Коловрат: Знамение. Вторжение. Судьба - Алексей Миронов
Но у людей за их спинами не было ни щитов, ни доспехов. Когда целый рой стрел обрушился на безоружных рязанцев возле полыхавшего собора, отовсюду послышались крики и стоны раненых. Многие упали замертво вокруг саней, словно возле жертвенного алтаря. Остальные только сейчас очнулись от морока и попытались сбежать, бросившись врассыпную. К тому моменту все уже позабыли о наказе воеводы.
Арбалетчики скосили не меньше дюжины татарских всадников, прежде чем те доскакали до площади.
– За дело! – приказал Коловрат и, вскинув меч, пустил коня навстречу ближнему татарскому багатуру.
Клинки со звоном скрестились, высекая искры. Ловким движением Евпатий отвел татарскую саблю и ответным ударом поразил противника в бок. Татарин вскрикнул, согнулся, упал на шею лошади, и конь увлек его к горящему собору. Не останавливаясь, воевода поскакал дальше и ударил второго всадника. Тот отразил удар щитом, а в ответ едва не срубил наплечник с доспеха Коловрата, даже оцарапав острием сабли щеку. Воеводу это просто взбесило.
– Ах ты лишенец поганый, – разъярился Коловрат, перехватывая клинок, – лицо мне попортить решил. Ну, получай.
И он еще раз приложил своего поединщика так крепко, что щит татарина просто рассыпался. А новым выпадом сам поразил багатура прямо в лицо. Залившись кровью, татарин упал на белый снег.
Воевода быстро огляделся. Рядом шел жаркий бой. Крутился на коне Лютобор, рассекая татар до седла. Почти две дюжины всадников врага были уничтожены в ближнем бою. Никто из них так и не пробился к саням. Белый снег вокруг обагрился кровью. Но и отряду Коловрата досталось прилично: с десяток рязанцев перекочевали в стан мертвецов.
Продлившись еще какое-то время, ожесточенный бой стал стихать. В этой схватке воины Коловрата уже уничтожили больше половины татарского отряда и отогнали остальных от собора шагов на сто. «Пора и честь знать, – решил, наконец, воевода. И махнул конным ратникам: – Идем к терему!»
Проскакав мимо арбалетчиков, Коловрат крикнул:
– Прикрывать отход!
Оказавшись у саней с «мертвым» князем, воевода чуть сдержал скакуна. Вся площадь была усеяна мертвецами, плававшими в своей крови. Лишь несколько человек он узрел в дальнем конце улицы, улепетывавших, что было сил, в сторону его терема. «Ну, хоть этих спасем, даст бог, – с горестью подумал Коловрат, – остальных-то не уберег. Эх ты, воевода».
– Чего застыл, Евпатий Львович? – крикнул, пролетая мимо Лютобор. – Поспешай! Татары опять наседают.
Коловрат вздрогнул и оглянулся назад, где из снежно-белого сумрака, словно тени подземного царства, вновь показались татарские всадники.
– Слетелись, вороны, – пробормотал воевода, дернув поводья. Но не успел он отдалиться от саней на полсотни шагов и выехать с площади, как вдруг где-то высоко над головой раздался страшный треск. Прогоревшая колокольня собора откололась от основания и стала медленно заваливаться на Евпатия. Пришпорив коня, воевода в три прыжка оказался на улице, ведущей к терему. А огромная каменная глыба рухнула прямо на край площади, буквально за его спиной, подмяв под себя все ближние терема и рассыпавшись в пыль.
Проскакав еще полсотни шагов, воевода осадил коня, вновь бросив взгляд назад. Этот путь татарам был пока перекрыт.
– Вот и пришла расплата за грехи наши тяжкие, – произнес Коловрат, глядя на руины разрушенного собора. После чего перекрестился и поскакал к дому.
У ворот его ждал Лютобор, а с ним лишь пятеро воинов. Вскоре подтянулось еще трое чудом выживших бойцов с самострелами. Помимо ратников, у терема воеводы топтались в страхе человек десять с площади. Среди них было двое монахов.
– Ты сказал к терему бежать, вот мы и побегли, – объявил один из них, сделав шаг вперед. – Только дальше куда, Евпатий Львович? Враг-то со всех сторон. Все одно помирать.
В этот момент послышался скрип шагов по снегу в дальнем конце улицы. Лютобор и Коловрат напряглись, схватившись за мечи, когда из-за поворота показалось шестеро пешцев. Приглядевшись, Коловрат даже ухмыльнулся. Он признал бойцов. То были арбалетчики со стены, где командовал Бушуй. А впереди всех, невысокий и коренастый, был и он сам. У всех в руках было по самострелу.
– Принимай пополнение, Евпатий Львович, – выдохнул Бушуй, достигнув ворот. – Вместе помирать будем. Стены татарин захватил и скоро здесь будет. А там больше нету наших. Никого.
– Не торопись помирать, Бушуй, – ответил воевода и обратился уже ко всем собравшимся, ловя на себе удивленные взгляды: – Рязань пала, горит в огне, и лютый зверь терзает ее. Мы держались, сколь могли, и настал час расплаты за грехи наши. Но я не дам вам помереть сегодня.
Коловрат облизал пересохшие губы, напряженно вглядываясь сквозь снегопад в дальние концы пустой пока улицы.
– Прямо под моим теремом есть подземный ход, – объявил воевода, – через который мы с вами прямо сейчас уйдем от лютой смерти, чтобы вернуться потом и возродить наш город. А сейчас нельзя терять ни мгновения – спускаемся под землю. Все за мной.
– Под землю? – воскликнул один из монахов. – Там же одни мертвецы!
– Можешь оставаться здесь, – пожал плечами воевода, заезжая в ворота первым, – и скоро сам к ним присоединишься.
Монах постоял на месте какое-то время в нерешительности, посмотрев направо и налево. Но, когда заметил вдали татарские шлемы, на боках которых играли отблески пожарища, то бегом устремился вслед за остальными, истово крестясь.
Вскоре небольшой отряд столпился в холодной. Люк в подземелье был открыт. Возле него стояли двое охранников, оставленных Ратишей.
– Все ушли? – вопросил Коловрат, оказавшись рядом с ними.
– Все, – подтвердил охранник, – давно уже.
– Вот и ладно, – кивнул Евпатий, поманив к себе боязливого монаха. – Пойдем, покажу тебе первому.
Когда тот, придерживая рясу, неохотно спустился по лестнице и оказался в «предбаннике», где горели факелы, воевода отворил перед ним вторую массивную дверь. Ту, за которой начинался подземный ход. Взяв факел, Евпатий подвел монаха к самому краю двери, из которой тянуло холодом, и, указав в темноту, пояснил:
– Путь к новой жизни лежит для нас через царство мертвых. Готов шагнуть туда?
И подтолкнул засомневавшегося монаха в темноту, вручив ему факел.
– Не боись, мертвецы там тихие, – подбодрил его воевода. – Живые, те, что снаружи, сейчас гораздо страшнее.
Воевода уходил последним.
