Александр Мазин - Цена Империи
Коршунов видел, как рухнул Комозик. Он не сумел разглядеть, задел ли герул о камень. Но даже если и не задел, мало ему не показалось. Плюхнуться спиной о воду с высоты порядка семи метров — это сурово.
Вообще-то Алексей на такое не рассчитывал. Он предполагал, что здесь, в воде, они продолжат свой поединок. Уже на равных, даже с некоторым преимуществом для отлично плававшего Коршунова.
Да, мало Комозику не показалось. В насквозь просвечиваемой солнцем воде было видно всё: зеленые бока камней, рыбешки, белый пятачок ровного дна. И быстро опускающееся на это дно темное тело. Упрямый герул, оглушенный, наверняка полуживой, все равно не выпустил из рук меч и теперь несколько килограммов железа утянули его на дно.
Ну да, утоп, зато с оружием в руке. Настоящая смерть воина.
«Дурак, — подумал Коршунов. — Но я — еще больший дурак!» — сделал три быстрых глубоких вдоха — и нырнул.
До дна было не очень далеко — метров шесть. Герул живописно разлегся на нем, разметав руки. Похоже, отрубился. Глаза закрыты. Морда по-прежнему зеленая. Крепкая краска, однако. Картинка для голливуда: воин морского царя на отдыхе. Меч он так и не выпустил.
«С этой железякой его точно не поднять», — подумал Коршунов. И попытался разжать пальцы. Хрена лысого! Проклятый герул даже в бессознательном состоянии расставаться с оружием не хотел. Коршунову потребовалось с полминуты, чтобы выкрутить меч из цепкого хвата. Заныло в груди, застучало в висках: запас кислорода был на исходе. Не выпуская меча, чтоб не всплыть раньше времени, Коршунов ухватил Комозика за патлы… и тут герулу приспичило очнуться. Вернее всего, приспичило ему, когда у него отобрали меч. Очнулся, открыл глаза, увидел над собой ненавистного соперника, оскалился… и вдохнул. До сего момента, похоже, он и не дышал вовсе, так что ощущение он получил убойное. Глаза вождя герулов выпучились, борода встала дыбом… но загребущие руки дело знали. Одна вцепилась в бок Коршунова, другая потянулась к его лицу…
Не долго думая Алексей треснул Комозика в лоб рукоятью меча. Оно конечно, в воде удар не тот, но — хватило. Герул мигом обмяк, Коршунов сильно оттолкнулся ногами от дна, устремляясь в светлой пленке над головой… стремительного всплытия не получилось. Упорный герул не хотел его отпускать. У него, похоже, был рефлекс. Как у бульдога. Если уж схватит — умрет, а не отпустит.
Коршунов выгребся наверх, жадно вдохнул — кайф!
Комозик висел у него на поясе, вялый, как дохлая рыба. Здоровенный, но совсем не обременительный. И опять та же дилемма: расцепить его пальцы и отправить на дно — никто не узнает, что именно Коршунов прикончил рикса герулов. Все видели прыжок. Все видели, что прыжок вышел неудачный…
«Хрен с тобой, — подумал Алексей. — Я тебя вытащу и попробую реанимировать. А там уж точно: как твоя личная удача положит!»
И, приподнявшись над водой, призывно замахал рукой. Давайте сюда быстрее, мать вашу!..
— Зовет! — сказал Тарвар. — Я сплаваю, батя?
— Давай, — согласился Крикша.
Рыбачьей лодке понадобилось меньше минуты, чтобы одолеть полсотни метров.
— Бери его! — скомандовал Коршунов, подталкивая снизу грузное тело. — Да поживее!
— Чего поживее, ему теперь спешить некуда… — прокряхтел Тарвар, втягивая Комозика в лодку через просевшую корму.
— Живее, я сказал! — Коршунов забрался внутрь, мокрый и решительный. — К берегу! Он еще не умер!
— Как же не умер! — возразил парень. — Не дышит же!
Веслами, впрочем, он при этом работал довольно энергично.
— Задышит! — с яростью пообещал Коршунов. — Он у меня задышит!
— Ты бог, что ли? — удивился боран.
У берега лодку встречала целая толпа.
— Ну-ка взяли его, аккуратно! — скомандовал Алексей. — Аккуратно, я сказал! Вынесли и положили! Мордой вниз!
Поднатужившись, он взгромоздил тяжеленного герула животом на колено. Изо рта рикса хлынула вода.
Сколько прошло времени с тех пор, как Комозик хлебнул воды? Три минуты? Пять?
Коршунов спихнул герула с колена, перевернул навзничь.
— Скулди!
— Я тут!
Ну конечно, он тут, в первых рядах толпы, плотно обступившей Алексея и его «пациента».
— А ну отошли все на пять шагов! — рявкнул Коршунов. — Скулди, делаешь так: вдохнул… выдохнул! — Он наклонился к бородатой пасти Комозика и с силой втолкнул в нее воздух. В груди у герула забулькало.
— Делаешь по моей команде… раз, два, три… — Он резко нажимал на выпуклую грудь Комозика. — Четыре! Выдох! И еще раз! Начали!
Чем хороши местные парни: в критических ситуациях никогда не задают дурацких вопросов. Просто делают, что сказано, оставляя вопросы на потом.
— Раз, два, три… четыре! — И Скулди выдохнул в своего вождя во всю мощь развитой грудной клетки.
К сожалению, и у самого вождя грудная клетка была — будь здоров.
Один цикл, второй, третий, четвертый… никакого эффекта. Не с Коршуновским весом продавливать этакого качка. Все равно что пивной бочонок давить…
— Кумунд! — рявкнул Коршунов, углядев в толпе знакомую зеленокрашенную физиономию. — А ну иди сюда! Клади сюда руки! И нажимай вот так: раз, два… сильнее, мать твою так (последнее — по-русски, разумеется)! Изо всех сил! Или твой рикс помрет! Раз, два… Скулди, отойди! Я сам!
На десятом цикле в могучей груди Комозика забулькало громче. Грудь его дернулась не в такт толчкам, расширилась, разинутый рот с сипением втянул воздух, глаза открылись… и увидели над собой все того же нанавистного Аласейю.
Коршунов успел отодвинуться.
— Придержи его, Кумунд! Ему сейчас вредно двигаться!
Здоровяк герул беспрекословно выполнил команду и придавил к земле своего собственного рикса. Еще бы ему не послушаться! Только что у него на глазах небесный герой перетащил этого самого рикса из мира мертвых обратно в мир живых.
— Ф-у-ух! — вздохнул Алексей. — Тяжеленький сегодня день получился. Скулди, забирай его. — Он кивнул на снова обмякшего Комозика. — Думаю, теперь он не помрет. Блин! На бок его переверните! Быстрей!
Победоносного рикса начало рвать. Было бы обидно, если бы после стольких усилий по его оживлению Комозик захлебнулся собственной блевотиной.
— Разденьте его, оботрите досуха и заверните во что-нибудь теплое. Крикша! У тебя вроде бы лекарь есть толковый?
— Есть, — подтвердил боран. — Очень толковый. Боспорец. Из Феодосии.
— Пришли. Пусть осмотрит рикса Комозика. С меня довольно!
И растолкав, нет, не растолкав — раздвинув (его почтительно пропустили) толпу, Аласейа — небесный герой, чье абсолютное лидерство больше никем не оспаривалось, удалился в свой шатер. Отдыхать. И думать, как быть дальше с мятежным герульским риксом.
Чует сердце: такие, как Комозик, пока живы — не успокоятся. Эх, зря Коршунов его не утопил!
Но удача по-прежнему улыбалась Алексею Коршунову. Греческий медик, осмотрев герульского вождя, нашел его состояние удовлетворительным. Если не считать закрытого перелома ноги. Когда он ухитрился сломать ногу? Наверное, наверху, когда сорвался с камня. Крут, однако! Пробежать со сломанной ногой метров пятнадцать, да еще в воду прыгнуть!
Лекарь соединил кости и наложил шину, но ясно было, что для боевых действий Комозик временно не пригоден. Посему на закрытом герульском совещании было решено погрузить рикса на корабль и отправить домой с подобающим эскортом. Командование герульской частью войска Комозик поручил Скулди: вариант, полностью устраивавший всех, включая Коршунова.
На следующий день Комозик пригласил Коршунова в гости.
— Понимаю, почему ты меня пощадил, — сказал он. — С такой удачей можно быть милосердным.
— Я не знал, что у тебя сломана нога, — ответил Коршунов. — И убивать тебя не хотел. Такой воин, как ты, очень пригодился бы в нашем походе.
— Ты лжешь. — Комозик усмехнулся. — Ты пощадил меня не поэтому. Но я не стану с тобой спорить. С такой удачей, как у тебя, можно лгать. Любая ложь окажется правдой. Но когда ты вернешься, я проверю твою удачу еще разок. Раз уж ты мне предоставил такую возможность.
— Договорились, — ответил Коршунов.
Да, этот мужик умеет проигрывать.
«Пожалуй, он мне может начать нравиться, — подумал Алексей. — Но рядом с собой я все-таки предпочитаю видеть не его, а Скулди».
Глава восемнадцатая,
в которой Алексей Коршунов разобрался с местной географией
Наконец-то Коршунов определился со своим местонахождением. Их лагерь базировался где-то в районе Севастополя, сравнительно недалеко от города Херсонеса, развалины коего Коршунов посещал в двадцатом веке и даже привез оттуда на память обломок какого-то древнего кирпича. Здесь Херсонес еще не превратился в развалины, назывался Херсоном и являлся довольно крупным городом с каменной крепостью, каменными домами и большим портом.
