Спасти СССР. Часть 2 (СИ) - Афанасьев Александр

Жидкие аплодисменты

— Михаил Сергеевич

Щербицкий был явно обижен

— Да?

— У нас что, неблагоприятно по национализму?

Знал бы ты…

— У нас секретарь по идеологической работе, очень деятельный, товарищ Кравчук, образованный. Старается…

Через несколько лет он откажется подписывать Союзный договор и фактически развалит Союз — именно позиция Украины будет определяющей. А потом он будет заседать на Банковой с деятелями РУХа и рассказывать, как он в детстве носил бандеровцам в схрон покушать.

С..а.

И ты этого не видишь. Не предполагаешь даже. Хотя тогда многие гнилое нутро свое показали, не один Кравчук.

Проблема Кравчука не в предательстве даже, он скорее пустозвон, к тому же на руку нечист. У него нет твердых убеждений, он — идеологическая проститутка, готовая отстаивать любые убеждения, если это нужно или выгодно. Он пошел на сотрудничество с РУХом потому что коммунистическая идеология рухнула и ему нужна была какая-то другая чтобы продолжать ездить людям по мозгам. Будувать державу он не умел, да наверное и не хотел. И идеологическая проституция Кравчука — стакнулась с такой же беспринципностью и идеологической проституцией украинских националистов и диссидентов из РУХа. Которые тоже не хотели и не умели строить страну, и предпочитали "внедрять украинскую мову". Как позже, уже много позже признался один из тогдашних лидеров РУХа — мы совсем не интересовались тем, как живут люди, какие у них проблемы. Мы встречались и могли целый вечер проговорить об украинской поместной церкви и это нам было интереснее, чем голодовка шахтеров. Мы считали, что если будет поместная церковь, то и жизнь шахтеров как то наладится.

Как то.

Смех… но так проиграл не только Кравчук, которого прокатили на перевыборах, предпочтя ему деятельного и русскоязычного Кучму — так проиграли и украинские националисты. Никогда они не смогут набрать в Раде даже простое большинство, никогда они не смогут повести за собой большинство украинцев. Период национального романтизма кончится, и наступят суровые будни. Где не будет места болтунам. Настоящего, деятельного национализма в Украине так и не будет. Будут лидеры с нацриторикой — типа Ющенко, который раньше возглавлял Горьковский сбербанк и Порошенко, сын советского директора сидевшего за хищения социалистической собственности. А еще Тимошенко, у которой тесть секретарь райкома, Турчинов, бывший секретарь днепропетровского обкома комсомола, Луценко, сын секретаря обкома и далее, далее…

— Владимир Васильевич, речь не про вас. Я не сомневаюсь, что вы лично твердо стоите на позициях Богдана Хмельницкого и готов вас поддерживать в этом. А про товарища Кравчука мы слышали, и хотели бы ему предложить в Москву, на переподготовку. Товарищ грамотный, говорить умеет.

Зашлем послом куда-нибудь, и пусть работает. В ту же Канаду вместо Яковлева.

Щербицкий расстроился

— Не обижайтесь, Михаил Сергеевич, но… готовим человека, а вы его в Москву. И с кем работать?

— Ну, хорошим товарищам надо давать расти. А мы вам денег на Киев подкинем. Вон, на левом берегу какие стройки, надо о метро сейчас уже думать.

— Это да…

— Михаил Сергеевич. А насчет частной инициативы, что вы говорили… у нас много колхозов-миллионеров, там на селе теперь агрогородки настоящие. У них ресурсы есть, они и кирпичный завод и швейное могут

— И всецело их поддержите. Пусть работают. Можно не только швейку, по идее любое кустарное производство, которое им по силам…

— Но так у них основной доход будет не от сельского хозяйства!

— Ну и что?

— Владимир Васильевич, люди бегут в город, учатся в городе и не возвращаются. Это по-вашему нормально?

— Да нет, конечно.

— В городах жилья до сих пор не хватает, мы строим как можем — а на селе жилье пустует. Молодому специалисту колхоз готов в первый же год поставить дом с хозяйством. Квартиру выделить — а люди не едут. Как заинтересовать? Только возможностями. Пусть ставят небольшой заводик и работают как в городе. Потом может и большой вырастет.

— А как иначе то? Словами сейчас не заманишь, не тридцатые годы.

Щербицкий кивнул

— Так оно. Люди сейчас выгоды ищут.

— И мы их не переделаем, по крайней мере, сразу. Да и… само по себе село поднимать надо. Слишком много оно вынесло, слишком много людей уехало, слишком много долгов мы перед ним наделали…

Щербицкий снова покивал

— Ваша правда.

— И это у вас на Украине еще благополучно. Посмотрели бы… Владимирская, Ивановская, Тульская области…

— А насчет торговли колхозной?

— Тоже всемерно поддержите. Ни для кого не секрет, что советская торговля глубоко поражена гнилью воровства, ОБХСС не справляется, не успевает за руку ловить. Пусть будет прямая торговля, от крестьян сразу в город. Это лучше чем пустые прилавки.

— А планы?

— Планы надо выполнять, конечно. Но есть и сверхплан. Поверьте, он моментально появится. Когда у людей есть прямой и личный интерес…

— Больше работайте со специализацией. Мы уже сейчас либо сняли, либо заметно смягчили ограничения на частную деятельность на селе. Нет ничего плохого в том, что кто-то будет держать две или три коровы, десяток свиней, птичник. Кроликов.

— А у нас так кулаки опять не получатся?

Я покачал головой

— Вы неправильно понимаете. Кулак — на самом деле это не тот, у кого несколько лошадей, а тот, кто занимался на селе ростовщичеством, давал в долг семена, лошадей, технику до будущего урожая. А так же скупал по заниженным ценам зерно у мелких крестьян и вез в город продавать уже крупными партиями и по другой цене. При Сталине кулаком стали считать просто крупного или даже среднего хозяина, поощряя зависть и грабительские настроения тех, кто не мог и не хотел хозяйствовать. Все это привело к большим перегибам и необоснованному осуждению огромного числа людей, вся вина которых была в том, что они любили и умели работать. Страшный удар сталинских опричников по селу привел к тому, что сейчас мы, имея четверть мирового чернозема, закупаем зерно за границей. Партия категорически осуждает сталинизм и сталинские методы как порочные, искажающие социализм и приводящие к произволу и преступлениям. Настоящих кулаков на селе мы больше не допустим, да им и неоткуда теперь появиться. А настоящих хозяев поддержим. Пора, пора, Владимир Васильевич перечитать Ленина. Он ведь многое видел совсем иначе. Пора перечитать и материалы большевистской партии до 1917 года — и тогда многое виделось иначе, и многое можно почерпнуть и оттуда. Хватит жить в сталинском мире кривых зеркал, в которых простые люди выглядят как чудовища.

Побледневший Щербицкий выдавил

— Я понял, Михаил Сергеевич.

Я посмотрел на часы, потом вопросительно на Щербицкого, потом опять — на часы. Щербицкий забеспокоился

— Что-то не так, Михаил Сергеевич?

Я снова посмотрел на часы

— А вы… на футбол разве не идете, Владимир Васильевич*?

Щербицкий опешил — чего он только не ожидал от генерального секретаря, но только не этого.

— Футбол… да, но…

— Билетов что ли не достать? Спартак играет. А вы я так понимаю, за Динамо?

Короче, охрана резко против была — мероприятие не подготовлено, от слова совсем. На трибунах аншлаг, великое дерби намечается, "Киев-Москва". Стотысячник битком, если болельщики навалятся — никакая охрана не спасет. Я при всех выругал Медведева и сказал, что товарищ Щербицкий ходит на футбол и ничего, не убили. И меня не убьют. Пусть обеспечивает, как хочет.

Матч немного задержали. Когда подъехали — народа у стадиона полно. Видимо поняли, что приехал матч смотреть Щербицкий, но когда из машины следом за Щербицким появился и товарищ Горбачев — народ зашумел и захлопал, кто видел. Причем это было искреннее, не наигранное и не подготовленное.