Евгений Белогорский - Александр. Продолжение похода. Часть 1
— Послушай Антигона — сказал македонец, нежно обнимая податливый стан своей рабыни — завтра будет большая битва, и по приказу царя лагерь будет охранять небольшой отряд воинов. И в случае нападения гангаридов на лагерь, их не хватит для защиты обозов.
— Неужели дело обстоит столь серьезно? — испуганно спросила фиванка.
— Хотя я полностью уверен в нашей завтрашней победе, все же не исключаю подобной возможности. И я очень не хочу тебя потерять из-за какой то шальной стрелы, копья или меча. Поэтому с началом битвы я приказываю тебе находиться в лагере, поближе к воинам Неарха. Тогда мое сердце будет немного спокойней.
— У меня есть своя защита, любимый — произнесла Антигона, и ловко выхватив из-под подушки кинжал, поднесла его к лицу Мелеагра.
— Увы — с грустью в голосе произнес стратег — при помощи этой игрушки ты сможешь убить одного, если сильно повезет то двух, прежде чем остальные убиют тебя. Так, что выполняй мой приказ дорогая плясунья.
Антигону охватило огромное желание поведать своему господину, что у нее имеется набор различных ядов, и она при желании сможет за себя постоять. С большим усилием она сдержалась и продолжала играть роль простушки, за которую её все принимали. После ухода Мелеагра Антигона достала из укромного места маленький ларец и открыла его. Внутри стояли два маленьких фаянсовых пузырька красного и синего цвета. Их фиванка приобрела еще в Вавилоне у одного из местных жрецов, на самый крайний случай жизни. После короткого раздумья девушка осторожно открыла красный флакон и осторожно разлила его содержимое по лезвию кинжала. Яд быстро высох и теперь представлял смертельную угрозу. Любому кого коснулся бы этот смертоносный клинок, жить оставалось менее минуты.
Едва взошло солнце, как македонский лагерь был на ногах, и солдаты начали выступать на поле битвы. Перед тем как войско вышло за лагерный палисад, Александр произнес перед солдатами речь. Сидя на черном жеребце, он медленно проезжал перед застывшими в строю воинами и говорил:
— Мои боевые товарищи! Мы вместе прошли Ионию и Фригию, Финикию и Египет. К нашим ногам пал грозный Вавилон и Персиполь, нам отдали свои сокровища Согдиана и Бактрия. Теперь перед нами Индия. Вы сами видите, сколь сказочно богата и прекрасна эта страна. Никто из смертных героев никогда не проникал так далеко как мы. Здесь мы разобьем новые города, в них любой желающий сможет остаться и вкусить плоды мирной жизни. Но для этого нужно выиграть это сражение, которое будет последним на пути к возвращению домой. Ибо дальше лежит только седой Океан, которым и заканчивается наша Ойкумена.
Царь Аграмес хочет одолеть нас своим числом. Он и не ведает, что весь наш поход мы неизменно воевали с врагами в меньшем количестве и всегда одерживали победы. Их даровали вам ваша смелость и храбрость, ваше умение и дисциплина, ваша выучка и стремление к победе. И сегодня я уверен, что вы вновь одержите славную победу над противником. Помните о ваших близких и родных, о тех, кто ждет в далекой Македонии. И пусть каждый из вас исполнит свой долг.
Так сказал царь, и воины ответили ему громкими криками, славя его и богов, обещая добыть нужную победу. Облаченный в золоченые доспехи, в красном плаще и рогатом шлеме, Александр первым начал выводил на бой своих верных гетайров. Вслед за ним, ободренные речью предводителя, македонцы и их союзники спешили занять места построения.
Аграмес напротив воодушевлял своих подданных предстоящей легкой победой, сравнивая своих воинов с могучими быками которым противостоят жалкие лягушата, раздувшиеся от своего тщеславия. Владыка обещал отдать лагерь врага на разграбление солдатам и большую награду за головы главных македонцев во главе с их царем.
— Эти головы я прикажу засолить и выставить перед своим дворцом в назидание другим выскочкам по желающим покорить царство Нандов — грозно вещал Аграмес со своего любимого слона. В далеком уголке при этом был неприятный осадок от сообщения начальника стражи о появлении в лагере люди от Чандрагупты. С кем они встречались, выяснить не удалось, и царь уверял себя, что это были простые лазутчики, а не тайные посланцы к неведомым ему заговорщикам.
Когда солнце уже встало, и окончательно рассеялся туман, со стороны реки громко и протяжно закричало множество птиц из речных зарослей, как бы предвещая большую бойню людей во славу их жадности и гордыни.
Впереди у македонцев находились пращники, лучники и пельтеки с небольшими щитами и короткими копьями. За ними грозной стеной стояла фаланга сариссофоров подпертая гоплитами и щитоносцами по бокам. Чуть выдвинувшись в бок, за ними стояла вторая линия гоплитов с конницей по бокам возглавляемая Гефестионом и Александром.
У Аграмеса все пространство занимало пешее войско с легким вооружением. Впереди располагались колесничие и слоны, собранные со всего царства. Их задача была нанести ощутимый урон неприятелю, которого добьют своей массой пехотинцы. Благородных кшатриев владыка поместил по краям, обязав их громить фланги и преследовать противника.
Первыми по сигналу царя в бой устремились колесницы и слоны. Взметая тучи пыли и песка, грозно грохоча, колесницы неслись во весь опор на врага, намериваясь разгромить его стройные ряды. За ними, управляемые погонщиками широким строем двинулись слоны со стрелками на спинах.
От движения серых гигантов жалобно загудела земля, с каждым мгновением все больше и больше увеличивая его мощь. Казалось, что на людей несется ужасная стена, состоящая из рева, грохота, ржания и криков. От этого возникало дикое желание бросить все на свете и бежать, бежать как можно быстрее и дальше, позабыв обо всем лишь бы избавиться от этого кошмара. Но македонцы к огорчению Аграмеса, наблюдавшего за ходом сражения со своего слона, не обратились в бегство, и лишь замерли в ожидании противника.
Стоявшие впереди фаланги легкие пехотинцы, внимательно наблюдали за стремительно приближающимися к ним колесницами гангаридов, чтобы в нужный момент обрушить на них свой удар. Минута, другая и вот уже град камней, стрел и дротиков обрушился на противника атакующего македонское войско.
Главной целью метателей были возницы, не имевшие щитов, а так же сами лошади. Любое их ранение, не говоря смерти, приводило к нарушению координации движения колесницы. Лишившись управления или одной из лошадей, они либо переворачивались, либо не могли продолжать атаку. Кроме этого, воины Александра издавали громкий нестройный крик, сильно пугающий лошадей и заставлявший животное отворачивать в сторону. Подобная тактика был с большим успехом опробована македонцами ранее против колесниц Дария и Пора, не подвела она и на это раз.
Подвергшись обстрелу, колесницы быстро утратили свой атакующий напор. Многие повозки гангаридов сталкивались друг с другом, цепляясь между собой колесами. Иные переворачивались, образуя завалы из человеческих и лошадиных тел мешавших движению других, следующих за ними колесниц. Обнаружив перед собой эти препятствия, возницы были вынуждены либо останавливаться, либо отворачивать в сторону и покидать поле боя.
Некоторой части колесниц Аграмеса все же смогли прорваться через цепи вражеских стрелков и устремились на македонскую фалангу. Громко кричали колесничие, призывая своих коней ускорить бег и те, откликались резвостью своих ног. Грозно сверкали на солнце серповидные косы укрепленные на колесах и жала копий укрепленных на дышле колесницы.
Ещё немного и колесницы врага врежутся в македонских воинов, превращая их тела в бесформенную кашу, обильно поливая землю Ганга их кровью. Таков был замысел Аграмеса, но ему не суждено было сбыться. Колесницы только приближались к фаланге, а гоплиты уже проворно разбегались в разные стороны, давая проход смертоносным повозкам, и вновь смыкались единым, несокрушимым строем. Отрезанные столь необычным манером от своих главных сил колесницы, становились легкой добычей пельтеков, забросавших сидевших в повозках врагов копьями. Обратно не смог вырваться ни один воин Аграмеса.
Те колесницы, что избежали столь печальной участи и повернули обратно, столкнулись с наступавшими им вслед слонами. Многим возницам их мастерство и искусство в управлении лошадьми помогло избежать встречи с серыми гигантами. Но были и такие, кто все же сталкивался с огромными животными, губя себя и раня их, или заставляя слонов убегать с поле боя, так и не вступив в схватку с врагом.
С несколько поредевшими рядами вторая ударная сила Аграмеса приближалась к врагу. Сидевшие на шеях животных погонщики, уверенно направляли слонов в сторону ощетинившейся копьями фаланги. Разгневанный неудачной атакой колесниц, царь гангаридов с замиранием сердца следил за наступлением огромных животных.
