Представитель - Никита Васильевич Семин
Через какое-то время я мысленно плюнул и, сославшись на желание осмотреть дворец, покинул их общество. На подобный случай мы с Романом Владимировичем тоже подготовили «ответку». Когда дойдет до реальных переговоров, то тот отойдет показательно в сторону и разговаривать придется лишь со мной, если я не захочу иного.
Кроме нас с Береговым в делегации было еще четыре человека. Одним из них был Георгий Маленков, как представитель аппарата ЦК. При положительном развитии переговоров в его задачу входило назначение нужных нам людей на ответственные посты. Именно он при подписании договора о союзе должен был «пробивать» кого из польских коммунистов Москва хочет видеть в обновленном (а это обязательное условие союза, о чем мне лично сказал товарищ Сталин) составе правительства, кого из нынешнего руководства Польши она там категорически видеть не хочет, и по каким кандидатурам возможны компромиссы.
В данный момент Георгий Максимилианович задумчиво рассматривал угощение на столах, поглядывая по сторонам. К нему-то я и отправился.
— Уже что-то приметили? — обратился я к нему.
— Рыба вроде здесь неплохая, — нейтрально ответил он. — А вот соусы… — и на этой фразе он скосился на соседний столик, возле которого стоял какой-то мужчина.
По виду — европеец. Одет примерно как Мосцицкий, а на лице тщательно сдерживаемая брезгливость, когда он посматривал в сторону общающихся Романа Владимировича с паном Игнацием. Хотя стоило ему заметить наш интерес в его сторону, все эмоции он тут же постарался спрятать, вежливо нам улыбнувшись.
— И чьего производства этот… «соус», — кхекнул я.
— Островного, — сдержанно улыбнулся Маленков.
Попробовав пару легких закусок — нарезанную краковскую колбасу, пару видов сыра и какой-то салатик из овощей, я двинулся дальше по залу. И чем больше я проводил здесь времени, тем отчетливее мне становилась ясна подготовленная провокация. Игнорирование — вот что я видел у окружающих. Со мной не общались, проходили мимо, словно меня нет, зато со всеми остальными участниками советской делегации старались перекинуться хоть парой слов, особенно если замечали, что я смотрю в их сторону. С одной стороны было неприятно. С другой — очевидно, что ставка сделана на мой возраст. Что я, формально являясь главой делегации, по их мнению, ожидал, что буду в центре внимания. А тут — я словно служка какой, деталь интерьера, на которую не стоит обращать внимания, пока «взрослые дяди» вершат судьбы мира. Не сказать, что их ожидания были напрасны. Я действительно думал, что со мной будут много общаться и пытаться вывести из равновесия, или же поставить в неловкое положение в самом разговоре. Но вот так… Изящно. И в чем-то даже гениально, будь я реально юнцом, не осознающим всю тяжесть возложенной на меня задачи. Вот только они просчитались. После того, как из-за моих слов о необходимости «ударить первыми» СССР вступил в войну и сейчас наши бойцы сотнями гибнут на полях сражений, цену своим словам я пересмотрел кардинально. И поддаваться эмоциям не собирался. Обидно, что меня игнорируют? Безусловно. Пытаться вклиниться в разговор самому? Буду выглядеть ребенком, который пристает к взрослым. Готовить месть на завтрашних переговорах? Пойти на поводу у врага. Осознав все это, я даже расслабился. Мне же лучше, не нужно попусту молоть языком и следить за собственной речью. После чего я спокойно стал ходить вдоль столов, дегустируя угощения и с интересом поглядывая на присутствующих. Даже игру себе придумал: угадай, кто есть кто, и о чем разговаривает с собеседником. Для проверки результатов периодически подходил то к Маленкову, то к Аронову — еще одному члену нашей делегации по линии НКВД, отвечающему за безопасность — когда они были одни и спрашивал, кого как зовут и о чем велся диалог.
Видимо заметив, что первая атака не приносит результата, принимающая сторона решила пустить в ход вторую свою заготовку. Я это не сразу понял, уж слишком расслабился, поэтому, когда ко мне подошел официант, которые периодически меняли блюда на столах и разносили напитки, и сказал, что меня ждут для разговора — просто удивился и пошел за ним. Лишь успел с Береговым встретиться взглядами и чуть повернул рукой, подавая сигнал, что меня ждут на беседу. Но когда я пришел к отдельной комнате, куда меня привел официант, вид собеседника меня привел в изумление, а чуйка с опозданием включилась, обещая проблемы.
Глава 9
Февраль 1938 года
— Ну что же вы застыли, Сержио? — соблазнительно облизнув губы, улыбнулась мне дама.
Да уж, кого я не ожидал здесь увидеть, так это дочь французского посла. Неужели наши предположения о желании Франции «переметнуться» верны? Тысячи мыслей пронеслись в моей голове. Комната, куда меня привели, больше походила на место отдыха, чем на кабинет или иное помещение. Диван, два кресла по бокам, расположенные вокруг журнального столика. В углу справа комод с зеркалом на нем и стоящими на поверхности курительными принадлежностями. На окнах плотные шторы, которые сейчас были плотно запахнуты. Под потолком горела люстра, а на журнальном столике стояла бутылка вина в ведерке со льдом и пара бокалов. Уже наполненных. Мария Мореу, которую я узнал только благодаря разговору с Береговым перед банкетом, призывно махнула рукой на одно из кресел. Сама она расположилась во втором, вольготно закинув ногу на ногу и даже слегка прогнувшись, чтобы мне лучше было видно ее шикарное декольте.
— Кхм… — прочистил я горло. — Чем обязан?
Я был в растерянности и не торопился проходить в комнату. Словно в ней сидел голодный тигр, а не красивая молодая женщина ненамного меня старше.
— Не знала, что столь влиятельный молодой человек, назначенный главой делегации, столь робок, — нахмурила бровки Мария. — Или… вы желаете меня оскорбить отказом от разговора?
Мда.
