Один шанс из тысячи [СИ] - Владимир Анатольевич Тимофеев
— Догоняй! — мелькнул в коридоре водопад иссиня-чёрных волос.
— Бель! У тебя заколка упала, — крикнула проигравшая «битву за дверь» мулатка, однако, как только подруга остановилась и обернулась, тут же рванула вперед, заливаясь от смеха:
— Обманула, обманула…
— Марти! Это нечестно, — кинулась вслед худенькая…
— Ухх!
Девушки едва не налетели на внезапно вышедшего из-за угла пожилого мужчину в таком же, как и у них, халате.
— Та-ак! Опять Изабель Герреро и Мартина Домингес. А ну-ка, красавицы, объясните мне, что тут у вас происходит. Почему вы бросаетесь на меня, как на врага революции?
— Простите, синьор Себастьян, мы вас не заметили, — стрельнув глазками из-под упавшей чёлки, пропела Мартина. — А так, мы очень воспитанные…
—…культурные…
—…прилежные…
—…скромные…
—…просто у нас дежурство закончилось…
—…да-да.
Студентки взяли друг друга под руки, обошли доктора и так же, под ручку, замаршировали по коридору, словно солдаты. Метров за десять до лестничной клетки они всё же не выдержали — расцепились и прыснули громким смехом.
Синьор Себастьян «укоризненно» покачал головой.
Шестнадцать лет. Возраст, когда невозможно не совершать глупости…
На крыше Изабель и Мартина оказались минут через пять.
— Ух, как красиво!
Приложив козырьком руку ко лбу, Бель с восхищением рассматривала раскинувшуюся вокруг школы Гавану. Здание Facultad deCiencias Medicas было самым высоким в районе. С его крыши были видны и набережная, и Центральный вокзал, и Нацассамблея, и Капитолий, и старые испанские крепости, запирающие вход в бухту, и мраморный Иисус, возвышающийся на холме за заливом, и уж конечно — устремленный ввысь шпиль мемориала Хосе Марти на Площади Революции.
Солнце клонилось к закату, и панорама вечернего города подсвечивалась багровым, словно бы намекая на то, что нынешней ночью обстрелы не прекратятся и гражданам следует быть осторожнее.
Впрочем, столицу Кубы почти не бомбили. Ракетные удары наносились, в основном, по дислоцированным в окрестностях военным частям и позициям ПВО. В самой Гаване разрушили только пару мостов и несколько правительственных зданий, в том числе, МВД, Минобороны и Министерство информации и коммуникаций. От близких разрывов пострадала и Национальная библиотека.
Больше всего Изабель, как и её подруга, жалела об уничтоженных стальных барельефах Сьенфуэгоса и Че Гевары. Ей так нравилось приходить на площадь и любоваться издали знаменитыми на весь мир «Hasta la victoria siempre»[4] и «Vas bien, Fiedel»[5]…
— Смотри! Смотри! Вон! Опять полетели.
Мартина едва не подпрыгивала на месте, хватая Бель за рукав и показывая на восток, где в тёмное небо один за другим взлетали яркие огоньки.
— Надеюсь, сегодня ещё собьют.
— Конечно, собьют, — кивнула мулатка. — Мне Хорхе рассказывал, они вчера были в Минасе, видели обломки американца. Говорил, хватило одной ракеты, и летчика поймали потом. На парашюте, гад, спрыгнул.
Сердце Бель тревожно забилось.
— Ты видела Хорхе?
— Ага, — беззаботно отмахнулась Мартина. — Он в форме такой красавчик…
— А что он ещё говорил? Про меня спрашивал?
— Да спрашивал, спрашивал, как по-другому-то? — рассмеялась мулатка.
— А ты?
— А я сказала, что ты в порядке, просто у тебя дежурство сегодня.
— А он?
— А что он? Расстроился, конечно… Да ты не волнуйся, — Марти шагнула к подруге и ласково обняла её. — Увидишь ещё своего Хорхе, может быть, даже завтра. Всё будет хорошо. Мы победим. Hasta la victoria siempre…
Обе девушки, к счастью или несчастью, не знали, да и не могли знать, что творилось в эти минуты за сотню-другую миль к северу от их любимого города.
Час тридцать назад с авиабазы Дайс поднялся в воздух стратегический бомбардировщик В-52, один из пяти оставшихся в ВВС США после «ядерной катастрофы». На подкрыльевых пилонах стратега висели всего две сигары AGM-86B…
«Террор в отношении соотечественников — последнее, что мы можем стерпеть, — заявил, выступая в Конгрессе Соединенных Штатов, президент Трамп. — Гибель в порту Нассау двух тысяч американских граждан, двух тысяч мирных туристов, детей, женщин не может остаться без ответа. Те, кто организовал это чудовищное злодеяние, полной мерой ответят за свою бесчеловечную подлость. Они думали, что останутся безнаказанными, что мы не найдем преступников. Так вот, они ошибались. Мы знаем, кто виноват и что делать. Кровь за кровь, око за око, зуб за зуб. Семьдесят лет назад это почувствовали на себе милитаристы Японии, напавшие на Перл-Харбор и развязавшие против Соединенных Штатов тотальную воздушную и морскую войну. Сегодня это должны почувствовать на себе кубинские коммунисты. Да свершится возмездие. Враг должен быть уничтожен…»
— Может, пойдем уже? Всё равно ничего не видно, — попросила Мартина, тронув подругу за руку.
Гавана медленно погружалась во мрак. Светомаскировку старались соблюдать все, даже машины полиции ездили ночью по улицам без маячков.
— Сейчас-сейчас. Я только…
Договорить девушка не успела.
Небо над городом словно бы раскололось.
В глаза Изабель ударило нестерпимо-ярким огнём. Белое пламя светом ярче тысячи Солнц вспыхнуло над тем местом, где должна была находиться Национальная Ассамблея. Сто килотонн расщепленной, а затем слившейся в термоядерный ад массы-энергии излились на ничего не подозревающих жителей кубинской столицы — мужчин, женщин, детей…
Здания, попавшие в эпицентр, рассыпАлись в пыль, огненный смерч превращал в пепел людей, деревья, животных.Ударная волна, будто картонки, сметала с лица земли прочные каменные строения. Зона сплошных разрушений протянулась от набережной Малекон до холмов Ла Лома и от старого военного аэродрома до крепости Сан-Сальвадор.
Через пятнадцать секунд над международным аэропортом имени Хосе Марти рванула вторая ракета. Вторые сто килотонн…
Доктора Себастьяна вытащили из-под обломков Медшколы на следующий день.
Спустя трое суток он умер…
Глава 3
Пока гром не грянул (3)
Россия. Мобильный Резервный Центр Управления Обороной (10.11.2018 г.)
Впервые с майских событий заседание Совета Безопасности проходило не на Фрунзенской набережной и не в Кремле. Комплекс быстровозводимых зданий на границе Московской и Тверской областей строители из спецуправления смонтировали меньше, чем за полсуток. Еще столько же ушло на оборудование и подключение к линиям связи. Казалось бы, сроки рекордные, но всё равно — «заказчик» довольным не выглядел. Почему? Наверное, потому что в мирное время всегда присутствует некая доля расслабленности. В войну такого позволить нельзя, любая скорость покажется недостаточной, и, значит, задачи и цели учений могут лишь усложняться, а принятые ещё вчера нормативы ужесточаться до уровня «невозможно».
Тем не менее, объект был построен, работу приняли, совещание высшего руководства началось точно по графику…
— Итак, первое. Что мы имеем по «Дачнику»?
Президент, как всегда, говорил негромко, но все, кому надо, слышали его хорошо.
— Разрешите?
— Пожалуйста, — кивнул глава государства слегка приподнявшемуся директору ФСБ.
Кураторство над проектом было поручено именно этому ведомству.
— На сегодня подготовительные работы проведены полностью. Места, основное и резервное, выбраны согласно расчетам. Изготовление опытных образцов должно завершиться в течение месяца…
— Ими занимаются только в ЦИАНТе?
— Да. Из соображений безопасности решили ограничиться только одним институтом.
— Это понятно. Но всё-таки проработайте вопрос и с другими. Готовое изделие не обязательно, а вот по компонентам, я думаю, стоит поручить кому-то ещё. Попробуйте подключить Академию, не всё же им чистой наукой заниматься.
— Владимир Владимирович, можно я поясню?
— Я слушаю, Валентин Константинович.
— Что касается института, тут дело не только в одной безопасности…
Господин Михальчук говорил, президент слушал. Слушал и размышлял.
Бывшего директора Курчатовского института назначили научным руководителем проекта «Дачник» в середине июня. Ему доверяли, выделяли ресурсы, ждали прорыва.
Прорыва не получалось.
Никто не мог обвинить Михальчука в нерадении или некомпетентности. Он обещал, делал, организовывал, выдвигал теории и гипотезы, над ними работали, отсеивали лишнее и шаг за шагом продвигались вперед. Медленно, осторожно, словно по минному полю. Слишком медленно. Чересчур осторожно.
Многие чувствовали: время сейчас важнее всего.
Кто имел доступ, знали: времени почти не осталось.
Трое американских ученых, захваченные на Кубе и в тот же день вывезенные в Россию, лишь подтверждали самые худшие опасения.
Сомнений почти не осталось.
За ядерной катастрофой стояли Соединенные Штаты.
