Наследник фортуны 2 - Евгений Валерьевич Решетов
Та поморщилась и отмахнулась:
— Нет, об этом инциденте мы не говорили. Я поведала папеньке, что у меня появился сложный пациент, потерявший память, и попросила у него помощи. Папенька заверил меня, что поразмыслит над лечением.
— Здорово, — улыбнулся я в полутьме кареты, в кою лишь изредка заглядывал свет уличных фонарей, героически сражающихся с серой пеленой дождя.
— Возможно, тебе придётся на днях посетить дом моего папеньки, — предупредила девушка, снимая тонкие кожаные перчатки.
— Хорошо, — легко согласился я, хотя у самого засосало под ложечкой. — Но ты же не сильно расстроишься, ежели окажется, что я ничего сакрального не ведаю?
— Не знаю, — пожала плечами Лиза и принялась ловкими пальчиками снимать тяжёлые серёжки.
А я откинулся на спинку сиденья и задумался. В гробу я видел грядущий визит к отцу Романовой. Он мне категорически не нравится. Вдруг опытный лекарь может понять, что у меня нет никакой амнезии? Однако мне всё же придётся ехать к папеньке Лизы, иначе она заподозрит меня во вранье. Конечно, какое-то время я смогу находить веские предлоги, дабы не ехать к отцу Романовой, но рано или поздно мне всё же придётся с ним встретиться лицом к лицу, а не через дверь шкафа. Гадство. Да ещё стоит помнить то, что Смерть, возможно, уже хрипло дышит мне в спину, шевеля волосы на затылке. И каждое рискованное действие способно привести меня на тот свет, даже магия лекаря, решившего разбудить мои «воспоминания».
Меня накрыло удушливое одеяло мрачного настроения, но наружу я свои эмоции не выпустил. И даже с вполне милой улыбкой попрощался с Романовой и покинул карету, сразу же шмыгнув под козырёк, нависавший над входом в развесёлый кабак. Он извергал из своего нутра десятки весёлых голосов, пиликанье скрипки, громкий мужской хохот и жеманное женское повизгивание. Внутри шла знатная попойка. И на миг мне захотелось присоединиться к ней, но вместо этого я сгорбил спину, сунул руки в карманы и принялся искать извозчика.
Благо тот отыскался довольно быстро, так что сильно я не намок. А уже спустя четверть часа проник в парадную доходного дома, поднялся на свой этаж и с облегчённым вздохом вошёл в съёмные апартаменты. Почесал выбежавшего на звук шагов кота и взглянул на часы. А те показали мне, что до полуночи я успею посетить ванную комнату и даже немного потренировать свой дар. Ведь, Кондратьев, как пить дать, позвонит именно в полночь.
Всё так и вышло. Строило стрелкам встретиться на цифре двенадцать, как затрезвонил телефонный аппарат. Я тотчас схватил трубку и выдохнул, чувствуя, как волнение выкручивает мои суставы:
— Никита Алексеевич у аппарата!
— Вот и полночь к нам пришла, много тайн она несла. Краски с кровью размешала…
—… Ближе к делу, Максим! — безжалостно прервал я вкрадчивый голос со зловещими нотками.
— Кхам, — поперхнулся воздухом парень и недовольно выдал: — Тьфу на тебя! Нельзя же так! У меня ещё целое четверостишье! Вы, сударь, безжалостный тиран, душащий ростки поэзии в моей душе!
— Цыганка, Максим, цыганка, — процедил я. Мне сейчас было совсем не до обид и стихов Кондратьева.
— Эх, и почему я с тобой изволю дружить? Загадка-с, — тяжело вздохнул студент. — Хорошо, вот твоя цыганка. В пятницу поутру её схоронят на тюремном кладбище. Надо успеть её откопать, иначе она задохнётся. Стоить эта забава будет двести пятьдесят рубликов. А также придётся пропустить занятия в университете.
— Отлично, — повеселел я, испытав колоссальное облегчение. — Наверное, я даже к архиепископу успею.
— Какому архиепископу, ежели не секрет? — полюбопытствовал парень.
— Леопольд Христофорович настоятельно рекомендовал мне посетить в грядущую пятницу его высокопреосвященство архиепископа Серафима. Мол тот открывает двери своего дома для людей, тяготеющих к знаниям. По словам Леопольда Христофоровича, у Серафима будет множество интересных собеседников.
— Хм, любопытно-о, — задумчиво протянул Рыжик сквозь зашумевшие в трубке помехи. — Мне доводилось слышать об этих встречах. Говорят, там действительно присутствуют достойные уважения люди. Я бы хотел взглянуть на них хотя бы одним глазком.
— Так пошли со мной. Леопольд Христофорович сказывал, что вход свободный, то бишь я хотел сказать, что можно прийти без приглашения.
— Я с радостью составлю тебе компанию!
— Вот и замечательно, — подытожил я, испытывая двоякие чувства. С одной стороны, Кондратьев весьма вероятно является пособником бомбистов, а с другой — он ценный союзник, коему надо чем-то платить за его деяния. И такой платой послужит поход со мной к архиепископу.
Я на миг почувствовал себя политиком, лавирующим между бандитами, властью и иностранными агентами. Хреновые, надо сказать, ощущения.
Передёрнув плечами, я распрощался с Рыжиком и завалился спать. Но сон пришёл не сразу, а когда он всё-таки изволил явиться, то вылился в жоподробительный кошмар. Я бежал по окрашенной кровью воде, а за мной с косой гналась фигура в развевающимся на ветру чёрном балахоне с прорехами, вызванными гниением ткани. И я всё никак не мог рассмотреть лицо этой фигуры. Оно скрывалось во тьме глубоко надвинутого на глаза капюшона, но отчего-то мне казалось, что я знаю этого человека и искренне ненавижу.
Глава 9
Проворочавшись всю ночь, утро я встретил в разбитом состоянии. Рот кривился в богатырских зевках, а в глаза будто песка насыпали. Но железная сила воли заставила меня подняться с кровати и начать лёгкую тренировку. Она продлилась недолго, но успела вызвать вялый интерес Цербера, развалившегося на подоконнике. Он сонно поглядывал на меня с брезгливым удивлением: мол, чего этот глупый кожаный мешок обливается потом и кряхтит на полу, когда можно храпеть на кровати, свернувшись в клубочек?
Я не стал устраивать с котом диспут и, позанимавшись, молча отправился в ванную комнату, где искупался. А затем уже посвежевший и с порозовевшей кожей оделся, взял три сотни рублей и покинул доходный дом.
Город встретил меня поблескивающими лужами на серой влажной брусчатке, недружелюбным небом и тусклым пятном солнца. Гадство. Но хоть дождь с туманом сгинули ко всем чертям, и то хлеб. Да и практически сразу же мне на глаза попался извозчик, что ещё больше примирило меня с опостылевшей пасмурной погодой.
Карета возницы повезла меня в универ. И пока мы ехали, я поглядывал в окно на просыпающиеся ото сна улицы. На них появлялось всё больше машин и повозок, а тротуары заполнялись хмурыми горожанами, идущими мимо домов с чёрными
