Андрей Гончаров - Чисто царское убийство
– Нет, насчет кучеров ничего, – ответил Ваня. – Хотя дайте подумать. Пожалуй, про вашего моя интуиция говорит, что он не только молодой, но еще и излишне болтливый. Запросто мог кому-то проговориться, ляпнуть, что мы везем много багажа.
Оперативники расселись по каретам, возницы хлестнули лошадей. Вскоре путники проехали маленькую саксонскую деревушку, за которой начался лес. Стемнело, и оба кучера зажгли фонари, укрепленные на передках карет. Только этот слабый свет и озарял дорогу, обочины которой оставались погруженными во мрак.
Внезапно карета Углова и Дружинина, ехавшая впереди, остановилась. Поперек дороги лежало толстое дерево. Кучер, тот самый, излишне болтливый, слез с козел, дошагал до преграды, осмотрел ее. К нему подошел возница второй кареты, степенный крепкий мужик.
Они о чем-то посовещались, потом молодой вернулся к карете и сказал Углову, открывшему дверцу:
– Надо бы, ваше благородие, подсобить. Видишь, буря старый дуб уронила. Мы с Митяем не справимся.
– Подсобить? – переспросил Углов, вылезая из кареты.
Оба кармана дорожного сюртука у него оттопыривали пистолеты, лежавшие там.
– Пособить можно. Только вот… – Кирилл прислушался.
Он, как и Дружинин, был убежден в том, что дерево не само упало. Ему помогли. Стало быть, в кустах где-то поблизости скрывалась засада. Разбойники сидели в темноте и хорошо видели людей на дороге, освещенной фонарями. Сейчас они ждали, когда все путешественники соберутся возле упавшего ствола, собирались окружить их, обезоружить и начать грабеж. Значит, надо поступить иначе.
– Ну и что думаешь? – тихо спросил Углов у подошедшего Дружинина.
– Думаю, что они слева, – также негромко ответил тот. – Там место повыше, оттуда удобно выскочить на дорогу. Ты давай зови Ваню, и идите к этому бревну. Да шумите побольше, не стесняйтесь. Фонарь с задней кареты забери. Мне лишний свет не нужен. Я попробую к этим лесным братьям в тыл зайти.
Углов чуть заметно кивнул, повернулся ко второй карете и громко крикнул:
– Иван, давай сюда! Помочь надо!
Когда Ваня подошел, надворный советник начал также громко распоряжаться, командовать, кому куда встать, чтобы убрать дерево.
– Вернись к карете да фонарь с нее захвати! – велел он Ване. – А то на дороге ни черта не видать!
Убедившись в том, что фонарь убран, Дружинин отошел несколько шагов в сторону, высмотрел щель между кустов и скользнул в нее. Он сделал несколько шагов по лесу, прислушался. На дороге все также звучали громкие голоса. Углов распоряжался устранением препятствия.
Но теперь, находясь в лесу, Дружинин слышал не только эти звуки, но и другие. Впереди, ближе к каретам, еле слышно потрескивали сучья, шелестели раздвигаемые кусты. Затем Игорь увидел, как на фоне звездного неба мелькнула чья-то тень. Он дождался, когда она двинулась вперед, к дороге, и неслышно пошел вслед за ней, сделал шаг, другой.
Дружинин уже знал, как будет действовать. Он решил, что нельзя дожидаться, когда разбойники кинутся вниз, к каретам. Его товарищи, конечно, приготовились к нападению. Но на таком малом расстоянии они просто не успеют дать отпор, и кто-то из них может пострадать. Надо опередить бандитов, напасть на них первым. Но вначале требовалось определить хотя бы две-три цели, а Игорь пока видел только одну.
Дружинин опять сделал несколько шагов, потом различил слева еще один силуэт и расслышал чей-то шепот. Разбойники находились уже совсем рядом с дорогой. Медлить дальше было нельзя.
Майор прицелился в сгусток тьмы и нажал на спуск. Вспышка выстрела разорвала ночную тьму, на мгновение осветила фигуру в короткой куртке, с кинжалом в руке, и другую, чуть в стороне. Дружинин тут же разрядил в ту сторону второй пистолет, сунул оба ствола, теперь ненужные, в карман и выхватил шпагу.
В это время раздались и выстрелы с дороги. Углов с Ваней, конечно, палили наугад, не видя противника. Однако их действия произвели нужный эффект. В лесу раздались крики, затрещали сучья, затопали бегущие ноги. Вскоре шум стих.
Дружинин достал кресало, чиркнул им, раздул огонек и увидел человека, лежащего на земле. Тот был жив, но ранен в шею. Вся его куртка оказалась залита кровью.
– Извини, приятель, сам виноват, – сказал Дружинин по-русски, обращаясь не к разбойнику, который не мог его понять, а скорее к самому себе. – Надеюсь, твои друзья за тобой вернутся.
Помогать раненому он не собирался, повернулся и стал выбираться на дорогу. Когда Игорь подошел к карете, кучера при помощи оперативников уже оттащили в сторону бревно, преграждавшее им путь.
– Одного я уложил, – сказал Дружинин руководителю группы. – Скорее всего, до утра не доживет. Может, и второго ранил, не знаю. Главное в том, что они убежали и больше не вернутся. Так что можно ехать.
– Сейчас поедем, – сказал Углов. – Только нашим возницам пару вопросов задать надо. Провести, так сказать, профилактическую беседу.
Он подошел к кучерам, которые выглядели сильно испуганными, особенно молодой. Да, его неприятности еще не закончились.
Углов спросил:
– Скажи, дружок, к тебе возле трактира подходил кто из слуг? Спрашивал, кого везешь?
– Нет, что ты, барин, как можно! – воскликнул молодой кучер. – Да если бы и спросили, я бы не понял, по-иноземному говорить не обучен. Так что это ты напраслину на меня возводишь!
– Ничего не напраслину, – сказал Иван, подошедший к ним. – Кирилл Андреевич правильно говорит, а ты врешь. По-немецки ты немного понимаешь. Видно, у наших, питерских, немцев научился. Да и со слугой ты разговаривал, я вижу.
Теперь молодым возницей овладел настоящий страх.
Он бухнулся на колени и взмолился:
– Пощади, барин, не вели казнить! Я ж без умысла! Никакого воровства не учинял! Просто поговорил с ихним слугой, да и все.
– О чем он тебя спрашивал?
– Кого везу, далеко ли едем.
– О багаже небось говорил, да?
– Он сказал, что в дальнюю дорогу много чего взять надобно. Я ему и ответил, да, мол, всего припасли.
– Все ясно, – Углов махнул рукой. – Тот слуга был у разбойников вроде ушей. А ты у нас как язык без головы. Смотри, Кузьма, если еще раз болтать будешь, верну тебя в Россию, к графу Петру Андреевичу. Будешь в застенке пыточном сидеть, а потом на каторгу пойдешь.
– Клянусь, барин, я рта больше не раскрою! – обещал молодой Кузьма.
Дольше задерживаться в лесу путники не стали. Они сели по каретам и отправились дальше.
Больше до самой Праги никаких приключений не было. В столицу Богемии, как тогда называлась Чехия, они прибыли уже за полночь.
Наутро друзья снова отправились в путь. В полдень они въехали в австрийские земли. Впрочем, это событие никак не было отмечено. Границы между Богемией и собственно Австрией не существовало. Везде правил император Карл Шестой.
– Я смотрю, идея Шенгенской зоны действовала уже в эти времена, – пошутил Дружинин, когда они миновали Гмюнд.
– Да, в пределах империи Габсбургов границ не было, – подтвердил Углов. – Теперь на восток до самой Валахии, а на юг – до Боснии застав не предвидится.
Уже вечерело, когда впереди показались острые шпили соборов. Затем колеса карет загремели по брусчатке мостовой. Путешественники въехали в Вену.
Глава 14
Еще в дороге оперативники посовещались и разработали план действий после приезда в австрийскую столицу. Он предусматривал полную скрытность и маскировку.
Для этого им следовало в первую очередь избавиться от русских кучеров. Поэтому, въехав в Вену, оперативники остановились на самой окраине, на неприметном постоялом дворе. Там они и переночевали.
Утром Углов позвал к себе старшего кучера, степенного Матвея, и спросил:
– Лошади отдохнули?
– Так точно, ваше благородие, – отвечал кучер. – Коренника, правда, неплохо бы подковать.
– Вот в дороге и подкуешь, – сказал Кирилл. – Вы с Кузьмой сегодня же возвращаетесь в Россию. Вот вам деньги на дорогу. Здесь и на еду хватит, и кузнецу заплатить. Только языки зря не распускайте и по ночам не ездите.
Напутствовав таким вот образом возниц, Углов облачился в свой щегольской камзол и отправился представляться российскому посланнику.
Граф Ланской принял надворного советника не сразу. Оно и понятно. Его имя было совершенно не известно дипломату. В начале разговора граф держался довольно холодно. Как видно, он принял Углова за очередного русского дворянчика, приехавшего в блестящую европейскую столицу в поисках развлечений.
Однако, прочитав бумаги, полученные Угловым в Преображенском приказе и скрепленные подписью могущественного графа Толстого, посланник взглянул на надворного советника иначе.
– Стало быть, вы, сударь, намерены встретиться с графом Сен-Жерменом и учинить ему допрос? – спросил он.
