Польская партия - Михаил Алексеевич Ланцов
— Они разработаны?
— Да. Пока только базовый с 76-мм легкой гаубицей и спаренным с ней 7,92-мм пулеметом в башне. Все остальные варианты в разработке.
— Испытания пройдены?
— Полностью. Весь цикл.
— Тогда перенаправьте платформы с завода на это дело. Столько, сколько потребуется.
— А грузовики?
— Бронеавтомобили важнее. Или вы учитывали эти 5-тонные грузовики в планах укомплектования корпусов?
— Никак нет. Они идут сверх плана. Сами видите — их пока немного и как пойдет наращивание их выпуска — не ясно. Проблем пока хватает.
— Вот и хорошо. Пускай из них делают столько бронеавтомобилей, сколько успеют. И нужно ускорить зенитную САУ на их основе. Тоже очень полезный вариант. Его бы я в БТГ по возможности направил.
— Слушаюсь. — произнес Триандафиллов, делая пометки у себя в блокноте.
— Что с лояльными территориальными частями?
— Здесь все интересно… — начал вещать Каменев с куда большим энтузиазмом.
Он не был сторонником идеи частей постоянной готовности. И считал, что СССР нужна большая призывная армия. Поэтому куда охотнее уделял время именно всем этим учебным и территориальным формированиям. Да еще и лоббируя создание хотя бы полков старого образца, а лучше дивизий. Ну, это когда у части есть ядро командного состава, все остальное же меняется в рамках текучки. Младший и средний начальствующий состав проходит обязательную службу после училищ или курсов после высшего образования, а нижние чины — это призывники.
И надо сказать — давил он вполне успешно. Настолько, что Фрунзе подписал приказ о создании трех таких дивизий с 1 июня. На базе территориальных частей. Но при условии, что корпуса постоянной готовности и БТГ будут развернуты как надо. А то знает он как любят иной раз манкировать своими обязанности увлеченные люди…
С территориальными частями все было ожидаемо. Низкая или очень низкая выучка. Слабое оснащение и вооружение.
Все было по старинке.
Ну, почти.
Потому что дешевый самозарядный карабин поступал в них в достаточном количестве. Позволив к началу 1928 года изъять на мобилизационные склады все «трехлинейки» и прочее.
Пулеметы тоже туда поступали нормальные.
А вот артиллерия… тут да, тут все было плохо. Новых систем на их долю не хватало[5]. И приходилось применять старые орудия. Те же трехдюймовки. Заодно потихоньку сжигая запасы накопленных для них боеприпасов.
Но даже такого добра не хватало персонала, способного с ним управляться. Отдельные артиллерийские учебно-территориальные полки были созданы только под Ленинградом, в Средней Азии и на Дальнем Востоке. И все. Еще хотелось как-то усилить Кавказ. Но на него уже сил не оставалось и там приходилось ограничиваться лишь легкими вооружениями…
— Артур Христианович, — обратился Фрунзе к Артузову, — а что у нас у поляков происходит? Удалось уточнить численность их полевой армии?
— 273 тысяч 241 солдат и офицер, — рапортовал он. — На первое января сего года численность была такая. Они сведены в оперативное управление четырех армий: 1-ой, 2-ой, 3-ей и резервной.
— Откуда же такая точность?
— От французов, — улыбнулся он. — Мы задействовали наши связи в эмигрантской среде и сумели получить копию отчета, переданного поляками французам. Вряд ли они там сильно грешили против истины. Это не в их интересах в текущей ситуации.
— А мобилизационный резерв?
— Здесь ясности меньше. Они утверждают, что 1,5 миллиона. Но товарищи считают это абсурдом.
— Почему?
— Население Польши сейчас, — произнес Шапошников, — около тридцати миллионов. Полтора миллиона — это пять процентов населения. В теории возможно мобилизовать и больше, но на практике — это очень много. Дело в том, что Польша сильно пострадала от Империалистической войны. Точной статистики у нас нет. Поэтому мы отталкивались в оценке от косвенных сведений — от послевоенного прироста, которые составил три-четыре миллиона человек за восемь лет. Что позволило оценить количество мужчин репродуктивного возраста. Приблизительно.
— Мы немного сгладили оценку, — добавил Триандафиллов. — Где-то больше, где-то меньше рождается, у кого-то вообще детей нет. Кроме того — возвратилось часть эммигрантов. Сравнив эти данные с довоенной царской статистикой, мы пришли к выводу, что Польша реально в состоянии мобилизовать от одного до двух процентов населения.
— Сохранив хоть какие-то тылы, — подытожил Шапошников. — И скорее один процент, нежели два. То есть, их реальный мобилизационный потенциал около трехсот, максимум шестисот тысяч.
— Разумно, — кивнул Фрунзе, принимая доводы.
— Это очень много, — вклинился Каменев. — И я предлагаю начать под любыми предлогами формировать дивизии. Обычные стрелковые дивизии. Например, для защиты Кавказа, Средней Азии или Дальнего Востока.
— Вы хотите, чтобы поляки не напали?
— Но их вдвое больше!
— А мы в несколько раз лучше вооружены, чем они. Любая наша пехотная рота имеет огневую мощь, сравнимую у них с батальоном, а то и больше.
— Может быть начать плановые сборы резервистов? — не унимался Сергей Сергеевич.
— На переподготовку?
— Именно. Это, считай, скрытая мобилизация.
Михаил Васильевич задумался.
— Хорошо. Давайте с 1 апреля ее и начнем. Трехмесячные учебные сборы резервистов. С Украины. Вывозите только их вглубь Союза. Например, в лагеря Поволжья или еще куда. Подумайте над этим.
— А они поедут? — усмехнулся Артузов.
— До тех пор, пока компартия УССР не решилась на отделение у них оснований отказывать не имеется. Например, у нас есть серьезные проблемы в Средней Азии и на Дальнем Востоке. Хунхузы ведь и басмачи все еще представляют угрозу. Да и Амануллы хан просит помощи в Афганистане. Вот, кстати, Сергей Сергеевич, в Среднюю Азию их и вывозите. Там переводите их со сборов на полноценную мобилизацию и формируйте части. Полки да батальоны для начала. С перспективой в 1929 году пошалить.
— Горнострелковые? Там ведь одни сплошные горы.
— Вообще отлично! Именно их. Там как раз потребуется много общей подготовки. И оружие им долго выдавать в руки будет не нужно.
— Будем много уклонистов, — заметил Шапошников.
— Это не так важно. Главное, чтобы ребят эти авантюристы в качестве пушечного мяса не решили использовать. Вытащим хотя бы сто тысяч — уже отлично. Ладно. С этим решили. Что там у поляков по оружию?
— Его везут. Много. Разного. Через Данциг. — сразу как-то помрачнел Артузов. — Оценить не представляется возможным. Агентурной сети у нас там нет. Во всяком случае — серьезной, достаточной для получения оперативных сведений. Да и бардак. Скорее всего правительство Польши само не знает, сколько у
