Т-34: Т-34. Крепость на колесах. Время выбрало нас - Михаил Александрович Михеев
Ну что сказать. Традиции больших кабинетов свято чтимы любыми чиновниками и в любую эпоху. Здесь и сейчас исключений не наблюдалось, помещение было не по чину солидных размеров, правда, обставлено скудновато, явно из-за того, что его прежний хозяин жил не в самой богатой стране.
А еще в кабинете находилась куча народу, и этого Хромов не ожидал совершенно. Он-то предполагал, что здесь будет один-два человека, для его целей большего и не требовалось. Но в кабинете собралось, наверное, все местное высшее командование, одних полковников две штуки. Ну и те, что с погонами не столь внушительными, массовку создавали. В общем, двенадцать человек как с куста.
Наверное, столь вопиющее нарушение субординации вогнало немцев в ступор, иначе как объяснить, что воцарившаяся тишина не прервалась, даже когда Хромов быстрым шагом пересек кабинет. Перегруз мозга продлился всего пару секунд, но этого оказалось достаточно.
Вот чего меньше всего ожидал тот полковник, что сидел во главе стола для совещаний, что вконец оборзевший гауптман, подойдя, врежет ему с левой. Рукоять вальтера оказалась очень неплоха в качестве кастета, и немец с разбитой переносицей рухнул на пол вместе со стулом. Прежде чем остальные поняли, что происходит, Хромов ухватил его коллегу по званию за голову и дважды приложил лицом к краю стола. Оттолкнул бесчувственное тело и рявкнул:
– Хенде хох!
То ли его немецкий был уже вполне хорош, то ли дружно изготовившиеся к стрельбе солдаты у входа резко повышали лингвистические способности офицеров, но поняли они Хромова моментально. Сидели, задрав руки и старательно не делая лишних движений.
– Легли на пол, лицом вниз! Бегом! Руки за спину!
Ильвес старательно переводил, и его понимали. Во всяком случае, отвращение к лежанию мордой на грязном полу просматривалось даже через маску шока. Но в открытую протестовать немцы не рискнули. Достаточно оказалось приложить ближайшего разок по хребту – и процесс живо стронулся с мертвой точки.
– Томас, вяжи их, – приказал Хромов, когда процесс укладки фрицев был успешно завершен.
– Тоомас, – на автопилоте, не отвлекаясь от процесса, отозвался эстонец, шустро стягивая немцам руки их собственными ремнями.
– Вы понимаете, чем для вас это кончится?
Сказано это было столь внезапно, что все трое едва не подпрыгнули. Мало того, что по-русски, но еще и практически без акцента. То, что для говорившего этот язык не родной, ощущалось, скорее, в излишней правильности речи. Хромов медленно оглядел пленных:
– И кто же здесь такой умный?
По-русски, как оказалось, говорить умел высокий, худощавый майор. Быстро оклемался, ничего не скажешь. Сергей усмехнулся:
– С этим повнимательнее. Я с ним побеседовать хочу. Потом.
– Вам лучше сдаться, – несмотря на стянутые за спиной руки, немец присутствия духа не терял. – От лица немецкого командования гарантирую…
– Не интересует. Но за предложение спасибо. Повторять не советую, а то зубы – не воробьи, вылетят – не соберешь. Тоомас, головой за него отвечаешь – уж больно интересно, с какого перепугу он такой образованный. И кстати…
Хромов открыл окно и коротко свистнул. Еще до того, как створки закрылись, на площади закипела жизнь. Часовые, только что беспрепятственно впустившие обнаглевших русских в здание, были слегка шокированы, когда из бронетранспортеров разом выпрыгнуло больше десятка человек с немецкими автоматами, но в валенках и ватниках. Что поделать, если для трех участников шоу немецкую форму нашли, да и водителям тоже кое-что перепало, а остальные воевали в своем. Удивление часовых, впрочем, продлилось недолго – их взяли в ножи за какие-то секунды, после чего рванулись внутрь помещения.
– Вот и все. А теперь встали – и на выход.
Мощный пинок под копчик заставил ближайшего немца вскочить. Его сосед последовал разумному примеру, а вот третий что-то залопотал, причем так быстро, что Хромов со своим «резаным» немецким понять его попросту не успел.
– Томас, о чем это он?
– Тоомас… Говорит, что такое обращение с пленными противоречит конвенции.
– Мы ее не подписывали. Раз!
– Он хочет…
– Он хочет заткнуться. Два!
– Он протестует.
– Три.
Хромов быстрым, практически неуловимым движением извлек пистолет и прострелил немцу голову. Учитывая, что двойные рамы хорошо гасили звук, а здание уже давно было под контролем разведчиков, опасности поднять тревогу раньше времени не было. Голова разлетелась неаппетитными клочьями, забрызгав ближайших немцев кровью и мозгами. Словно крышка на гроб, в кабинете опустилась тишина.
– Еще вопросы?
– Герр…
– Раз!
Немец понятливо заткнулся. Хромов кивнул:
– Ну вот, давно бы так. Пакуйте их, парни.
Спустя пять минут фрицев уже запихали в бронетранспортеры. Первым того, который знал русский. Его Хромов, не выясняя особенно, кто он, приказал беречь как зеницу ока. Впрочем, и полковников тоже. Остальных – по ситуации, но эти трое гарантированно представляли интерес.
Вот так, командование противника нейтрализовано, а это уже половина успеха. Известно, фрицы отличные солдаты. Но именно солдаты – без командиров они воюют так себе, инициатива не самая главная их черта. Плюс здесь и сейчас уничтожили всех, до последнего делопроизводителя, а телефоны привели в состояние непригодности к использованию с помощью винтовочных прикладов. Словом, противник остался без старшего комсостава и нормальной связи, а значит, бардак ему гарантирован первостатейный. То, что нужно, в общем.
А главное, все быстро и практически без шума, не привлекая лишнего внимания. Когда Хромов вышел на улицу, вокруг по-прежнему царили спокойствие и благодушие. И лишь какой-то кот, перепутав времена года, залез на крышу и исполнял соло на трубе. Сергей вздохнул. Какой приятный городок… был. Хлопнув Ильвеса по плечу, он кивнул ему в сторону машин:
– С Богом, Томас, дальше все зависит от тебя.
– Не переживай, старшой. Главное, не подставьтесь там. И да, запомни уж, наконец. Я Тоомас.
Хромов усмехнулся, глядя на весело улыбающегося во все тридцать два зуба товарища. Вот парадокс, год назад он даже представить себе не мог, что захочет хотя бы общаться с эстонцем, а теперь гордится знакомством с этим человеком. Война… Он еще раз усмехнулся:
– Аккуратней там. Все, мы пошли.
И вместе с Селиверстовым и еще парой бойцов, наряженных в трофейные шинели, решительным шагом двинулся через площадь в сторону ближайшей улицы. Позади взревели моторы, а еще минут через пять минут до разведчиков донеслись звуки беспорядочной стрельбы. Дополнили какофонию несколько взрывов гранат – как и положено ему было по роли, Ильвес начал шуметь. И делал он это, стоит признать, громко.
Тоомас Ильвес, недоучившийся курсант и лихой разведчик, был нетипичным представителем Эстонии. Об этом ему говорили с детства. Слишком любознательный. Слишком неусидчивый. И, хоть и говорят, что разведка и интеллект несовместимы, слишком умный.
