Во все Имперские. Том 6. Дриада - Альберт Беренцев
Бандиты в черном тут же открыли огонь из автоматов, сын князя Внутрянова упал, раненый очередью. Псобчакову пуля угодила в голову, княгиня Медведянская смогла подскочить к одному из бандитов и выбить у того автомат, один из Рыцарей ударом меча проткнул насквозь другого бандита…
Дмитрий Рюрикович стоял в дверях, с вялым интересом наблюдая за происходящим. Его верные холопы все повалились лицом в пол, девка, обиравшая Перводрево, рассыпала серебристые листики…
Из холопов на ногах остался только один бородатый мужик, но этот мужик вдруг раскрыл пасть, причем раскрыл её как-то странно — слишком широко для человека и заорал.
Маша увидела, как вокруг головы отверзшего рот крепостного метается бледно-зеленая аура, и успела удивиться — откуда у холопа магия? Но больше Маша ничего не успела. Зал вдруг зашатался, буквально, пол под коленями Маши заходил ходуном. Изо рта холопа вместе с криком понеслась мощная магия, она пролетела по помещению несколькими звуковыми волнами, разбрасывая все на своем пути.
Золотое Перводрево зазвенело, одного из Рыцарей швырнуло на бюст Софии Багатур-Булановой и расколошматило в лепешку, храбрых масонов, решивших оказать сопротивление, разметало по углам, как ветер разгоняет стайку мошек.
Пострадали даже бандиты, один из них упал на пол, второй, раненый Рыцарем и уже истекавший кровью на полу, поехал по скользкому мрамору, оставляя за собой кровавую дорожку, и закончил поездку, впечатавшись в закрытые северо-восточные двери.
Машу тоже сдвинуло на пару метров, она врезалась в Алису Багатур-Буланову, обе девушки повалились лицами в пол.
— Простите, Ваше Высочество, — кое-как извинилась Маша, не без издевки, конечно.
Впрочем, принцесса вряд ли её слышала, ибо бешеный волшебный холоп продолжал орать, вокруг мужика металась бледно-зеленая аура, а нижняя челюсть его разверстого рта опустилась уже чуть ли не до самого пола.
Но Царь Дмитрий уже подал холопу знак, мужик тут же закрыл рот, его челюсть за одно мгновение вернулась на положенное природой место, ор затих.
Ломоносов, поразивший Аленку своим могучим ударом, уже был на ногах и готов был продолжать сражение, вот только бандит с автоматом тут же начинил голову князя свинцом. Князь повалился на пол и, судя по всему, закончился.
Остальные решили сдаться, Золоченков вроде вообще был без сознания. Раненый младший Внутрянов закрывал собой Старшего, а Старший тем временем стремительно отращивал себе новую руку взамен отрезанной, которая так и осталась валяться на полу в луже крови, сжимая смартфон.
— Какие глупые маги… — проговорил Царь Дмитрий в повисшей на секунду тишине.
Аленка все еще не могла принять телесную форму, хотя было заметно, что она пытается — в ветвях Перводрева метались и жужжали черно-золотые вихри, на которые распалась девушка от полученного удара.
Старший Внутрянов наконец нарастил себе новую руку и тут же воспользовался ей, ткнув пальцем в сторону волшебных вихрей.
— Ну и что вы все замерли, как барашки на бойне? — проорал князь, — Эту суку можно убить! Она уязвима! Давайте! Вы видели, что сделал Ломоносов. Сто миллионов рублей любому, кто уничтожит непонятную тварь…
Но черно-золотые вихри вдруг оглушительно зазвенели, их звон мешался со звоном серебристых листиков Перводрева, те затрепетали, как будто на них налетел порыв ветра.
Чернь и золото метнулись вниз на Внутрянова, его сына они просто отбросили в сторону, метров на двадцать, а потом вихри забились князю в рот, нос и уши. Старший Внутрянов заорал, но его крик обратился в хлюпанье и бульканье, а потом и совсем стих, как будто князю отключили звук.
Лицо Внутрянова свела бешеная судорога, обезьянья рожа князя начала плавиться, глаза у него вытекли, изо рта повалила кровь вперемешку с паром… Волосы на голове Внутрянова вспыхнули, прогорели за мгновение и погасли, потом с лица князя сошла кожа, его масонская куртка и мундир обратились в прах…
Вокруг князя запузырилась алая аура, перемешенная с черно-золотой магией Алены, еще через несколько секунд князь уже без всякого огня сгорел полностью, от него остался один скелет — черный и обугленный. Потом и этот скелет развалился на горелые косточки. То, что осталось от Старшего Внутрянова, с костяным стуком повалилось на пол — напоминало это уже не князя, а просто остатки от поданной на обед курицы.
Волшебные вихри, бушевавшие там, где только что стоял Внутрянов, сверкнули золотом и тьмой, через мгновение Алена снова обрела божественно-телесную форму. Три её золотых глаза теперь горели ярче прежнего.
Алена взмахнула рукой, бюст Софии Багатур-Булановой раскололся, потом пополз с мраморного постамента и с громким металлическим стуком упал на пол.
Маги ахнули, кто-то плакал, а кто-то уже валялся без чувств…
У принцессы Алисы был такой вид, как будто она попала в страшный сон. Маша в принципе её понимала, но сама таким никогда не страдала. Трудности — это повод действовать, а не впадать в ступор, как барашек на бойне, князь Внутрянов перед смертью успел сказать довольно мудрую вещь. Вот только он выбрал не ту сторону…
— Багатур-Булановы закончились, — звонко проговорила Алена, и стены Зала задрожали от её нечеловеческого гласа, — Ныне возвращается Русь Рюриковичей. Вы присягнете мне. Вы все. Как Алёне Рюрикович, законной царице…
Маша решила уже перейти к делу, так что первой прокричала:
— Я согласна, госпожа! Я присягну вам!
— Мудрое решение, Мария, — кивнула парящая в воздухе Алена, — Я запомню, что ты была первой.
Трудно было читать эмоции Аленки, когда та даже не была человеком, но Маша поняла, что Алена её узнала. Значит точно она — холопка Нагибина. Впрочем, назвать сейчас Алену холопкой мог бы только конченый безумец.
— Эй! Эй! Притормозите! — потребовал Царь, — Какой еще Алене Рюрикович? Присягать надо мне! Я законный Царь. Легитимный, по праву крови…
Алена подлетела к Дмитрию Рюриковичу и закружилась в воздухе рядом с ним. Потом изящно взяла Царя под руку, а потом поцеловала его. Над её головой взметнулся столп золотых сполохов.
Уродливое лицо Царя расплылось в блаженной улыбке. Маше было известно, что мужики даже от её собственных поцелуев сразу текут, что уж говорить про поцелуй богини… Наверняка тот кайф, который сейчас ощущает Царь —
