Комсомолец - Андрей Анатольевич Федин
* * *
История Комсомольца в прошлой жизни заинтересовала меня меньше прочих. Парень представлялся малолетним психом, слишком импульсивным для того, чтобы оказаться неуловимым «маньяком с молотком». Не знаю, к кому он пытался залезть под юбку, но сделал он это очень уж неуклюже, раз расплатился за свой поступок комсомольским значком. Он мог бы убить Светлану Пимочкину. Из мести. Но я до сих пор сомневался, что Усик позарился бы на трех других теток. Тем более что на день убийства одной из них у Комсомольца было железное алиби, это признала даже Людмила Сергеевна.
И все же Александр Усик был тем еще говнюком. Чем дольше я о нем думал, тем больше находил в парне странностей. Эта дурацкая буденовка в рюкзаке… Для чего ему понадобилась? Память о ком-то? Или была дополнением к той книге, что лежала на его кровати под подушкой? Парень воображал себя Павкой Корчагиным? Эдаким пламенным революционером, убежденным комсомольцем? Я выяснил, что о фильме «Как закалялась сталь» с участием Владимира Конкина пока никто из студентов не слышал. А вот Василий Лановой уже успел покрасоваться в буденовке на больших экранах.
Отметил, что изредка посматривал на своих нынешних одногруппников и гадал: кто именно пришел в тот злополучный день на первомайскую демонстрацию. Кого убила бомба Комсомольца? Славку Аверина или Пашку Могильного? Или Олю Фролович? А может, Альбину Нежину? Кто из этих парней и девчонок получил ранения? Кому обиженный на комсомол Саша Усик сломал жизнь, сделав инвалидом? Я посмотрел на свои тонкие пальцы. Подумал, что в чем Комсомольцу не откажешь, так это в сообразительности. Обычному человеку не так просто раздобыть компоненты для взрывного устройства, тем более сироте студенту-первокурснику.
Но если сообразительность помогла Усику остаться непойманным «маньяком с молотком», то Свете Пимочкиной теперь некого было опасаться. Тело Комсомольца перешло в мое владение, а уж я точно не собирался насиловать и убивать женщин. Да и не замечал за собой подобных желаний. Уж сколько гадостей мне сделала и наговорила бывшая жена, ни разу не поднял на нее руку (хотя иногда очень хотел всыпать ей ремня). И даже если меня вышвырнут из рядов Всесоюзного ленинского коммунистического союза молодежи, то мстить за это никому не стану (уж точно не понесу бомбу на демонстрацию).
Осень уже наступила. И очень скоро станет понятно, убивал ли Комсомолец женщин молотком. Даты и места первых убийств я не помнил даже приблизительно, но знал: они произошли осенью. Смутно вспоминалось, что в одном из случаев фигурировал павильон на детской площадке (детский сад?). Очень сомнительная зацепка. Предотвратить эти убийства я не смогу (кто ж предполагал, что мне понадобится информация о первых жертвах маньяка?). Но если услышу об этих происшествиях до зимы, Сашку Усика из подозреваемых исключу. Во всяком случае из подозреваемых в убийствах с изнасилованием.
Светлана Пимочкина оказалась единственной из квартета жертв маньяка, кто не подвергся сексуальному насилию – ее убили первым же ударом. Убийца перестарался, не рассчитал силу? Или же убийство и являлось его подлинной целью, и в том преступлении не было сексуальной подоплеки? То была первая месть Александра Усика за крах мечты о карьере комсомольского вожака? Или же Пимочкину убил не «маньяк с молотком», а кто-то, кто хотел замаскировать убийства под чужое преступление? Не Сашка Усик, Комсомолец, а кто-то другой, кто мог посчитать Светлану опасным свидетелем.
Вариант с Гастролером я решил пока не рассматривать в подробностях, помнил его лучше прочих. Известный своими зверствами на весь Советский Союз убийца заглянул проездом в Зареченск. Не удержался, оставил кровавый след и здесь: в парке около седьмой подстанции изнасиловал и задушил женщину, санитарку из пятой городской больницы. Сразу после того убийства Гастролер покинул город. Но в теории он мог позже и вернуться, если узнал, что кто-либо стал свидетелем его преступления… или же за вырвавшейся из его рук несостоявшейся жертвой. Света Пимочкина жила в десяти минутах ходьбы от седьмой подстанции…
«Не повезло девчонке с местом жительства, – подумал я. – И залетные маньяки рядом с ее домом охотились, и местные вурдалаки примерно там же орудовали… орудуют».
Прислушался. Четко различил доносившийся со стороны столовой звонкий голос Пимочкиной. Я слушал его только второй день, но уже выделял из общего хора, потому что уж очень часто за эти дни его слышал.
«А ведь с ее потребностью заботиться о слабых и несчастных она могла и заглядывать временами к соседу».
Представил: стала бы Светка молчать, узнав секрет проживавшего неподалеку от дома ее родителей мужчины? Как сознательная комсомолка обязана была тут же рвануть с донесением в милицию. Но ведь могла и разжалобиться, если узнала лишь часть правды, пожалеть несчастного одинокого мужчину.
В девяносто первом году все зареченские газеты разразились статьями о неизвестном никому раньше мужчине. Рассказывали о его прошлом, но главное – о его секретах. Появлялась подобная статья и в «Комсомольской правде», и даже в «Аргументах и фактах». Видел все эти газетные вырезки в папке Людмилы Сергеевны. Главное, чему удивлялись в своих заметках журналисты, почему правду об этом… жителе Зареченска горожане и правоохранительные органы узнали только через почти два года после его смерти? Почему в городе десятки лет творились ужасные дела, о которых никто и не подозревал?
Жидков Рихард Львович проживал в так называемом частном секторе, неподалеку от пятой городской больницы. По адресу: улица Александра Ульянова, дом тридцать восемь. Я запомнил этот адрес, потому что родители Людмилы Сергеевны Гомоновой (в девичестве Пимочкиной) проживали на той же улице, но в доме под номером тридцать два. Пусть их двор и не соседствовал с двором Жидкова, но все же находился от тридцать восьмого дома недалеко. Пимочкины наверняка нередко видели жившего на краю улицы одноногого мужчину. Людмила Сергеевна помнила его. Он всегда казался ей безобидным и жалким, не опасным.
Рихард Сергеевич скончался в пятой городской больнице на семьдесят втором году жизни, в августе тысяча девятьсот восемьдесят девятого года. А уже в девяносто первом стал не только городской знаменитостью, его имя благодаря журналистам узнала вся страна. Узнала и почти тут же позабыла: имена подобных Рихарду Жидкову злодеев мелькали в прессе часто, ежедневно появлялись все новые, будто грибы после дождя. Имя Рихарда Жидкова получило недобрую славу благодаря тому, что его
