Дмитрий Полковников - Герой не нашего времени. Эпизод II
– Уверен?
– Легко, – усмехнулся капитан, бросил вещмешок и, пугая прохожих, сделал стойку на руках, используя перила, как импровизированные брусья.
После двух недель собачьей жизни его Ненашев находился в неплохой форме. «Худею я от вас, дорогая редакция, и вся моя семья худеет вместе со мной».
Под конец дня Максим пришёл к знакомому домику, но неожиданно получил холодный приём.
– Опять ваши наших постреляли.
– Ну, и у нас есть идиоты. – Капитан попытался поймать девушку за руку.
– Что-то слишком много! – гневно выкрикнула Майя.
Вечер перестает быть добрым.
Тот случай раздули. Изданный по гарнизону приказ предписывал командирам находиться в городе без личного оружия. Во избежание «несчастных» случаев и выработки выдержки при общении с недовольным местным населением. Вовремя, блин!
Как знакомо по его старой армии!.. Перестраховка.
Накануне событий в Баку у них изъяли стрелковое оружие. Дабы не провоцировать. В общем, ради торжества демократизации и приобретённых либеральных ценностей оружие погрузили на пароход и отправили подальше на рейд, наказав команде строго соблюдать нейтралитет.
Через несколько дней город взорвался. Люди, спасаясь от погромов, бежали к ним за помощью, а они всё «ждали команды» и готовились защищаться врукопашную…
Максим аккуратно расстелил на земле плащ-палатку и начал неторопливо перебирать один из пистолетов. Хорошая машинка, но, как дисциплинированный командир, он поедет в город без личного оружия. Работа предстоит душевная, себя показать и других посмотреть. Нож, естественно, не в счёт.
Ненашев собрал пистолет и покрутил его в руке. Прицелился. Накладки из дерева и без капли лака. Совсем не скользит в руке, поверхность впитает пот.
Максим искоса посмотрел на девушку. Как там, отошла от праведного гнева? Всё равно выбора у неё нет. Если что, отправит на восток в товарном вагоне. Тогда уж со справкой о прошлой работе на органы.
Набор документов, находившийся в его полевой сумке, гарантировал возможность Майе Чесновицкой остаться в живых и не превратиться в отработанный агентурный материал. И потом, должен же кто-то привезти его документы в Москву? Он давно выбрал девушку на роль курьера, женщинам гораздо проще находить общий язык друг с другом.
Пани смотрела на Ненашева и думала, что погорячилась.
Хотя нет, пусть позлится. Мужчина рядом должен гореть огнём, а не скрывать чувства и темперамент. Она, конечно, устала быть одна, но это не повод сразу сдаться. Чесновицкая раздражалась, уж слишком капитан пытается выглядеть спокойным.
Майя сердито топнула ногой. Никакого внимания. В этот миг она начала раскаиваться за грубую фразу. Да при чём тут он?! Сегодняшний день вывел её из себя.
Большевики опять неизвестно куда вывозят людей.
Над поляками давно перестали смеяться. Наоборот, жалели.
Частушку «Гоп, мои гречанки, все жиды[101] – начальники, белорусов мы в колхоз, а поляков на вывоз» давно не пели. Забирали всех по каким-то непонятным спискам. В чём они виноваты? А какая страшная картина на вокзале! Людей грузят в вагоны, а они плачут. Даже мужчины рыдают, как дети.
Ещё эти страшные слухи о неминуемой войне с немцами. В магазинах давно ничего не купить. Хорошо, Максим помогает продуктами. И слова «потом заплатите» Майя понимала: не хочет унижать.
О пенсии мама, как жена польского офицера, может забыть навсегда. Всем бывшим большевики их отменили особым указом. Хватит, попили крови у народа. Хорошо, что она может ещё поесть на кухне в ресторане.
Лишь в день, когда у Советов выборы, наступал праздник. В прицепном магазине устраивали распродажу по удивительно низким ценам, и повсюду звучала музыка.
Проклятое место. Проклятое время, где бесконечно умножается число несчастий.
Остатки гордости не позволяли подойти к капитану.
Да, выразилась резко, но хотелось, чтобы первый шаг к примирению сделал Максим. Он же мужчина! А ещё повторил те слова, сказанные ночью. Если мужчина лжёт, то женщина всегда чувствует. Или она совсем потеряла голову?
Жаль, лодочную базу, где прошло их первое настоящее свидание, заняла русская погранохрана. Говорят, на воскресном празднике будут катать всех желающих по реке. Но какие там маленькие катера!
Ожидание стало невыносимым. Нет, он определённо насмехается над ней. Так что же с ним?
Волнуясь, Майя подошла и посмотрела Ненашеву в глаза. Максим сейчас не здесь. Несколько минут назад ещё торопился и вновь неожиданно впал в какой-то ступор. Такое один раз уже было. Его постоянно что-то гнетёт. Как хотелось бы знать и, может, хоть в чём-то помочь!
Майя осторожно зашла сбоку и потрясла капитана за плечо, вспоминая прошлую реакцию. Приятно, конечно, когда тебя защищают. Но если вдобавок желают раздавить, то совсем не смешно. Впрочем, если мужчина слышит всё, что говорит женщина, значит, она не красавица.
Он очнулся.
– Извини, я, наверное, погорячилась, – с трудом выговорила девушка.
– Да нет, всё правильно. Мы чужие для вас. Как варвары, пришли и разрушили спокойную мирную жизнь, – грустно усмехнулся Ненашев, – а ещё отняли у тебя надежду. Всё правильно?
Чесновицкая изумлённо посмотрела на него:
– Да, это так. Только когда началась война, я поняла, как уютно было жить в нашей Варшаве. Потом нас предали, и та Польша погибла. Но почему вы забираете людей? В чём их вина?
– В том, что они хотят жить как раньше и не любят нашу власть.
«Ну, хотя бы честно», – подумала девушка. Так откровенно никто из русских не говорил.
Ненашев не кривил душой, зная, что такое война.
Жила-была девочка, о чём-то мечтала, верила в будущее. А потом пришли чужие люди, дом сожгли или выгнали хозяев на улицу, мечты испоганили, а будущее навсегда убили. Так в чём же она виновата? В том, что родилась в неудачное время?
– А разве такую власть можно любить? Ты хоть знаешь, как мы жили до вас и немцев?
– Хорошо знаю.
Капитан вспомнил фотографии. Польша ещё не раздавлена войной. Джентльмены и леди улыбаются друг другу. В магазинах изобилие еды и одежды. Шопинг в Германию. Везде галантная публика, молодые и не очень, но счастливые лица. В летних кафе ни одного свободного столика.
«Он был сторонником гуманных идей, он жил, не зная, что в мире есть столько ужасно одетых людей», – прозвучал в голове Панова знакомый мотив. И у него была своя прекрасная страна и очень правдивая история. То дело не только польское – понимать после эпохи перемен, в какое прекрасное время ты когда-то жил.
Майя посмотрела на Максима. Первый парень, с которым даже поругаться нормально нельзя.
Но то, что ответит капитан, важнее её жизни. Тому, что Россия всегда унижала Польшу, учили в школе, а отец лишь смеялся над учебниками. Почему он не гнушался служить великой империи? Да не захвати Советы власть, ещё неизвестно, где бы жила их семья – в Киеве, Москве или в том, бывшем блистательном Санкт-Петербурге. Даже офицерам с польским происхождением империя всегда гарантировала карьеру[102].
– А где тогда теперь моя страна?
Саша, глядя в её наполненные слезами глаза, сразу вспомнил счастливые лица девушек-повстанцев, идущих на смерть ради родины-Польши в том безумном и бессмысленном восстании. Но люди там сражались по-настоящему, и даже дети умирали за свою страну.
– Она в тебе самой. Не забывай про неё никогда.
– Ты что, знаешь всё на свете?
– Я так однажды свою страну потерял. И себя тоже.
– Так как ты тогда можешь им служить?
Девушка запнулась, вспоминая их первую встречу. Она тоже служит тем, кого ненавидит. И какое теперь может быть утешение в гордости, если миром всегда правят обстоятельства? Ты потихоньку привыкаешь к неверному выбору, надеясь, что завтра обязательно взойдёт знакомое с детства солнце и тебя к завтраку обязательно разбудит мама. Но не бежать же к немцам, они убили папу.
Капитан задумчиво потёр рукой подбородок. Для него-то всё решено, но как вопрос похож на сомнения общечеловека: стоит ли беззаветно отдавать жизнь за родину, какой бы она ни была? Стоит! Иначе останешься без неё или, того хуже, начнёшь жить в «привычной среде обитания»[103].
– Большевикам? – усмехнулся Максим и покачал головой. – Я служу только стране. И давай прекратим ненужный разговор. Скоро всё изменится.
– Что, и Польша возродится? – Ой, как язвительно прозвучал её вопрос.
– Да, но не сразу, и не Речь Посполитая от можа до можа. О ней начнут грустить лишь безумцы.
Чесновицкая в изумлении опустилась рядом с ним.
– Значит, я права. Ты не тот, за кого себя выдаешь!
– Ну, скажем так, я ещё и готовлю, – усмехнулся Максим, подбирая подходящую фразу. – А мы завтра идём в Дом Красной армии, где будут и москвичи. Как бы мягче и деликатнее выразиться… Они там начнут разогреваться перед концертом.
Майя понимающе улыбнулась. Банкеты богемы для неё не новость. Но чтобы так обстояли дела и у русских? Поймав её взгляд, капитан фыркнул, но не обидно, зная, что давно с этим делом знаком.
