Алексей Кулаков - Магнатъ
Клац!
Гильотинка тихо щелкнула, обезглавливая остроконечную сигару. С шипением разгорелась серная головка на длинной спичке, затлел алый огонек внутри табачного листа…
– Какие глупости! Его ли мне стоит опасаться!..
Где золото, там и англичане, – так что разработка такого месторождения мимо них не пройдет. Значит, все надо устроить тихо и конфиденциально, и желательно не в одиночку. Но первое, что он сделает, это!..
– Все проверить, и перепроверить. А потом проверить еще раз!!!
И если сведения все же подтвердятся… Он, Фридрих Альфред Крупп, всегда и во всем будет первый!
Глава 4
Дум–дум!
Несколько птах, совсем было решивших передохнуть на крыше недавно отстроенного здания, тут же передумали.
Дум–дум–дум! Дум–дум!
И еще одна стайка голубей полетела обратно в Санкт–Петербург, покидая ставший вдруг слишком неуютный Крестовский остров.
Дум! Дум–дум, дум–дум!
А вот мелкие, шустрые и оттого напрочь бесстрашные воробьи совсем наоборот, улетать не спешили. Спокойно и с немалым комфортом расположившись на самом верху высоченного кирпичного забора, они с любопытством наблюдали за шумными и неловкими двуногими. При этом даже не подозревая, что являются первыми зрителями еще не открытого, но полностью готового к этому эпохальному событию «Колизеума». Впрочем, треск выстрелов довольно скоро стих, и больше ничего не мешало пернатым наслаждаться последними солнечными днями уходящего лета.
– Ну что же… Неплохо.
Услышав эти негромкие слова, его императорское высочество великий князь Михаил Александрович едва заметно порозовел от удовольствия. Впрочем, он тут же взял себя в руки и уточнил:
– Всего лишь неплохо?!
Вместо ответа его собеседник небрежно указал рукой куда–то вбок. Михаил проследил за жестом, чуть опустил глаза… И опять порозовел, на сей раз гораздо дольше и заметнее.
Ррдоум–пфтах!
На месте встречи небольшой пиротехнической шашки и пули «русского сорокового» вздыбился полуметровый фонтанчик пыли и дыма. А хозяин «Колизеума» все с той же небрежной уверенностью вернул свой Рокот в открытую кобуру и продолжил:
– Особенно учитывая то, что нападать всегда проще, чем обороняться. Итак, твои ошибки?
Нагнувшись и подобрав из–под ног три пустых магазина, августейший подросток положил их на стойку и начал разбирать пистолет.
– Мм?.. Не оставил никого для допроса?
Действительно, дырки в доброй половине мишеней не оставляли в этом печальном факте никаких сомнений – сплошь и рядом пули сидели прямо по центру деревянного щита с рисунком, изображающим «бомбиста в атаке». И ни одного комочка свинца в мишенях, изображающих обычных прохожих – что было еще одним поводом для гордости Михаила.
– Еще?
Самый младший в августейшей семье невольно скосил глаза на место, где пару минут назад взорвался имитатор «адской машинки», штатного оружия террористов Российской (да и не только) империи.
– Пропустил бомбу?
– Это само собой.
– Нуу… не знаю.
Молодой мужчина чуточку напоказ вздохнул и повторил свой небрежный жест:
– Третья мишень справа, самая близкая к тебе. Подойди и скажи, что ты видишь.
Михаил тут же отправился полюбопытствовать, и надо сказать, что увиденное ему очень не понравилось – на задней стороне щита, немного выше условной поясницы, к дереву был привязан на редкость убедительный макет шести динамитных шашек.
– И почему же эта мишень целая?
– Александэр, ну это уж ты совсем!.. Ээ, а разве бывают девицы–бомбистки?
– На востоке их называют общим словом федаины, или асассины, не разделяя притом на мужчин и женщин, в империи же их будут называть… Гм, пока не знаю. Называться народовольцами уже вроде как не модно, а к простым и безыдейным бомбистам во все времена отношение было сугубо отрицательное… Хотя, я думаю, за громким и броским названием дело не станет: обзовут себя какими–нибудь там социал–революционерами, а своих удачливых бомбисток назовут боевыми подругами, положившими свои юные жизни на алтарь победы над проклятым царизмом. Впрочем, время покажет.
Один из столпов того самого царизма задумчиво нахмурился – иногда его друг говорил ему такие вещи, что они попросту не помещались в голове!
– Но мы отвлеклись. После сегодняшнего занятия я наконец–то могу констатировать, что удар саблей в голову тебе уже не грозит. И если ты будешь заниматься с тем же упорством и прилежанием, что и сейчас, то года через полтора–два будет очень затруднительно бросить тебе под ноги бомбу.
Четырнадцатилетний юноша внимательно слушал, а его руки словно сами по себе заканчивали чистить и смазывать любимого Орла.
– То есть, основы я выучил?
– Только не загордись.
– Пфе! Александэр… Скажи, а нет ли еще чего–нибудь. Ну, этакого?!
Князь Агренев вскинул левую бровь, делая вид, что ничего не понял:
– Пожалуй, есть. На третьей арене как раз установили на станины сразу три пулемета, и если ты хочешь?..
– Да нет же, ты не так меня понял!
– Помилуй бог, да как же мне тебя понять, если ты ничего и не сказал?
– Ну, я имел в виду… То, чему только ты и можешь научить, вот!
– Ах вот оно что!..
«Сестрорецкий затворник» со скрытым удовлетворением пронаблюдал, как его августейший гость привычными движениями собирал Орла обратно, а затем на полном автомате (и все так же не глядя на руки) начал набивать патронами первый магазин.
– Пожалуй, кое–что найдется. Ты помнишь основное условие?
– Ничего, и никому. Помню, Александэр.
– Что же, хорошо. Я перечислю, а ты выбирай, но только что–нибудь одно: агрессивные переговоры в закрытом помещении; прикладная психология, обзор развития военной техники на двадцать лет вперед; геополитика; история союзных отношений империи, и… Пожалуй, этого будет достаточно.
– ?!?
После услышанного Михаила вполне можно было использовать как натурщика, для статуи «Изумленный мальчик».
– Ээ… Не совсем понял, что за переговоры? Да и остальное звучит как–то?..
– Хм. Первое, это защита и нападение внутри домов и присутственных мест, с помощью пистолета, пистолет–карабина, а так же гранат и ножа.
Великий князь заметно удивился – оказывается, если немного подумать и сопоставить, то он без малого уже год как изучает «агрессивные переговоры в городских условиях».
– Прикладная психология, это… Проще говоря, это умение правильно строить разговор, а также манипулирование людьми и защита от оного. Интриговедение, если хочешь. Очень полезный именно для тебя предмет, поскольку члена августейшей семьи будут стараться использовать в своих интригах все, кому только не лень. И абсолютно вне зависимости от твоего на то желания или нежелания. Набиваться в приятели, в свиту, в дамы сердца… Ты ведь, хотя и младший, но все же сын императора. А в перспективе, родной брат следующего. Так что в покое не оставят, ха–ха, и не надейся – еще пару–тройку лет, и отбою не будет, как от девиц, так и от верных друзей–собутыльников.
– Да ну тебя.
Юный отпрыск Дома Романовых досадливо отмахнулся и почувствовал, как предательски заалели уши.
– Далее. С обзором все просто – я расскажу тебе, по каким дорогам будет двигаться мировая военная мысль. Почти ничего конкретного, но, тем не менее – все, что ты услышишь, будет правдой. Страшным словом геополитика, я обозначил извечное соперничество между государствами, которое дипломаты и политики скромно называют Большой игрой. Поверь, это очень увлекательный предмет!
– А последнее?
– Тут я, пожалуй, немного поторопился. Да и ошибся, неправильно его поименовав.
Князь приятно улыбнулся.
– Не история союзных отношений империи, а история предательств империи ее союзниками. Тоже очень интересный и полезный предмет – для общего, так сказать, развития.
Выложив на оружейную стойку свой Рокот, а затем и пояс с кобурой, двадцатичетырехлетний аристократ подвел черту под очередной тренировкой.
– Выбор за тобой.
Поглощенный «перевариванием» услышанного, юный Михаил бездумно проследовал за другом с арены номер пять. Шагая по аккуратным дорожкам, выложенным разноцветной тротуарной плиткой, и с умеренным интересом разглядывая деловитую суету строителей и грузчиков, он старательно пытался понять – чего же ему хочется больше всего?.. Увы, выделить что–то особенное ну никак не получалось, и отголоски этой явной несправедливости даже прорвались на язык:
– Александэр, но почему всего один предмет?
Уступив дорогу кряжистому грузчику, согнувшемуся под изрядной стопкой новехоньких, и оттого пока еще целых дощатых мишеней, хозяин «Колизеума» с явным сожалением пояснил:
– Слишком редко мы видимся, и слишком мало время наших встреч. Согласись, лучше уж научиться чему–нибудь одному, но хорошо, чем многому, но кое–как. Тем более что у тебя есть и другие учителя.
