Юрий Корчевский - Сын боярский. Победы фельдъегеря

– Уговор был – поровну, по чести делить!

– Мне что, шкуру резать, портить?

– А коли ты себе медвежью взял, нам лисьи дай, или росомахи.

Пришлось Мефодию делить по совести.

Потом ушкуйники начали сносить шкурки на берег.

К тому времени кормчие уже перегнали ушкуи поближе к лодочным причалам. Вот почему они оставались на своих судах! Видимо, тактика сия была отработана уже давно.

Воины со смешками стали перетаскивать шкурки на кораблики. Мех – груз лёгкий, но объёмный, и сразу заполнил собой много места.

Укладываться решили позже, сейчас важно было побыстрее покинуть деревню.

Как только вернулся Евстафий и развёл руками – мол, всё выгребли, подчистую, тут же отчалили.

Отойдя вдоль берега на полчаса хода, причалили и стали укладывать трофеи в трюмы.

На трёх больших ушкуях, морских, с этим было проще. На носу и корме трюмы были, а на ушкуе Корнея был лишь один небольшой трюм, на корме. Корней сам заталкивал шкурки в кожаные мешки – они хорошо предохраняли груз от сырости – и укладывал их в трюм. Потом выпрямился и отряхнул ладони:

– С почином вас, братия! Мыслю я, по золотой деньге каждый из вас себе добыл.

Глава 5. Ворон

Ох, не стоило Корнею произносить эти слова, делить шкуру ещё не убитого медведя.

С ветки дерева слетел ворон и уселся на носу ушкуя. Алексей подкормил его кусочком сухой лепёшки.

– Гнал бы ты его, колдовская птица! – посоветовал Корней.

– Пусть сидит, не объест. Всё живность, – отозвался Алексей.

Набег на деревню ему не понравился – душа претила заниматься грабежом беззащитных людей. Он был гоплитом, катафрактом, служил Византии и Владимиру Мономаху. Фактически, находясь на службе Империи или княжества, он защищал интересы не только власть имущих, но и простого народа. Даже крестоносцем был – и везде защищал веру христианскую, православную. А нынче? Ни страны за ним, ни веры. Муторно на душе. Не так он думал на кусок хлеба зарабатывать. Конечно, время сейчас такое, жёсткое, и окружающие не видят ничего зазорного в том, чтобы время от времени грабить соседей. А с волками жить – по-волчьи выть. Иначе уходить с ушкуя надо. Тут в согласии с душой и моральными принципами жить не будешь.

На судах подняли паруса, и они направились на север, вдоль побережья.

Ушкуйники были рады, довольно и возбуждённо хлопали друг друга по плечам. Поход только начался, потерь среди корабельщиков нет, трюм мехами полон – чего унывать? Простые люди, простые желания.

К вечеру они загнали ушкуи в небольшой затон. За ветвями деревьев, стоящих на берегу, вход в укромную гавань был не виден.

Четыре ушкуя почти заполнили собой весь затон. С берега по палубам можно было перебежать на другой берег.

На ночь выставили двух дозорных – всё-таки они на чужой земле. В походах службу несли исправно, за лень и нерадение наказывали строго.

Алексей, по обыкновению, улёгся на носу, накрылся кафтаном. Даже летом у саамов не жарко, а ночью с воды тянет промозглой сыростью.

Уснул он быстро, как привык со времени службы в армии, пользуясь свободным временем. И приснился ему странный сон.

Ворон, слетевший с носа ушкуя и севший рядом с ним, вдруг увеличился в размерах, принял человеческий облик, и Алексей сразу узнал его лицо – Острис!

– Что, не узнал меня в новом теле? А ведь это я, твой старый друг и побратим.

– Ты же человеком был, варвар!

– А разве ты не слышал о переселении душ? Я уже триста лет живу в теле ворона.

– Как ты меня нашёл?

– То мне неведомо. Просто потянуло что-то из родных краёв. Если ты ещё помнишь, я из готов.

Алексей хотел ответить, да ушкуй качнуло волной, и он проснулся. Ворон сидел рядом. Так сон это был или явь? Ведь к нему никогда никакая живность не липла, в руки не давалась. А этот ворон сам прилетел, с руки ест. Ох, неспроста всё это!

Алексей повертелся на досках, устраиваясь поудобнее, потом открыл глаза. Ворон, сам чёрный, был едва виден в темноте, и Алексею стало не по себе. В мистику он не очень верил, но как тогда расценить увиденное?

Утром над водой заклубилась дымка, впрочем – ветер её быстро разогнал.

Кормчий плеснул ушкуйникам по кружке вина для согрева и поднятия настроения.

Алексей присел на борт и обратил внимание, что ворон смотрит в его кружку. Он поднёс птице кружку. Та глянула одним глазом в ёмкость, а потом запустила туда свой клюв.

Чтобы ворон вино пил? Ушкуйники замерли в нелепых позах, удивлённые невиданным доселе представлением.

Ворон задрал вверх клюв, проглотил вино и потом крикнул явственно:

– Дрррянь!

Смеялись до упаду все: вино и в самом деле было не виноградное, а яблочное, скорее – сидр.

После завтрака всухомятку – чёрствыми лепёшками и салом – снова двинулись в путь. Шли кильватерной колонной.

Кормчий оглядел берега.

– Скоро город, готовьтесь, парни.

А чего готовиться? У каждого оружие под рукой. У кого шлемы были да кольчуги – те натянули.

Алексей из защиты только щит имел, а вот хорошим оружием – шлемом, бахтерцом или кольчугой – не обзавёлся. Их надо снять с убитого врага или купить у оружейника в лавке, продав перед тем добытые трофеи. Куда ни кинь, всюду деньги потребны. Вот и получается, что деньги правят миром.

Вскоре ушкуи причалили к берегу, и судовая ватажка сразу устремилась на берег.

Слово взял Мефодий:

– От опушки до городских ворот не больше двух сотен локтей. Надо одним броском добежать, чтобы стража ворота закрыть не успела. А уж как вломимся – круши налево и направо.

Алексей встрял:

– Может, не так сделать? Пойдут двое или трое, без шлемов и кольчуг, а сабли за спиной можно спрятать. Спокойно подойти к воротам да стражу и снять?

Алексея неожиданно поддержал Евстафий:

– Дело говорит. Стражников сколько?

– Когда мы сюда по торговым делам ходили, двое было.

– Вот двоих и отправим. Добровольцы есть?

Пришлось Алексею шагнуть вперёд. Да и то, сам предложил – самому и исполнять.

Рядом с ним встал Никита, боец сильный. Он снял шлем, оба воина отдали щиты. Немного посоветовавшись, оставили сабли – уж больно в глаза бросаются, не спрячешь особо. Ножи боевые были. В руках человека опытного – оружие страшное, но только для ближнего, рукопашного боя.

– Ну что, охочие люди, готовы? С Богом!

Бойцы вышли на просёлочную дорогу. Город был рядом. Подошва стены городской была сложена из валунов, а выше – бревенчатая.

Алексей остановился:

– Никита, времени мало, и потому давай сразу уговоримся. Я беру на себя правого, а ты левого, чтобы не мешать друг другу.

– Верно. А если стражников больше будет?

– Всё равно. Сначала я правого, а ты левого, дальше – по ситуации.

– Понял.

– Наше дело – ворота удержать открытыми до подхода наших. Они щиты наши да сабли принесут, тогда легче будет.

– Договорились.

А ворота уже рядом. Перед ними стражник стоит – в шлеме и кирасе, с алебардой на плече. Второго стражника не было видно.

– Он мой, – успел бросить Алексей Никите. – Улыбайся, рожа у тебя злобная.

Стражник поднял руку с вытянутой ладонью. Ага, остановиться приказывает. Спросил что-то, по-фински или по-шведски – не разберёшь. Да и какая разница, если языков не знаешь.

Неожиданно ответил Никита:

– Я, я! – и заулыбался.

Стражник руку опустил, расслабился.

Никита сделал пару шагов, выхватил нож и бросился на стражника. Не по сценарию – стражник справа был. Ушкуйник ударил стражника ножом в шею и подхватил падающее тело.

В этот момент из городских ворот вышла два стражника. И откуда их только вынесло?

Не дав им времени на осознание происшедшего, Алексей одним прыжком оказался у одного из стражников, ударил его в шею раз и другой. Зато второй, явно начальник караула, поскольку имел не алебарду, а меч, отступил на пару шагов и выхватил из ножен оружие.

Алексей схватил валявшуюся на земле алебарду – всё лучше, чем с ножом на меч.

Никита сделал то же самое, и вдвоём они набросились на шведа. Судя по вооружению, это был не саам.

Тот не стушевался при виде двух врагов и, размахивая мечом, сам пробовал наступать. На голове его был шлем, грудь прикрывала кираса.

– Бей в лицо и ноги! – крикнул Никите Алексей.

А стражник между ударами мечом поворачивал голову и кричал, подавая тревожный сигнал.

По узкой и кривой улочке к городским воротам бежали несколько горожан. Но и сзади нарастал топот – это мчались ушкуйники.

Если стражник успеет закрыть ворота с помощью горожан, набег сорвётся. Сил для осады не было, да и на чужой они земле. К осаждённым может подойти помощь – как по суше, так и по морю. Фактически сейчас у ворот решалась судьба всего набега.

Первым добежал до ворот один из горожан.

– Никита, он твой! – успел крикнуть Алексей.

Ушкуйник бросился на шведа, у которого в руках была только увесистая палица. Но алебарда была длиннее, и Никита смог ударить горожанина остриём.