Александр Афанасьев - Врата скорби (Часть 1)
Да что же это такое сегодня…
Племенная территория (Федерация Южноаравийских княжеств, современный Йемен)
Дорога на Сану
Конвой
11 апреля 1949 г.
Хорунжий злобно выматерился, не открывая глаз – тряхнуло так, что он здорово приложился головой о броневой лист. Здесь как раз был стык и ударился он, считай, об угол – так что ажник искры полетели…
Сдвинув вниз вонючую, пахнущую едким потом пыльную кашиду, Слепцов открыл глаза. Знакомо урчал мотор, выбиваясь из сил – здесь моторам и так не хватало воздуха, так еще приходилось ставить усиленные фильтры. Рядом сидевший на месте механика-водителя казак изо всех сил налегал на руль, пытаясь удержать тяжелую, бронированную машину на полотне трассы – верней того, что здесь считалось дорогой. Все было покрыто пылью, пыль была везде…
Надо вставать…
Выругавшись еще раз для порядка, Слепцов на четвереньках выполз из грохочущей теснины бронекабины, тряхануло еще раз – но он был к этому готов. За пулеметом, развернутым влево дежурил казак, Бабицкий же смотрел влево, как и было положено. Их машина шла второй в конвое, поэтому стены пыли, в которой плыл конвой, была здесь не такой плотной, и можно было различить, где идет колонна. Получалось, что они только-только вошли в горы – значит, прикорнуть удалось на полчаса, не дольше. Но и то хлеб.
Хорунжий толкнул Бабицкого в плечо, проорал ему на ухо
– Где мы?!
– Прошли Лахедж!
Хорунжий хлопнул казака по спине в знак того что понял – пыль была такая, что не наговоришься – потом не откашляешься. Лахедж – это последний пункт на трассе, где есть блок-пост, совместный, казаков и йеменской королевской гвардии, настоящая трехэтажная крепость у дороги, где были даже трехдюймовые пушки. Дальше, почти пятьдесят километров – темная территория, где не берет ни одна рация, и где невозможно поставить блокпост, даже усиленный танками – будут долбать пока не раздолбают. Черная территория – и что там происходило – ведал только Аллах. Если им повезет сегодня – они проскочат. Если же нет…
Не повезло…
Словно шепнул кто на ухо, что будет – но было уже поздно. Все что успел сделать хорунжий – это вцепиться в борт бронемашины, крепко вцепиться и – земля на обочине, как раз напротив головной машины конвоя вздыбилась темным столбом разрыва.
Бронемашина пошатнулась, но выстояла – а через долю секунды стремительно расширяющееся бурое облако из раскаленного воздуха, мелких камней и осколков накрыло их…
При нападении главное – первые десять секунд. Если выжил в эти десять секунд, когда у противника неоспоримое преимущество – тогда наверное будешь жить и дальше.
Когда впереди долбанул разрыв фугаса – казаки знали, что им делать, это было не первый раз, и уж точно не последний. Два ДШК развернулись сразу, открыли огонь по обозначившимся вспышками целям. Бешено вращая маховики наводки, расчет разворачивал в сторону цели защищенную самодельной броней зенитную установку. Те, кого не оглушило взрывом, поливал длинными очередями склон, не удивляясь тому, что по броне не бьют пули – просто некогда было удивляться.
И прозевали цели. Настоящие, те ради которых все и затевалось.
В противостоянии пушка – танк с тех пор, как на фронте появились первые бронированные чудовища пока что выигрывал танк. Сейчас калибр основной противотанковой пушки составлял восемьдесят восемь миллиметров у германцев, девяносто у британцев и итальянцев, сто семь у русских. Все это были орудия, переделанные из тяжелых зениток, и если еще в тридцатые пехота катала противотанковые пушки на лошади, а в критической ситуации и на себе – то сейчас для транспортировки требовался тяжелый, желательно дизельный тягач, а сам комплекс тягач-пушка по стоимости опасно приблизился к танку.
Ответом на доминирование танка и требование как то защитить от него пехоту стали первые противотанковые гранатометы. Первыми их изобрели в САСШ и почти сразу скопировали во всех основных мировых державах. В Германии это был Панцершрек, в России РПГ-1, довольно самобытная конструкция, в которой были скопированы только технические решения по головной части ракеты, а все остальное было своим. Британцы обходились странной конструкцией, что-то типа двухдюймового миномета-бомбарды, стреляющего кумулятивными зарядами, как и все британское оружие это было замысловатым и с низкими характеристиками. Но так получилось, что британцы первыми в мире додумались до управляемого противотанкового снаряда – четыре такие установки как раз и были установлены на правом, противоположном…
Хорунжий с трудом поднялся – в голове словно пели миллионы цикад, двоилось в глазах. Сильно, до омерзения сильно пахло гарью, порохом и кровью, вывернутыми человеческими внутренностями. Запах боя…
– Цели слева! Слева, твою мать!
Одного взгляда хватило что бы понять – не жилец. Казак, дежуривший у счетверенного пулемета был мертв, он находился выше всех их в момент взрыва и ударная волна не пощадила его – не спас даже большой, самодельный щит. Он нелепо свисал с сидения, что-то мерно капало вниз, на пол и пулемет молчал – а по кузову градом стучали пули.
А вот водитель был жив – именно он и кричал. Приоткрыв дверь, он лупил в сторону склона из пистолета-пулемета с барабанным, емким магазином, хрипло крича и матерясь во весь голос. Он не знал, жив ли кто в кузове, возможно, он остался в живых один, защищенный броней – но он дрался до конца, намереваясь продать свою жизнь подороже. И ему, хорунжему войска Донского не дело отлеживаться…
Хорунжий, подползя на коленях к установке, толкнул мертвого казака, удивляясь, какой он тяжелый – но он не поддался.
– Твою мать!!!
Он крикнул больше для того, чтобы убедиться, что у него есть голос и он может кричать. Еще толчок, хорунжий налег всем телом – и спихнул таки неподатливое тело с сидения. Бабицкий неподвижно скорчился у левого борта, было непонятно – жив он или нет. Так, стоя на коленях, хорунжий развернул установку – по щиту сразу ударило несколько раз, быстро и сильно, как молотком. Но весь огонь велся слева, со стороны склона – и щит защитил его…
А потом он нажал на спуск – и счетверенный пулемет заговорил, разрезая свинцом пространство…
– Shit!
Капитан уже считал эту машину, идущую второй в конвое мертвой или почти мертвой – один казак все же стрелял, снайпер никак не мог нащупать его – когда стоявшая в кузове счетверенка вдруг развернулась и…
Он испугался. Впервые в жизни капитан испугался. Он никогда и ничего не боялся с тех пор, как себя помнил – ни когда он верховодил компанией хулиганов в нищем районе доков – они ходили в порт каждый день на охоту. Ни когда перед ним поставили выбор – либо военное училище, либо тюрьма. Ни когда он схватился с двумя ублюдками с четвертого курса – их было двое, и каждый из них был едва ли не вполовину тяжелее его, мелкого и тощего беспризорника с лондонских улиц. Но у него был осколок стекла, он всегда, в любом месте первое что делал – это доставал какое-нибудь оружие, любое, просто для того чтобы выжить или по крайней мере подороже продать свою жизнь. А против него в этот раз были не такие же как он уличные, против него были аристократы голубых кровей – и он в эту ночь убедился, что из кровь такая же красная, как и кровь других людей. Он не побоялся и набора в SBS – туда набирали как раз таких как он, кто не ценил свою жизнь ни на соверен, а чужую жизнь ценил еще меньше…
А вот сейчас он по-настоящему испугался. Милтон почему то медлил с залпом, колонна продолжала отстреливаться. Им так и не удалось нормально подорвать первый заряд – надо было подорвать головную машину охранения, а они подорвали проклятый грузовик, чадящий сейчас на всю дорогу. И эта проклятая счетверенка это зенитный пулемет, который так и не подавили…
Струя свинца прошла правее, его осыпало каменной крошкой, выбитой пулями из склона горы – а он лежал, боясь даже пошевелиться и перечислял все проклятья, какие только помнил и какие выдумал только что. Все шло намного более хреново, чем они предполагали – и возможно, настало время делать ноги.
И тут сработало. Несколько шаровых молний рванулись со склона горы, разрезая пелену дыма – и почти одновременно врезались в борта еще плюющихся огнем машин казаков. Та, на которую смотрел он не загорелась – русские делают машина на дизелях, проклятые дизели им передают немцы, их так просто не подожжешь – но оба пулемета, в том числе и эта проклятая, так напугавшая его счетверенка, едва не отправившая его в края доброй охоты, моментально заглохла…
Вот так вот… Разом – накрылись все. Новое оружие и впрямь действует – и действует как надо. Интересно только – сможет ли эта штука остановить танк. Но это уже не его проблема – полевое испытание проведено, результаты получены (в числе британцев был даже кинооператор, снимавший бой на восьмимиллиметровую пленку) – и теперь надо было сматываться.
