Андрей Бондаренко - Страж государя
Егор задумчиво почесал правую бровь, нахмурился, неопределённо покачал головой, закашлялся…
– Отвечай, холоп, коль я велю! – тут же вскипел Пётр. – Запорю до самой смерти! Сгною в сибирском остроге!
– Боятся они, суки, то бишь политики европейские, тебя до полного безумия, государь, надо предполагать! – очень вдумчиво и значительно поведал Егор.
– Меня боятся? С чего бы это вдруг?
– Упрям ты больно! Если решил чего, так никто и не остановит… А вдруг тебе придёт в голову сделать из России великую державу? К морям выйти? Флот построить знатный? Торговлю наладить серьёзную, всякое иное? А?
– Захочу – так и сделаю!
– Вот то-то и оно! Знать, деньги потекут в казну российскую, вместо карманов иных, европейских… Вот и нервничают наши худосочные иноземцы, опасаются тебя!
Пётр громко и довольно засопел, подошёл к Егору, крепко обнял, влюбленно заглянул в глаза, звонко расцеловал…
Вечером в своей крохотной комнате-кладовке (напротив – через узкий коридор, от царской опочивальни), на кровати, Егор обнаружил странную записку.
«Обычная немецкая бумага из тряпок и ветоши! – определил первым делом. – Гусиным пером писано, чернила самые обычные, Лефорт такие поставляет из Берлина на Москву. Ага, одни только цифры – в шестнадцать рядов, аккуратно так всё выписанные… Стоп! Да это же шифр, один из тех, которым Томас Самуилович обучал меня в Москве!»
Он вытащил из-под кровати (из-под нар – чего уж там!) плоский невзрачный ларец, откинул крышку, достал с самого дна ларца маленький бумажный листок и обломок хорошо заточенного самшитового уголька, стал делать в уме необходимые вычисления, постепенно перенося на бумагу зашифрованный текст. Минут через десять-двенадцать негромко прочёл вслух:
– Спасибо за хорошо выполненную работу! По техническим причинам следующего агента «экспериментаторы» могут внедрить (заместить) очень нескоро. Поэтому продолжайте совершенствовать охранную структуру. Готовьте подробные записи и пояснения для вашего преемника, который заменит вас по истечении срока Контракта.
Ваш соратник.
Дни замелькали – один за другим, проносились мимо недели и месяцы. Служба крепчала, обрастала новыми официальными сотрудниками и абсолютно тайными агентами…
Егор лично, по мере возможности, конечно, проводил занятия по восточным единоборствам. И у Волкова, и у Алёшки Бровкина к этому искусству обнаружилась сильная природная склонность, дополняемая и некими знаниями по русскому бою рукопашному…
Впрочем, Егор никогда не делал акцентов на важности знания навыков единоборств разных: по-настоящему действенный охранитель – он многими искусствами должен обладать, комплексно, так сказать, опираясь на командную сплочённость…
Егор даже уговорил Лефорта дать вольную старику Вьюге. Теперь Вьюга, по отдельному поручению, взял на себя непростые функции «службы внутренней безопасности», тщательно контролируя деятельность всех других Егоровых сотрудников и подчинённых.
Всё шло строго по заранее составленным планам и графикам, даже скучно становилось иногда, даже хотелось, исподволь, чтобы неожиданность произошла, хоть какая-нибудь…
Набрали ещё порядка семисот солдат, Преображенский и Семёновский батальоны начали прямо на глазах превращаться в полноценные, хорошо обученные полки. Из Пушкарского приказа доставили три десятка новеньких пушек, мортир и единорогов, постоянно проводились полноценные учебные стрельбы – настоящими ядрами и специальными картечными гранатами.
Окончательно достроили и крепость Прешпург, расположенную очень удобно – со стратегической военной точки зрения: недалеко от берега Яузы, чуть пониже по течению – относительно Преображенского дворца. Крепостные стены сделали выше и шире, укрепили надёжными дубовыми сваями, снаружи выкопали глубокие и широкие рвы, на углах стен возвели крепкие башни с бойницами, из которых высовывались грозные орудийные жерла. Посредине крепости построили различные жилые помещения, выкопали глубокие и надёжные погреба, где разместили солидные продовольственные и огневые запасы.
– Запросто, если будет надо, переживём полугодовую осаду! – уверял фон Зоммер, даже слегка помолодевший от всех этих весёлых дел и нововведений…
Да и многие знатные люди, из тех, что поумнее, полюбили наезжать в Преображенское, участвовать в разных потехах: кто – в серьёзных воинских, кто – в пьянственно-беззаботных… Борис Алексеевич Голицын да братья Стрешневы бывали чуть ли не каждый день, сам князь Фёдор Юрьевич Ромодановский, мужчина весьма достойный, появлялся неоднократно…
Егор же по-настоящему подружился со своим сверстником Яковом Брюсом. Как без настоящего друга, да ещё во Времена такие – тяжёлые и мрачные? Был Яшка из рода обрусевших шотландских дворян, в его генеалогическом древе имелись и самые натуральные короли шотландские.
Брюс был очень любопытен и интересовался всем подряд: начиная с классической математики и астрономии и заканчивая откровенной алхимией. А ещё Яков обожал долгие и вдумчивые беседы – о литературе, поэзии и философии. Когда Егора охватывала беспричинная тоска, он всегда, прихватив из царских кладовых несколько бутылок хорошего вина, приезжал в дом Брюсов на Якиманке. Сидели у камина, болтали о всяком разном, строили планы на будущее…
– Эх, съездить бы в Европу! – мечтал Яшка. – Посмотреть там всё, поговорить с тамошними мужами учёными, накупить книжек! Как ты, Саша, мыслишь: отпустит меня Пётр Алексеевич в Европу?
– А что не отпустить? – обнадёживал друга Егор. – Отпустит обязательно! Мало того, он и сам уже подумывает о вояже европейском…
К зиме 1689 года Наталья Кирилловна вдруг решила женить сына. Присмотрела подходящую и миловидную невесту – Евдокию Лопухину, из древнего, но обедневшего дворянского рода, сама тщательно осмотрела молодуху, поговорила с ней – долго и вдумчиво, потом позвала к себе Егора – посоветоваться.
– Как тебе, охранитель, Евдокия? – спросила, строго нахмурив свои собольи брови. – Если что не так, и ты имеешь серьёзные возражения, подозрения, то сразу сказывай о том!
Совсем не нравилась Егору государева невеста: глупа, ограниченна, слаба, подвержена влиянию любого, кто её сильней внутренне. Но не имел он права по заключённому Контракту вмешиваться в течение Истории… Поэтому ответил, насколько мог убедительно, глядя на царицу честными, до полной невозможности, глазами:
– Хорошая жена получится из Евдокии Лопухиной! Очень хорошая! Полностью, высокородная Наталья Кирилловна, одобряю ваш выбор, смело засылайте сватов! Только вот одно…
– Говори, охранитель, говори! Егор заиграл желваками на скулах:
– Эти её родственники многочисленные, дядья да братья – родные и двоюродные… У всех Лопухиных глаза голодные, жадные, злые, хитрые. Так и зыркают по сторонам, будто высматривают, что бы такого стащить…
– Что есть, то есть! – согласилась матушка Петра. – Можешь гнать их в три шеи… Нет, не прямо сейчас, попозже. Вот сыграем весёлую свадьбу, недели через две и давай… Но чтобы повод был веским: пусть кто-нибудь из них попадётся на откровенном воровстве, или начнёт нагло приставать к нашим девкам дворовым… Ну, не мне учить тебя, охранитель…
Свадьбу сыграли, Лопухиных от двора отвадили. Всё бы и ничего, так новая напасть… Царь был теперь человеком женатым, поэтому «гарем» – вместе с «маткой» Толстой – пришлось по-тихому перебросить в отдалённую деревушку Петровку, да и количество свиданий с прекрасной и умелой Анхен резко сократить. Сильно не понравилось это Петру, посопел он недельку-другую, поскрипел зубами, да и нашёл новый отличный повод сбежать из дворца Преображенского.
Старый Картен Бранд, опытный корабельщик, давно уже предлагал царю организовать на берегу Переяславского озера настоящую судостроительную верфь, только слегка уменьшенную. К кораблям (как, впрочем, и к воинским потехам, женщинам и токарно-слесарным работам) Пётр всегда испытывал определённую слабость, мог часами рассматривать голландские и немецкие гравюры, на которых были изображены эпизоды морских сражений и баталий, завороженно изучать чертежи корабельных деталей, повторять названия хитрых парусов…
Вот и появился на свет строгий царский Указ, в соответствии с которым и была заложена вышеозначенная верфь. На берег озера пригнали семьдесят душ монастырских крестьян, обученных плотницкому и кузнечному ремеслам, да ещё столько же – обычных землекопов. А ещё чуть позже и два десятка молодых баб добавили – усердно паруса шить корабельные. Для комплектации непосредственно судовых команд из Семёновского и Преображенского полков было отписано с полсотни солдат (из тех, кто посообразительнее) – обучаться основам непростого морского дела под руководством португальца Памбурга, человека злобного и вспыльчивого, но, безусловно, опытного и знающего. Было оперативно выстроено необходимое количество жилых изб, бараков, амбаров, бань, погребов. Естественно, что и царский «гарем» перебрался поближе к Переяславскому озеру в самые кратчайшие сроки…
