по фронту. «Котенок-3» — скорость, уступ влево.
Я перископом дерг, дерг… ни черта не вижу… и тут справа еще один удар доносится. Да что такое, чуть ли не со слезами подумал, он же нас, гад, на выбор расстреливает, как в тире, а я его не вижу!
Вывернулся из командирской башенки, рванул люк…
И ни хрена не увидел.
Почти.
— Михеич… влево, полный!
Ложбинка, хилая, правда, зато перед ней хоть какой-то кустарник имелся. От снаряда он нас, понятно, не спасет, но хоть прикроет как-то… «эффект шторы» это называется.
— Стоп!
А потом я его увидел.
Чем-то он силуэтом на наш «Смилодонт» был похож… только ниже, приземистей, и башня не из ровных граней, а какая-то… вогнуто-выпуклая. И пушка другая — короче и толще.
