Превосходство этажерок (СИ) - Константин Николаевич Буланов
Очень импозантный мужчина — благообразный, высокий, стройный, с пронзительным взглядом, проведший на службе более 40 лет в должностях, начиная с младшего офицера пехотной роты и заканчивая командующим Петербургским военным округом и начальником войск гвардии, великий князь смотрелся на данном посту куда более предпочтительной фигурой, нежели самодержец. Если бы еще он смог отказаться от своих великокняжеских привычек мирного времени, да обладал опытом ведения современной войны, цены бы ему не было. Но, увы, чуда не случилось. Первое для Николая Николаевича виделось немыслимым. Хотя, прибыв в место расквартирования Ставки, какие-то ограничения, в том числе для себя, он все-таки ввел. Второго же он лишил себя сам, когда десять лет назад отказался принимать участие в Русско-Японской войне из-за имеющихся разногласий с наместником России на Дальнем Востоке. Потому все иностранные военные агенты, находившиеся при Ставке главнокомандующего, отмечали в своих донесениях такое, от чего у не вылезавших с передовой боевых офицеров и генералов непременно начиналось бы шевеление волос на голове. Тут и размеренная жизнь, что начиналась в 9 часов утра с обязательного чая и неторопливого просмотра накопившихся за ночь сообщений. И обязательный перерыв на отдых после завтрака и обеда. И наличие в первые месяцы войны в качестве средства связи одной единственной радиостанции мощностью в жалкие 600 слов в час. Про поставленного же на должность начальника штаба генерала-адъютанта Янушкевича дипломатично говорили, что он очень хороший администратор, совершенно не смыслящей в стратегии. Причем последний и сам прекрасно понимал свои недостатки, отчего постоянно просил перевести его со столь неподходящей должности. Впрочем, успеха в сем начинании он добиться так и не смог, будучи очень удобной фигурой для самого Николая Николаевича. Ведь человек, ничего не смыслящий в управлении воюющими войсками, всегда был вынужден соглашаться с верховным главнокомандующим, даже не предпринимая попыток оспорить его слова. В результате, вся стратегия, сперва на 1914-й, а после и на 1915-й года, сводилась всего к двум основным целям — выходу войск Северо-Западного фронта через Восточную Пруссию к Берлину и прорыв войск Юго-Западного фронта в Венгрию. Ни того, ни другого, к сожалению, добиться так и не вышло. Но хотя бы радовало, что по очкам пока вела русская армия. Что, учитывая нарастающий ком проблем в снабжении войск, не могло продлиться долго. Никто этого вслух не говорил, но контратаки войск Германии и Австро-Венгрии в начале 1915 года сдержали исключительно чудом. К тому моменту, как на фронтах вновь наступило затишье, в некоторых полках оставалось по 3–5 патронов на винтовку, а от иных полков сохранялись лишь документы, знамена, да ряд тыловых подразделений. Не менее полумиллиона солдат требовалось срочно направить в войска только для восполнения понесенных потерь. И качество призывного контингента с каждым разом становилось все хуже и хуже, отчего прежде боеготовые подразделения, будучи сильно разбавленными новичками, превращались в мало на что годные и слабо управляемые человеческие массы. Про то, что в качестве резервов у всей многомиллионной армии к апрелю 1915 года числилось всего 5 свежих дивизий, три из которых состояли в ИВВФ, вовсе не хотелось думать. Не хотелось, а пришлось, когда в Ставку наведался император. Наведался, чтобы воспользоваться своим уникальным правом — отдавать прямые приказы верховному главнокомандующему.
— Рад вас всех видеть в добром здравии, господа, — растянувшаяся почти на час беседа с двоюродным дядей имела место быть два дня назад, и вот по ее итогам императором было созвано совещание, на котором предполагалось принять решения, требующие сохранения высшей степени секретности. Впрочем, если среди адмиралов и генералов, разместившихся в штабном вагоне поезда великого князя Николая Николаевича, нашелся бы человек передающий информацию на сторону, на существовании России можно было смело ставить крест. Благо участников набралось сравнительно немного, отчего угроза утечки информации виделась минимальной. Теоретически. — Не смотря на немыслимый героизм и стойкость, проявленные нашими войсками и флотом, события последних месяцев наглядно продемонстрировали нам, что быть сильными одновременно везде невозможно. Это горькая правда, которую мы должны просто принять, как данность, — слово в слово повторил он часть недавней речи Александра Михайловича, которую сам командующий ИВВФ в свою очередь почерпнул из бесед с господином Озеровым, что уже несколько месяцев пребывал в Варшаве, отчего их встречи не были редкостью. — Но точно так же они показали, что достигать грандиозного успеха на ограниченном участке боевых действий мы более чем способны. Взятие Перемышля и фактически уничтожение турецкого флота наглядные тому доказательства. — На следующий день после уничтожения «Гебена» с «Бреслау» выяснилось, что на подходах к Одессе подорвался на минах и затонул турецкий крейсер «Меджидие». Он, конечно, не был последним кораблем Османской империи, но за две прошедших с тех пор недели, ни одно судно под турецким флагом не покинуло пределов Босфора, не смотря на все нарастающий угольный голод. Слишком уж отрезвляюще действовал на их капитанов вид русских крейсеров и эсминцев, что постоянно дежурили у пролива в ожидании очередной жертвы. — И теперь пришел черед германских войск почувствовать всю горечь грандиозного поражения. Наши солдаты слишком обильно омыли своей кровью земли Восточной Пруссии, чтобы мы позволили противнику и впредь владеть данными территориями. Потому, сейчас мы заслушаем доклад командующего ИВВФ великого князя вице-адмирала Романова Александра Михайловича о подготовке вверенных ему моею волею сил к решению озвученной задачи. А также вместе подумаем и обсудим, кто и чем еще сможет помочь войскам Северо-Западного фронта в планируемом наступлении. Прошу вас, Александр Михайлович.
— Благодарю, ваше императорское величество, — коротко кивнув головой, великий князь принял эстафету у императора и тут же поспешил расстелить на столе огромную карту Восточной Пруссии с прилегающими территориями Российской империи, что многие месяцы скрупулезно собиралась из тысяч сделанных летчиками авиаразведки снимков. — Господа, как вам прекрасно известно, я военный моряк. И потому не имею тех же компетенций в планировании сухопутных сражений, коими, несомненно, обладают собравшиеся здесь генералы, — дабы несколько смягчить наросший за последние месяцы лед отчуждения в отношениях с верховным главнокомандующим, вице-адмирал решил начать с пассажа в его сторону. Пусть сейчас основное слово, в любом случае, должно было остаться за ним, по итогам совещания ни у кого не должно было закрасться даже тени
