Александр Мазин - Викинг
И мы отправились.
Я шел с варягами: как-то так естественно получилось, что я вошел в «отделение» Трувора. Впереди – Хрёрек с Ольбардом. Ярл смотрелся роскошно. Штаны у него были – иссиня-черного бархата, шитые серебром; сапоги – алые, как кровь, выложенные узорами из мелких драгоценных камней и даже с серебряными колокольчиками; рубаха – синего шелка, с вышитыми белым рунными символами; поверх – что-то вроде жилета из тончайшей кожи с тиснением и шитым золотом соколом на спинке. Пояс… Пояс я даже описывать не буду. Скажу только, что весил он, наверное, килограмма два, и это – если учесть, что собственно кожи там было граммов триста. Шею Хрёрека обнимала золотая цепь в палец толщиной, к которой крепилась пектораль явно христианского происхождения. С нею соседствовали драгоценные фигурки главных скандинавских богов и не менее дюжины разнообразных оберегов с рунными символами. Запястья ярла утяжеляли широченные золотые браслеты, а голову венчала золотая же диадема с грубо отшлифованным рубином размером с фасолину.
Ольбард был одет скромнее, но золота на нем тоже было изрядно. Думаю, если сложить все золото, которое сейчас мы несли на себе, потянуло бы килограммов на десять.
Шли мы не строем, а вольно (я бы назвал это построение «организованной толпой»), громко переговариваясь и обсуждая глазевших на нас девиц.
Девиц было в избытке. Еще больше – собак и мальчишек. Эти тащились следом и обсуждали нас.
Потребовалось немало времени, чтобы пройти через Ладогу и подняться на гору, где располагалась княжеская резиденция. Как раз достаточно, чтобы проголодаться.
Ввиду обилия народу столы накрыли прямо во дворе. Говоря «обилие», я имел в виду не только наш хирд. Мы составляли едва ли пятую часть собравшихся. Кого тут только не было: и местная знать, и чужеземные гости разнообразного происхождения. Например, двое купцов выглядели сущими арабами. Само собой, присутствовала и Гостомыслова дружина. Старшая, как выяснилось. Младшим предстояло прислуживать за столом вместе с женщинами.
Кстати, о женщинах. Многие гости явились с супругами и, надо полагать, с дочерьми. Женщин (приглашенных, а не прислугу) усадили за отдельный стол, где главенствовала старшая дочь Гостомысла, девчонка лет пятнадцати, но очень важная и распорядительная. Я удивился: почему не княгиня? Трувор пояснил вполголоса, что княгиня (молодая, лишь год из-под венца, и третья по счету) умерла родами пару лет назад. Четвертой жены Гостомысл брать не стал, удовольствовался наложницами.
Княжий стол располагался на возвышении. Туда сразу же направились Хрёрек с Ольбардом. Нас тоже не обидели. Отвели целый стол длиной с половину драккара. Чего тут только не было… Не было водки. Ее еще не придумали. Зато было вино. Вот я удивился! По моим представлениям, виноград здесь, в Северной Руси, или как там это сейчас называлось, выращивать никак не могли. Климат не тот. Вино, впрочем, было весьма средненькое, так что я предпочел пиво. Как и большинство моих товарищей. Пригубил и знаменитый мед… Не показалось. Зато сбитень и всякие клюквенные морсы пошли на ура. Мясо было любое, какое только можно пожелать. Птица… От перепелов до лебедей. Рыба… Осетр на столе был размером с небольшую лодку…
К моему удовольствию, предлагались также несколько видов лепешек, каша и тушеные овощи. Это отчасти примирило меня с отсутствием картошки. Да, забыл о грибах. Отменные были грибочки. Разнообразие и вкус выше всяких похвал.
Викинги кушали как заведенные. Огромные куски мяса, птицы, рыбы перемалывались мощными челюстями за считаные мгновения. Вслед за килограммами пищи устремлялись галлоны пива… Впрочем, так здесь ели практически все.
Общий праздник живота время от времени прерывался здравицами. К их содержанию особо не прислушивались, но «Хвала», «Слава» и «Здравие» орали дружно и оглушительно.
Мои товарищи не были единственными скандинавами на празднике. Имелось еще не менее полусотни персонажей, в которых мой – уже наметанный – глаз опознал северян.
Очень интересно!
Я обратился за консультацией к Трувору, и тот в промежутках между глотками поведал, что в Ладоге постоянно обитает не менее трех сотен скандинавов. В основном почему-то данов, то бишь датчан. И примерно столько же пришлых. Со многими Трувор был знаком лично. Кое с кем даже ухитрился сходить вместе в походы. Под флагом Сокола, разумеется.
– Вот этого, например, зовут Гуннбьёрн Весло, – Трувор неуважительно ткнул пальцем в плечистого блондина, увешанного драгметаллами, как елка – игрушками. – Хэрсир Рагнара-конунга. А сейчас небось приехал вынюхивать: нельзя ли тут храбрым данам поживиться. Это хорошо, что мы здесь. Теперь даны на Ладогу не набегут.
– Почему? – поинтересовался я. – Нашего ярла испугаются?
– Кто испугается, Рагнар? – Трувор расхохотался. – Это Рагнара все боятся. Кроме нас. Хрёрек – сам дан. И родич ихнего главного конунга, Харека. Да и с Рагнаром-конунгом они в родстве, они – оба Инглинги[16]. Великий воин, этот Рагнар. Его удачи на десятерых конунгов хватит, вот что я скажу. А с Гуннбьёрном мы как-то девку не поделили. Набили друг другу шишек! А девка в результате досталась другому! – Трувор громко захохотал и махнул Гуннбьёрну кубком. Тот осклабился в ответ и салютовал рогом.
Появились скоморохи. Два дядьки в пестрых штанах и мелкий медведь с обрезанными когтями.
Скоморохи устроили пляс в стиле французской комедии: с пинками под зад и плевками друг в друга. Больше всего доставалось мишке.
Не люблю, когда издеваются над животными.
– Вот бы им настоящего медведя! – крикнул я Трувору.
Тот захохотал. Решил, что шучу. И шутка ему понравилась. Передал дальше.
Через минуту все наши варяги хохотали, представляя на месте мелкого медвежонка матерого зверя. И по ходу комментировали, что бы он сделал со своими мучителями.
А скоморохи еще пуще старались, полагая, что это их ужимки так развеселили княжьих гостей.
Слово взял Гостомысл.
Князь уже слегка набрался, лицо его приобрело красивый бордовый цвет. Но держался он твердо, и язык не заплетался ничуть.
Для начала он поблагодарил всех присутствующих, что почтили…
Потом персонально каждого из тех, кто позначительнее. Последним почествовал нашего ярла. Дескать, любит его более всех прочих. Можно сказать, как сына. За доблесть, щедрость, удачу и безупречный послужной список. Посему сейчас выйдет его, Гостомысла, придворный сказитель и исполнит свежеиспеченную великую балладу в честь недетских подвигов датского Сокола.
И сел.
А на сцене появился этот самый гусляр. Один к одному – средний дедушка с картины Васнецова. Положил гусли на коленки и… запел. Красиво так запел, пусть и на одной ноте, но – завораживающе. Почтенная публика даже на некоторое время жрать перестала. Заслушались.
Биография у нашего ярла была богатая. Для начала – отличное происхождение. Королевская кровь по материнской линии. Впрочем, насколько я помню, королей, то бишь конунгов, в древней Скандинавии было – что блох на мертвой крысе. За каждой скалой по конунгу пряталось. Но наш ярл – не просто королевской крови, но, считай, божественной. Он ведь потомок самого легендарного Инге, а тот, как всем известно, – потомок Одина.
Но кровь кровью, а молодечество молодечеством. Наш ярл, если верить певцу, показал себя отменным воином еще с молочных зубов. А уж потом кого только не обижал: и франков, и фризов, и англов с ирландцами. Досталось от него даже румам, то бишь – византийцам. А уж с какими достойными людьми водил ярл дружбу…
Как только деду удалось запомнить такое количество имен и прозвищ, да у каждого имени – родословная, а у каждого прозвища – отдельная маленькая история возникновения. И это притом, что певец был наш, словенский, а великие предки Хрёрека – почти сплошь скандинавы. Хорошо подготовился дедушка.
Словом, хвалебная ода растянулась почти на час. Но народ, блин, внимал. И внимал с почтением.
– Ты не скалься! – сердито дохнул мне в ухо Трувор. – Чистая правда все!
Ну правда так правда.
– Я не скалюсь, я радуюсь. Не знал ведь, какой у нас славный ярл!
– Ну другое дело! – Расслабившийся хольд собственноручно налил мне пива. – Во здравие Красного Сокола!
Потом были всякие игры и затеи силового направления. Я не участвовал, но с интересом наблюдал. В стрелковых состязаниях победили местные. Со ста метров – в нарисованный глаз, кучно, по три стрелы сразу. В скачках, вернее, в соревнованиях по управляемости и акробатике (иначе не назовешь) с изрядным отрывом выиграли какие-то южане; а вот в борьбе победил наш. Стюрмир. Исключительно за счет невероятной мощи. Прочих викингов тоже Бог силушкой не обидел: находились и покрупнее, и потяжелее. Но ни у кого не было таких плечищ и ручищ, как у Стюрмира. Своего последнего противника, одного из приятелей хэрсира Гуннбьёрна, ражего мужика килограммов под сто, Стюрмир, изловчившись, ухватил за глотку и за штаны, вскинул над головой, как тяжелоатлет – штангу, и, присев, метнул (не бросил, а именно метнул) наземь.
