Стратег (СИ) - "Пантелей"
– И сколько этих черниговцев?
– С примкнувшими к ним – считай половина, Сир.
– И кто ими командует?
– Боярин Никита Шатун. Хоть он и недруг мне, но воевода справный, Сир.
– Шпионы Базилевса среди вас есть?
– Если и есть, то осталось совсем немного. Тех, кто плохо таился уже перебили. Мы ведь когда узнали, что придётся пробиваться через султанат, решили, что нас послали на убой, вот и передавили поганцев. Не сомневайся, Сир. У нас есть счёты между собой, но Базилевсу мы больше ничего не должны.
– Ступай, воевода, я доволен услышанным. Передай своим чтобы отдыхали, а ближе к вечеру проведём смотр.
Когда за Кириллом Лютым закрылась дверь, Ричард повернулся к Спящему Леопарду.
– Вы поняли, о чём мы говорили, милорд?
– С пятого на десятое, Сир. Их язык похож на сербский, а мне два года назад довелось ими покомандовать, царствие им небесное.
– И какие у вас сложились впечатления?
– Их нужно разделить, Сир.
– Это очевидно, милорд, – усмехнулся английский король.
Сеньор де Сидон молча пожал плечами и пригубил вина, давая понять, что он уже всё сказал.
– Вам предстоит ими командовать, милорд, и я хотел бы услышать более развёрнутое мнение.
– Пока мне добавить нечего, Сир. Видно, что они не трусы и боевой опыт имеют, но учить их придётся совсем другой войне. К тому-же, и мне придётся учиться у них. А разделить их нужно не на два отряда, а минимум на шесть. По пустыне большими толпами не ходят.
– Вы будете ими командовать, вам их после и делить. А для начала мы их проверим не в пустыне. В Манбидже сейчас в гарнизоне всего три сотни сарацин, а ополчение ненадёжно, город на грани бунта. В Антепе[73] ситуация схожая. Если всё пойдёт как запланировано, ворота нам откроют изнутри. Тогда Эдесское графство будет лежать перед нами на блюде, уже приготовленным.
– А если ворота не откроют, Сир?
– Пограбим что можно в окрестностях и отступим. Но их откроют, милорд.
– То есть, на Багдад вы и не собирались, Сир?
– Собирался, но только что передумал. Об этом не знает никто, кроме вас и барона де Во, пусть так всё и останется, милорд.
– Полагаете возможной измену, Сир?
– Господь с вами, разумеется, нет. Измену возможной не считаю, а вот пустую, но вредную для дела болтовню считаю неизбежной. Запретить болтать я возможности не имею, поэтому и передумываю в последний момент. Вы меня поняли, милорд?
– Вы очень мудры, Сир.
Когда солнце пробежало по небосводу три четверти своего дневного пути, в поле возле Алеппо выстроились на смотр наёмники русы. Своими неравными сотнями, на приземистых степных лошадках, способных прокормится одной травой, в лёгких доспехах, скорее даже кольчугах с зерцалом, прикрывающим грудь и островерхих шлемах с бармицами, но без забрал. Треугольные кавалерийские щиты покрашены красным цветом с белым косым андреевским крестом, копья… скорее пики, мечи, или секиры, но главное – луки! Те самые составные луки из кости и дерева, проклеенного сухожилиями, которые сарацинами ценились как хорошие кони. Мдаа… Русы явно воюют не там и не за те интересы. Ричард, сопровождаемый Раулем де Лузиньяном, неторопливо проехался вдоль строя, всматриваясь в лица. Бородатые и усатые, чистые и посечённые, в них читался интерес и… пожалуй, надежда. Английский король подъехал к разворачиваемому священниками походному алтарю и спешился. «Насколько же проще работать с евреями. Они, по крайней мере, изображают вселенскую скорбь только до заключения сделки, а не когда уже всё оплачено». Львиное Сердце демонстративно проигнорировал недовольное пыхтение Антиохийского патриарха – «Знал бы ты, сволочь неблагодарная, чего мне ещё будет стоить твоё признание».
Для современных читателей моих хроник, следует отметить, что непримиримое противостояние западной и восточной ветвей христианства ещё не началось. Раскол уже случился, но пока он проявлялся только в богословских дискуссиях, кровь между ними ещё не пролилась. В другой истории это случится во время Четвёртого крестового похода, когда крестоносцы ограбили Константинополь и расчленили Византийскую империю. Наступления другой истории Ричард старался не допустить всеми возможными способами, в том числе и воздействием на само христианство. Пентархия ещё не стала пустым звуком для христиан и по прежнему любой из пентархов[74] был очень авторитетным патриархом для любого христианина.
Король Англии собирался в очень скором времени взять под свою руку три из пяти Патриархий Пентархии, и все три они были в расколе против Рима. Или Рима против них, тут уж с какой стороны посмотреть. Поэтому признание Патриархом Антиохии Иоанна VII, Ричард рассматривал как долгосрочную инвестицию, а ворчал про себя больше для тонуса. Ему было действительно приятно назначать Пентархов, поэтому суровость на себя приходилось буквально нагнетать.
– Вы готовы, Ваше Святейшество?
– Готовы, Сир, – буркнул Иоанн VII – Но я всё равно не понимаю смысла в повторной присяге.
– Это не удивительно, ведь вы священник, а не военный. У нас, военных, нет канонов, нет догм. Каждая новая война вносит изменение в наши уставы, которые вписываются в них кровью. Граф де Алеппо вербовал этих храбрых воинов ещё по старым уставам, но пока они шли – мы успели написать новые.
– А если они не согласятся, Сир? Вы ведь нарушите слово, которое им дал граф Алеппо…
– Они согласятся. Умные согласятся, а глупых я распущу. Их пришло гораздо больше, чем мне нужно. Тем самым, слово нарушено не будет, неволить не станем, а задаток они получили.
– Куда отсюда денутся несогласные, Сир?
– А мне то какое до этого дело, ваше святейшество? Они могут наняться к армянам, могут пробиться в Грузию, а могут и просто начать грабить караваны. Тут гораздо больше зависит от вас, чем от меня. Я со своей стороны не требую ничего особенного. У меня на службе – только я им командир и я им судья. Или люди специально мной для этого назначенные. Выбирать себе походных ханов я им позволить не могу, у меня армия, а не орда. Желающие дать мне присягу по новому уставу получат службу, не желающие – воспользуются словом графа де Алеппо и уйдут. Надеюсь, что мать наша, церковь святая, не против такого моего справедливого решения?
– Это справедливо, Сир, – предпочёл не обострять Патриарх Антиохии, хоть и заметил сарказм собеседника. – Церковь не против, она полагается на ваше мнение в понимании вопроса воинской необходимости.
– Вот и убедите их в этом. Служба мне займёт у них всего два года. Не понравятся им наши порядки – отпущу их обратно в русскую орду с богатой добычей, пусть и дальше режут там друг друга как безумные. Я не могу быть в ответе за всех на свете, но шанс им дам. В ваших же интересах, ваше святейшество, чтобы эти душегубы остались в Святой земле. Единоверцев у вас тут может быть и много, но решает то всё в итоге простая воинская сила. Простите мне невольную ересь, ваше святейшество, но мусульмане нам уже убедительно доказали, что сила духа в прямую зависит от силы стали, направленной на её защиту. Я не буду возражать, если вы организуете какой-нибудь воинствующий монашеский орден, крестящихся справа-налево. Замок я тебе под это богоугодное дело найду. Давайте начинать.
– С чего начинать, сир?
Ричард взмахнул рукой и, безбожно фальшивя трубачи заиграли римские фанфары. Едва вселенская тишина поглотила эту людскую какофонию, Антиохийский Патриарх повелел:
– Сеньор де Сидон, де Тир, де Бейрут, приклоните колено.
Спящий Леопард проделал эту процедуру без малейшего намёка на пиетет, раболепие, или какое-либо излишнее чинопочитание. Если бы присутствующие смотрели, когда-либо читали про роботов, они сравнили бы Леопарда именно с этим бездушным механизмом. Закованное в броню двухметровое чудовище преклонило колено с таким скрежещущим сталью изяществом, что многие присутствующие могли бы признать это вызывающим, если бы не Ричард.
