М.Н. Тихомиров - Древняя Москва. XII-XV вв.
Тотчас же после смерти Симеона боярин Алексей Хвост занял должность московского тысяцкого. Таким образом, запрещение Ивану и Андрею принимать Алексея как будто говорит о том, что младшие братья великого князя поддерживали тысяцкого. В 1356 г. Алексей Петрович был таинственным образом убит. Это произошло как-то удивительно непонятно, сообщает современник, «…точно он был убит неведомо от кого и неведомо кем, только оказался лежащим на площади; некоторые говорили, что на него втайне совещались и составили заговор, и так от всех общей думой, как Андрей Боголюбский от Кучкович, так и этот пострадал от своей дружины». Летописец, писавший эти строки, видимо, знал больше, чем хотел сказать, но и без того сравнение Алексея Петровича с Андреем Боголюбским, а убийц – с Кучковичами очень показательно. Симпатии современников были на стороне убитого, а не его убийц.
Кто же принадлежал к дружине Алексея Петровича? Воскресенская летопись к словам «общею думою» прибавляет слово «бояр». Типографский летописец сообщает: «…нецые же глаголют, яко общею думою боярскою убьен бысть». В Никоновской летописи читаем об отъезде из Москвы в Рязань «…больших бояр московских» и возвращении в Москву только через год боярина Михаила и брата его Василия Васильевича Воронцова-Вельяминова. Отъезд бояр поставлен в тесную связь с тем, что «…бысть мятеж велий на Москве ради того убийства»
А. Е. Пресняков правильно видит во всех этих событиях мотив борьбы за должность тысяцкого и связанное с ней значительное влияние и особое положение тысяцкого. Но дело было не только в этом, айв том, что тысяцкие стояли в исключительной близости к городскому населению. Поэтому убийство тысяцкого затронуло широкие круги москвичей-горожан, в первую очередь купцов. Среди больших бояр, отъехавших из Москвы, назван представитель другого московского боярского рода, из числа которых выходили тысяцкие, – Василий Васильевич Воронцов-Вельяминов. Должность тысяцкого была наследственной в его роде: «А у Протасья сын Василий, а был тысяцкой же, а у Василия 4 сына: большой Василий, а был тысяцкой же»,- читаем в родословной книге. В «мятеже велием», случившемся после смерти Алексея Петровича, принимали участие враждующие боярские группировки и горожане, не забывшие еще вечевых традиций русских городов первой половины XIV в. Не случайно же в одном летописном известии москвичи названы типичным термином, обозначавшим в Древней Руси свободных людей: «мужи москвичи». В истории с убиением тысяцкого Алексея надо предполагать гораздо более глубокую подоплеку, чем простая боярская интрига. Это – этап в борьбе горожан за их привилегии, которым угрожала великокняжеская власть. Подобное предположение найдет себе подтверждение в дальнейшей истории московских тысяцких.
Княжение Ивана Ивановича Красного и малолетство Дмитрия Донского были временем, когда прежние порядки сохранялись еще очень устойчиво. Этому помогало то обстоятельство, что в Москве был единственный князь-совладелец, с которым приходилось сталкиваться великому князю. Дело в том, что по смерти Симеона Гордого его треть перешла к Ивану Ивановичу Красному, в руках которого, таким образом, соединилось владение двумя третями Москвы. Одна же треть Москвы осталась у Владимира Андреевича как наследника умершего Андрея Ивановича.
Отношения между великим князем и князем-третником постоянно определяются в договорных и духовных великих князей. Например, Иван Иванович, приказав «отчину свою Москву» сыновьям Дмитрию и Ивану, устанавливал права младшего князя-совладельца: «А братаничу своему князю Володимиру на Москве в наместничестве треть, в тамзе, в мытех и в пошлинах городьских треть, что к городу потягло». И все остальные доходы шли для раздела «все на трое», подобно тому, как «…вси три князя блюдуть сопча с одиного» численных людей. Известно, что Иван, младший брат Дмитрия Донского, умер в малолетстве, и владение Москвой по-прежнему удержалось только в руках великого князя и его двоюродного брата, Владимира Андреевича.
Отношения между великим князем и его удельным собратом определялись и в договоре Дмитрия Донского с Владимиром Андреевичем 1388 г., по которому устанавливалось безусловное первенство великого князя в Москве: «А судов ти московьских без моих наместников не судити, а яз иму московьскый суды судити; тем ми ся с тобою делити». Таким образом, соглашаясь делиться доходами, великий князь оставил за собой право московского суда, хотя тут же дал обязательство совместно («…блюсти ны с одного») ведать городских людей и в службу их не принимать.
УПРАЗДНЕНИЕ ДОЛЖНОСТИ ТЫСЯЦКИХ
В договорах нет указаний на отношение князей-совладельцев к московским тысяцким, но при Дмитрии Донском как раз и произошло упразднение в Москве должности тысяцких, что было важным мероприятием в сторону дальнейшей централизации власти в самой Москве. Должность тысяцкого отменили после смерти упомянутого ранее тысяцкого Василия Васильевича Вельяминова, последовавшей 17 сентября 1373 г.
О значении Василия Васильевича как тысяцкого узнаем из одной грамоты, относящейся к княжению Дмитрия Донского, данной новоторжцу Евсевке. Издатели снабдили этот документ пояснением: «…по случаю переселения его из Торжка в Кострому». Осторожнее было бы сказать, что Евсевка завел в Костроме торги или промыслы и потому был освобожден от поборов и повинностей. В этом случае становится понятным добавление к грамоте: «А приказал есмь его блюсти дяде своему Василью тысяцькому; а через сю грамоту кто что на нем возметь, быти ему в казни». Здесь тысяцкий выступает в роли охранителя интересов торговых людей.
О самой личности Василия известно мало, но одна черточка показывает его в довольно неприглядном виде. На свадьбе Дмитрия Донского московский тысяцкий подменил княжеский пояс, подсунув князю «меньшой» пояс, а украденный, лучший, передал своему сыну Микуле (Николаю). Обмен долгое время оставался незамеченным и обнаружился только через 60 с лишним лет .
В Москве фамилия Вельяминовых занимала выдающееся место и породнилась с княжескими домами. Дочь суздальского князя Дмитрия Константиновича была замужем за Дмитрием Донским, другая дочь за сыном тысяцкого Микулою Вельяминовичем. Жена тысяцкого Мария крестила Константина, младшего сына Дмитрия Донского. Современники, говоря о кончине Василия Васильевича, называют его «последним тысяцким», что указывает на сознательное стремление великого князя упразднить опасный пост тысяцкого. Это должно было затронуть интересы довольно широких городских кругов Москвы. Указание на недовольство каких-то слоев населения упразднением должности тысяцких находим в летописи. В 1375 г. сын умершего тысяцкого Иван Васильевич бежал в Тверь вместе с Некоматом Сурожанином «…со многою лжею и льстивыми словесы». Этот Некомат, по-видимому, был грек, основавшийся в Москве и торговавший с Сурожем. Московские летописи называют его неопределенным и обидным термином «брех», но они же говорят, что Некомат привез 14 июня 1375 г. тверскому князю Михаилу Александровичу ярлык на великое княжение. Значит, был человеком, известным в Золотой Орде.
В 1378 г. в битве на реке Воже захватили попа, пришедшего из Орды. Это был поп бежавшего Ивана Васильевича. У попа нашли «…злых лютых зелей мешок», какие-то смертельные яды. В следующем году хитростью был пойман сам Иван Васильевич – его «словили» в Серпухове и привезли в Москву. 30 августа 1379 г. на Кучковом поле состоялась публичная казнь неудачного претендента на должность тысяцкого, его казнили мечом до обеда, в 4 часа дня. «И бе множества народа стояще, и мнози прослезиша о нем и опечалишася о благородстве его и о величествии его». В 1383 г. был убит Некомат.
В скупых и разрозненных известиях о сыне тысяцкого Иване Васильевиче и Некомате чувствуется рассказ о чем-то большом и недоговоренном. Публичная казнь Ивана Васильевича была делом необычным для Москвы и произвела впечатление на москвичей. Можно не сомневаться в том, что Некомат имел сторонников среди купеческих кругов и что затронуты были крупные купеческие интересы, по нашему предположению, интересы гостей, торговавших с Сурожем, для которых поддержание мира с Золотой Ордой было чрезвычайно важно, так как дорога из Москвы к Черному морю шла по золотоордынской территории.
Реформа Дмитрия Донского имела и какое-то внутреннее значение, затрагивала интересы «множества народа», оплакивавшего смерть Ивана Васильевича. Недаром же Никоновская летопись, дающая кое-какие подробности, отсутствующие в других летописях, называет Ивана Васильевича «тысяцким», а не сыном тысяцкого и рассуждает о необходимости повиноваться даже строптивым владыкам. А кто же был этим строптивым владыкой, как не Дмитрий Донской? Не одни гости-сурожане, но и другие слои горожан должны были потерпеть ущерб от уничтожения должности тысяцкого. Это могло быть связано с умалением прав городского населения, а что московская действительность царского времени XVI-XVII вв., не знавшая для Москвы общегородского самоуправления, была явлением позднейшим, видно из остатков самоуправления сотен, додержавшихся до конца XVII в.
