Битва за Родину - Алекс Шу

— Ага, — кивает малявка, — Вкусно-превкусно получилось.

— Я сама кусочки в сухарики клала, — хвастается она.

— Да ты у меня сестренка, молодец. Настоящий повар, — хвалю малую, и незаметно подмигиваю маме. Родительница весело усмехается.

Жареные до хруста коричневые ломтики обильно посыпаны зеленью, купленной мамой на рынке. Сверху пузырится расплавленный сыр, желтым озером растекшийся по картошке и на вершине этого великолепия лежит большой кусок горячей говяжьей отбивной.

«Ммм, как вкусно», — у меня непроизвольно выделяется слюна.

— Ешь, давай, — мама кладет передо мною вилку и пару белоснежных ломтиков батона.

— А вы? — спрашиваю, кивая на пустой стол.

— А мы с Машей уже поели, — отвечает матушка.

— Ага, — весело поддакивает малявка, — не смогли удержаться. Я как посмотрела, сразу кушать захотела. А тетя Настя со мной за компанию.

— Понятно.

Вилка вонзается в горку картофеля. Ломтики смачно хрустят, сочное мясо медленно тает во рту, а нежный сыр с хрустящей корочкой батона повергает меня в гастрономический экстаз.

Мамуля с легкой улыбкой наблюдает за быстро пустеющей тарелкой.

— Проголодался?

— Угу, — мычу я с набитым ртом.

— Да не торопись Леш, еду у тебя никто не украдет, — в глазах родительницы плавают веселые искорки, — Что ты как будто с голодного края? Можно подумать мы тебя совсем не кормим.

— Кормите, еще как, — отдуваясь, откидываюсь на спинку стула, — просто ты так волшебно готовишь, что мы с батей удержаться не можем. Скоро пузатыми станем оба. И ты будешь в этом виновата.

Мать шутливо замахивается полотенцем. Изображаю страх, и закрываюсь руками. Малявка так заразительно хохочет звонким голоском, что мы тоже начинаем смеяться.

— Да, Леш, пока ты был в школе, тебе звонили, — родительница ставит передо мною кружку с чаем, — за час перед твоим приходом просто шквал звонков какой-то. У меня вообще такое впечатление, словно я у тебя секретарем работаю. Сначала директор детдома Ирина Анатольевна звонила. Интересовалась, как там с Машей дела. Я Марии трубку дала, она с Ириной Анатольевной сама побеседовала. Мы с Машей отпросились до субботы.

— Ага, — кивает малышка, — я ей сказала, что вы завтра все равно в колхоз едете, и меня завезете. Честно-пречестно. И она согласилась. У нас там занятия начались, сельские учителя преподают. Ирина Анатольевна говорит, что мне надо учиться. До субботы остаться можно, но это крайний срок. И она ещё попросила, чтобы ты ей перезвонил.

— Попросила, перезвоню.

— Потом какой-то мальчик тебя искал. Колей представился. Сказал, что будет ждать тебя завтра на остановке в четыре дня. Очень просил тебе передать, что он звонил.

«Вот и Комок появился. С опозданием, но всё же позвонил. Пожалуй, не буду делать ему выговор с занесением в грудную клетку. Тем более, что он мне в будущей комбинации с Шпилем-старшим пригодится. Послушаю, что скажет. По нашему коду, встреча должна произойти сегодня в семь вечера возле черного хода химчистки. На засаду вроде не похоже».

— Да, и Игорь Семенович звонил. Попросил тебя с Машей подойти в «Знамя» в пятнадцать минут пятого. Вроде какие-то журналисты к вам придут. Хотят клуб посмотреть и о пожаре поговорить.

— Хорошо, подойдем, — вздыхаю я.

С одной стороны, привлекать к себе внимание не очень правильно. С другой — лишняя известность и положительная репутация «Знамени» точно не помешает. Но раз Зорин сказал присутствовать, значит надо там быть.

— И последнее, Константин Николаевич звонил. Он к нам вечером заедет. Часам к семи-восьми. Тебя спрашивал, говорил, что хочет с внуком пообщаться.

— Хорошо, — автоматически киваю и вдруг осознаю, что мне сказала мама.

Сердце тревожно замирает. Во рту мгновенно пересыхает. Делаю глубокий выдох.

«Наконец-то, началось».

20 октября 1978 года

(Продолжение)

— Здравствуйте, Ирина Анатольевна.

— Добрый день Леша. Что же ты не перезвонил, не предупредил, что в субботу будете?

— Виноват, замотался просто.

— Смотри Алексей, будешь таким забывчивым, я ещё подумаю, доверить ли тебе ребенка в следующий раз. Может, ты и Машу где-то забудешь.

— Ирина Анатольевна, ну зачем вы так? Я же сказал, больше не повторится.

— Надеюсь.

— Кстати, мы вам одежды для воспитанников привезем и ещё много чего. Одеяла, чашки и прочую мелочь.

— Вот за это спасибо, молодцы. А то дети что успели надеть, в том и выбежали. Им одежда как воздух нужна.

— Я знаю, Ирина Анатольевна. Поэтому мы сбор по всему городу объявили. Наши парни и девчата от себя много чего принесли, а люди вообще целую гору вещей натаскали, игрушки для мелких, куртки, брючки, юбки и денег давали. Мы вам все в субботу передадим.

— Ох, ребята, — голос у директрисы прерывается. Разволновалась женщина.

— Какие же вы все молодчины. Я даже не знаю, как вас отблагодарить…

— Лучшая благодарность, это простое человеческое спасибо, а вы его уже сказали.

— Ладно, Леша, жду вас в субботу утром с ребятами.

— Договорились. Будем обязательно.

— Всего доброго.

— До свидания.

Кладу трубку. Один вопрос решен. Пора собираться в клуб.

— Маш одевайся. Идем в «Знамя» на встречу с дядями-журналистами. Игорь Семенович попросил, чтобы мы с тобой вдвоем пришли.

— Хорошо, — кивает ребенок и послушно идет к шкафу.

— Машенька, подожди, я тебе сейчас бантики завяжу. Будешь красивой и нарядной, — мама летит за малышкой.

Через полчаса мы с малявкой подходим к клубу. Малышка бодро топает ботиночками, держась за мою ладошку. Возле входа стоит новенький, сверкающий красным лаком «москвич 2140».

«Гости уже тут», — отмечаю мысленно.

Чуть дальше возле подъездного бордюра примостился чёрный «ГАЗ-24».

«И городское начальство тоже, интересно кто приехал, Яковлев или Морозов?».

Мы с малявкой проходим в клуб. А там царит веселое оживление. У входа на стульях и вешалке куча одежды. Парни на борцовском ковре демонстрируют приемы самозащиты. Мужчина в черной рубашке навыпуск фотографирует показательное выступление, сверкая вспышкой фотоаппарата. Вероника и