Дмитрий Шидловский - Враги
— Я должен подумать, — откинулся на спинку стула Алексей.
— Хорошо, — кивнул Павел и нажал на кнопку вызова конвоя.
* * *Павел вошел в просторный кабинет Дзержинского и направился к его столу. Кабинет был полон людей. Два секретаря скорописью записывали распоряжения председателя ЧК, сбоку три чекиста за небольшим столом спешно готовили какой-то документ. Еще двое чекистов дожидались очереди к Железному Феликсу. Не обращая внимания на их протесты, Павел обратился:
— Феликс Эдмундович…
— Что у вас, товарищ Федор, — повернулся к нему Дзержинский. Он все еще предпочитал называть Павла по старой партийной кличке.
— Постановление об освобождении под честное слово бывшего капитан-лейтенанта Татищева.
— Вы уверены? — Холодный взгляд уперся в глаза Павла.
— Да, Феликс Эдмундович. Я провел с ним работу и, полагаю, убедил в бесполезности сопротивления.
— Под вашу ответственность, — буркнул Дзержинский, подписывая данную Павлом бумагу. — Получить сведения об участии высших флотских офицеров в заговоре не удалось?
— Нет. Более того, получены факты, согласно которым адмирал Оладьин действительно принимает советскую власть.
— Что-то не верится мне, — покачал головой Дзержинский.
— Адмирал Оладьин рассчитывает с помощью советской власти построить новую мощную империю, — произнес Павел. — Эти сведения я получил от Татищева.
— Но ведь он знает, что мы, большевики, против государственности и за всемирный пролетарский интернационал, — удивленно произнес Дзержинский. — Откуда этот бред про советскую империю?
— Неисповедимы пути аристократа, разочаровавшегося в монархии, — проговорил Павел — Но Оладьин нужен нам. Если хочет служить выдуманной им будущей пролетарской империи, пусть служит. Главное, чтобы работал на нас. Не так уж много высших офицеров старой армии перешли на нашу сторону. В связи с этим я бы просил вас, Феликс Эдмундович, откомандировать меня в Кронштадт.
— Зачем? — проговорил Дзержинский. — Там же комиссаром товарищ Дыбенко.
— Дыбенко направила партия, а мне кажется, не мешало бы иметь при Оладьине еще кого-то от Чека. — вкрадчиво произнес Павел.
— Я подумаю, идите, — бросил Дзержинский.
* * *Дверь, проделанная в воротах старинного замка, захлопнулась, и Алексей оказался на улице. Ветер, прилетевший с Балтики, нес мелкие колючие снежинки. Алексей с удовольствием вдохнул свежий морозный воздух. Не чаял уже оказаться на свободе.
Засунув зябнущие руки в карманы шинели, он неспешно пошел к мосту. Улицы были пустынны, транспорт не ходил. Его обогнало несколько грузовиков. Сидящие в кузовах красноармейцы недобро, с подозрением посмотрели на военно-морского офицера, хотя и без погон и кокарды, одиноко бредущего по улице. Алексей поежился, буквально «кожей почувствовав», что сразу у нескольких человек в грузовиках мелькнула мысль: «Шмальнуть по контрику на всякий случай». Однако обошлось.
На мосту его остановил патруль из двух вооруженных рабочих и одного солдата, без погон, зато с красной повязкой на рукаве. Шевеля губами, один из рабочих прочитал постановление об освобождении Алексея, задержал взгляд на подписи Дзержинского, потом вернул бумагу и, ни слова ни говоря, пошел дальше.
Алексей миновал мост и шел теперь по району застройки восемнадцатого–девятнадцатого веков. Как и в его мире, этот город представлял собой смешение русской широты и европейской стройности, нес печать имперских амбиций. Но сейчас он взирал на улицу холодными глазницами пустых окон, преграждал дорогу неубранными сугробами. Алексей вздохнул. Он помнил этот город другим, совсем другим — блистательным, богатым, довольным. Алексей жалел, что не смог пожить в этом городе до войны, когда, по воспоминаниям коренных петербуржцев, он был еще прекраснее. «Ничего, — сказал себе Алексей, — мы еще поживем в новом Петербурге».
Миновав Михайловский замок, в котором, как и должно, окончил свои дни «апоплексическим ударом табакерки в висок» император Павел Первый, Алексей очутился среди зданий застройки конца девятнадцатого века и вошел в парадную одного из доходных домов на Кирочной улице.
Швейцара не было. Ковровая дорожка с лестницы давно была украдена, а сама лестница явно не убиралась уже много дней. Но зато остались цветные витражи в окнах, которые, как помнил Алексей, почти не сохранились к концу двадцатого века в его мире.
Поднявшись на третий этаж, он нажал на кнопку звонка и через минуту услышал шаги в квартире. Дверь распахнулась, и на пороге возник Санин, как всегда, в безупречно отутюженной тройке, начищенных туфлях и при галстуке.
— А, здравствуйте, Лешенька, — улыбнулся он, — проходите, дорогой.
— А Дуня где? — осведомился Алексей, проходя в коридор и снимая шинель.
— Нет нынче средств горничную содержать, — поднял глаза к потолку Санин. — Да и запросы у нее знаете какие появились! В деревню она вернулась.
— Дмитрий Андреевич, — укоризненно произнес Алексей, — что же вы так спокойно двери открываете? Времена сейчас сами знаете какие.
— Бог не выдаст, свинья не съест, — беспечно махнул рукой Санин. — Собственно, преступники сейчас предъявляют вполне легальные мандаты и занимаются не грабежами, а экспроприацией экспроприаторов. Меня, буржуя проклятого, уже дважды экспроприировали. Можно, конечно, и не открывать. Но тогда вы обрекаете себя еще и на хороший удар прикладом в живот и очередную замену двери.
— Что это у вас в коридоре такой бардак? — произнес Алексей, удивленно разглядывая кучу какого-то барахла.
— Уплотнили, Лешенька, — расцвел в улыбке Санин. — Что же вы так удивляетесь, будто первый день на свете живете? У меня теперь одна комната, бывшая гостиная. Да вы проходите. Чай будем пить.
Пройдя в комнату, битком набитую мебелью, собранной со всей трехкомнатной квартиры, Алексей обнаружил, что за столом в ее центре, с чашкой чая в руках, сидит весьма миловидная барышня, не старше тридцати лет на вид. Он по-офицерски щелкнул каблуками и представился:
— Алексей Татищев.
— Анна Шиманская, — благосклонно склонила головку барышня.
— Знакомьтесь, моя невеста, — выпалил Санин, выскакивая из-за спины Алексея с чайником в руках.
— Невеста?! – Алексей чуть не покачнулся от неожиданности.
— А что вас так удивляет? — произнес Санин, походкой королевского павлина приближаясь к столу. — Мы, профессора университетские, тоже красоту ценим.
Он галантно поцеловал руку барышне и опустился на стул рядом с ней. Алексей сел напротив, и Анна, весьма польщенная вниманием жениха, тут же налила ему чаю и пододвинула тарелку с бутербродами.
— Ну, рассказывайте Лешенька, как вы, откуда? — улыбнулся Санин.
— Из тюрьмы, — отозвался Алексей.
— Выпустили вас, или сами сбежали? — светским тоном осведомился Санин.
— Выпустили, — кивнул Алексей. — Кстати, спасибо, что хлопотали за меня.
— Оставьте, пустое, — махнул рукой Санин. — А ко мне вы, стало быть, переночевать.
— Вообще-то, да, — протянул Алексей, — но я полагаю…
— Никаких возражений, — отрезал Санин, — скоро ночь, почти стемнело уже. Нечего вам на улице делать, патрули и стрельнуть могут. Вы и так меня с октября не навещали. Поговорить нам есть о чем. Оставайтесь.
— Спасибо, — кивнул Алексей. — Так уж получилось, простите, служба. А что же, Павел вас не навещает?
— Навещает, — ответил Санин. — Как из ссылки вернулся, первым делом ко мне заехал. А уж после переворота раз в неделю как штык является. Он теперь в чинах.
Алексей кивнул:
— Что же не помогает?
— Как — не помогает? — поднял брови Санин. — То, что за мной при уплотнении осталась самая большая, а не самая маленькая комната, — за это ему спасибо. Да и третью, и четвертую экспроприацию он отвел, мандат мне выдал. Помогает.
— Тоже мне, помощничек, — буркнул Алексей.
— Каждому времени — своя помощь, — улыбнулся Санин. — Ну а вы как?
— Все то же, — пожал плечами Алексей. — Служу при командующем Кронштадтской базой.
— Между отсидками, — хихикнул Санин. — Заняты очень?
— Головы не поднять, — вздохнул Алексей, не заметив юмора.
— И Павел тоже, — кивнул Санин. — Вы, молодые люди, совсем в политику заигрались, настолько, что нам, старикам, заботу о барышнях на себя брать приходится.
Он снова поцеловал руку невесте. Та зарделась.
— Но ведь время такое, — развел руками Алексей.
— Время всегда такое, — махнул рукой Санин. — Политикой заниматься надо, деньги зарабатывать, империи строить. За этими делами не заметите, как и жизнь пройдет.
— Ничего, еще чуть-чуть…
— Чуть-чуть не будет, — передразнил Санин. — Если вы решили идти в политику, то это состояние души. Ладно, о ваших деяниях, господа хорошие, я достаточно знаю, земля слухами полнится, хоть все газеты, кроме большевистских, закрыты. Тайн вы мне все одно не расскажете. А вот что я узнал за последнее время, сейчас поведаю, если интересно, конечно. Обнаружились очень интересные факты о союзе североросских королей с Речью Посполитой во второй половине семнадцатого — начале восемнадцатого века.
