Простой советский спасатель 2 - Дмитрий Буров
— Это надо обдумать, — пробормотал я, нн замечая. Что говорю вслух. — Это нужно хорошенько обдумать и проанализировать…
— Леш, ты о чем? — в голосе Лены зазвучала тревога. — Что обдумать? Если ты собрался лезть в башню, то одного я тебя не пущу. Вместе пойдем, — девушка воинственно скрестила руки на груди, сверля меня тревожным взглядом.
— Ну что ты, какая башня, — попытка улыбнуться не увенчалась успехом, губы свело судорогой, когда я представил, сколько неизвестных пока еще сволочей орудует сейчас по всему Советскому Союзу. Определенно, хорошая мысль пришла в мою дурную голову, спасибо, Леночка, за то, что нечаянно на неё натолкнула.
— Ну что ты, Лен, какая башня, — теперь улыбка вышла искренней. — Да и когда? У меня работа, а лезть туда одному без подстраховки, ну такое себе удовольствие.
— Вот и я говорю: пойдём вместе! Можем еще Славика прихватить, — в глазах Лены заплясали чертики. — Я видела, как вы с ним что-то о-о-о-очень долго обсуждали в нашем лагере. И мне кажется, я догадываюсь, что именно.
— Славик? Точно, Славка! Он же в милиции до сих пор! — воскликнул я, вспоминая вчерашнюю эпопею. — Черт… Не повезло парню… Так вляпаться, теперь бумагу на работу накатают. Попал Славка.
— Думаю, всех уже отпустили, обычно долго не держат. Да и Славка покажет свое редакционное удостоверение, с него пылинки сдувать будут, лишь бы ничего лишнего не написал.
— А ты откуда знаешь? — опешил я от удивления.
— Так я сама его к нам привела, — Лена расхохоталась, глядя на мое изумленное лицо. — Екатерина Васильевна в курсе. Мы подумали, если корреспондент на своей шкуре испытает все прелести нудизма, может, напишет хорошую статью, и к нам станут чуточку лучше относиться.
— А остальные…
— Никто не знал, кроме нас двоих. Так что думаю, нет, уверена Славка уже дома, статью свою строчит. У него прям все тридцать три удовольствия приключились. И жизнь в палаточном городке, и милицейская облава, и еще кое-что, о чем я пока не знаю, да?
Я заколебался: говорить или не говорить Лене о том, как газетчику в руки попала старая карта. Скажу, глядишь, угомонится, и оставит мысли о башне, испугается бандитов. То, что схему доставал нечистый на руку товарищ, не вызывало сомнений. Да и заказчик явно не из простых. Кладоискатели, ёлы-палы…
— Ну, значит, встретимся сегодня, — задумчиво протянул я. — Слушай, а тебя дома не хватятся? Ты же за хлебом вышла? Больше часа назад.
— Ага, а ты за молоком, — хмыкнула Лена. — Ты мне зубы не заговаривай. Что вы со Славкой задумали? В любом случае я с вами! — девушку грозно нахмурилась.
Вот ведь… пигалица упертая! И что теперь с ней делать?
— Лен, это может быть опасно. Да и не факт что мы полезем в подземелья.
— В подземелье? Ух ты! Леша, я с вами! Ты не смотри, что я маленькая! Я сильная! Я в туристический клуб с десяти лет хожу! По горам лазаю, я выносившая и не трусиха! Я вам точно пригожусь! — Лена от волнения аж на цыпочки приподнялась.
— Лен, да никто никуда еще не идет. И вряд ли мы туда полезем. Сначаларазобраться нужно, что за схема, и кто за ней охотится. Славка-то считай её у заказчика на берегу увел. И кто этот заказчик, нам неизвестно. А если лихой человек? А если он не один? Куча «если» и ни одного ответа.
— А я и со схемой помогу! Я у папы поинтересуюсь, что за карта такая, откуда она у нег и что значит. Уж мне-то он не откажется рассказать очередную свою городскую легенду. Между прочим, ты вот в шифрах разбираешься? — Лена ткнула в меня пальцем.
Я схватил её руку, поднес к губам и нежно перецеловал каждый пальчик, глядя прямо в глаза. Девушка залилась краской, задергалась, но руку не отняла.
— Ты не ответил!
Эх, а я так надеялся, что собью её с мысли!
— Кое-что могу. Баловался в детстве.
— Вот! А я могу больше, чем кое-что, — Лена победно глянула на меня и по-доброму передразнила. — Баловалась в детстве.
— Хорошо, я подумаю, — пришлось сдаться, иначе наш разговор грозил затянуться до обеда. — И все-таки, что ты тут делала? Зачем доски отламывала, а?
— Я не отламывала, — вспыхнула девушка. — Я пыталась разведать обстановку.
— То есть ты собиралась исследовать башню одна?
— Ну-у-у…
— Лена! — я осторожно взял девушку за плечи, вынуждая посмотреть мне в глаза. — Лена, пообещай мне одно: без меня ты больше в башню не сунешься. Это может быть опасно!
— Да что тут опасного? Старая водонапорная башня! Мышей я не боюсь, а привидений в ней нет!
— Привидений может и нет, но вот странные люди водятся. По крайней мере, одного я сегодня утром видел собственными глазами.
— И кто это был? — девушка затаила дыхание.
— Не знаю, — раздраженно буркнул я. — Не разглядел. Кепка скрывала лицо, а проследить не успел. Мусоровоз помешал, а потом и ты… появилась. Разведчица! — я легонько стукнул её по любопытному носу.
— Да ну тебя! Но имей ввиду, если ты соберешься туда один, я смертельно обижусь! И все равно пойду туда одна! Н, Леш! Ну, это же также приключение! — Лена на секундочку замерла, снова приподнялась на цыпочки и, отчаянно краснея, чмокнула меня в губы. — Пожалуйста!
— Посмотрим! — уклончиво ответил я. — Все, пошли отсюда. А то тебя дома потеряют, бабушка в розыск подаст.
— Бабушка может, — вздохнула Лена. — Но мне правда за хлебом нужно, — девушка потрясал сумкой.
— Ну, значит, пошли за хлебом, а потом провожу тебя домой. Заодно и себе что-нибудь поесть куплю.
— А приходи к нам сегодня на обед…
Однако неожиданное предложение, но точно не сегодня. Не готов я пока к такому развитию событий.
— Точно не сегодня, — я покачал головой. — Мне на работу пора.
— Ну, тогда я приду к тебе на работу и принесу обед! И не возражай! — Лена сурово сдвинула брови, но я видел, как смешинки пляшут в её глазах.
— Не возражаю, — я улыбнулся, отобрал у девушки шоппер, взял за руку и мы отправились за хлебом.
С задачей мы справились быстро. Я проводил Лену до угла дома. Во двор заходить не рискнул, боясь встретиться с мамой или с отцом. Отчего-то мне казалось, что батя сразу поймет, кто я. От этих мыслей почему-то становилось страшно и одновременно очень хотелось, чтобы так и произошло. Насколько проще было бы, имей я возможность обсудить с отцом создавшуюся ситуацию. Спросить про карту, про имя на бумаге.
Умом я понимал — это нереально, сердце требовало
