Эллери Квин - Тайна греческого гроба
— Отец! Ты отвергаешь то, чему Колли Сиббер[11] посвятил целую речь? «О чай! Ты мягкий, ты трезвый, мудрый и почтенный напиток, ты, словно женщина, щекочешь язык, умиротворяешь, раскрываешь сердце и прогоняешь сон!»
Джоан хихикнула, и Эллери ответил ей полупоклоном. Детектив инспектора Квина, прикрыв рот рукой, шепнул своему напарнику:
— Ерунда какая-то! Черт знает что, а не расследование убийства.
Взгляды обоих Квинов скрестились над чайником, и дурное настроение покинуло инспектора. Очень спокойно он отступил назад, словно говоря: «Сын, этот мир твой. Делай с ним все, что пожелаешь».
По-видимому, Эллери имел четкий план действий. Довольно бесцеремонно он бросил миссис Симмс:
— Принесите, пожалуйста, еще три заварочных пакетика, шесть чистых чашек с блюдцами и ложками, лимон и сливки. Vitement, Madame la gouvernante![12] Поторапливайтесь!
Экономка ахнула, фыркнула и выплыла из комнаты. Эллери энергично подхватил сетевой шнур чайника, походил вокруг письменного стола, нашел сбоку розетку и вставил в нее вилку. К тому времени, когда миссис Симмс вернулась из кухни, вода в стеклянной верхней части чайника уже забулькала. В мертвой тишине, которая совсем не смущала Эллери, он стал разливать кипяток по чашкам, что принесла миссис Симмс, причем даже не положил туда заварку. Чайник опустел на пятой чашке. Пеппер озадаченно заметил:
— Но, мистер Квин, это же несвежая вода. Она простояла больше недели. Вы что, намерены ее пить?
Эллери улыбнулся:
— Я сглупил. Конечно. Миссис Симмс, я побеспокою вас еще раз. Заберите этот чайник, налейте свежей воды и принесите обратно. И шесть чистых чашек.
Стало совершенно ясно, что миссис Симмс изменила мнение об этом молодом человеке. Подтверждением тому был уничтожающий взгляд, адресованный его смиренно склоненной голове. Эллери схватил чайник и сунул его в руки миссис Симмс. Когда она ушла, он деловито погрузил три пожелтевших, использованных заварочных пакетика в три чашки с несвежей водой. У миссис Слоун вырвался негромкий возглас брезгливости. Неужели этот юный язычник собирается... Не может этого быть! Ерунда! Между тем Эллери продолжал выполнять таинственный ритуал. Он подождал, пока старые пакетики пропитаются водой, а затем принялся энергично давить каждый из них покрытой пятнами ложкой. Миссис Симмс внезапно возникла в библиотеке с новым подносом, уставленным целой дюжиной чистых чашек с блюдцами и с чайником.
— Надеюсь, что этого будет достаточно, мистер Квин, — язвительно проговорила она. — Чашки подходят к концу, знаете ли!
— Чудесно, миссис Симмс. Вы просто бриллиант чистейшей воды. Удачная фраза, не правда ли?
Эллери бросил давить пакетики, чтобы включить чайник, а затем с новыми силами вернулся к прерванному обряду. Несмотря на все его усилия, из старых пакетиков получилась какая-то бурда, лишь отдаленно напоминающая чай. Эллери улыбнулся и довольно кивнул, будто этот факт что-то ему доказал, терпеливо дождался, пока в чайнике закипит свежая вода, и стал наполнять новые чашки, расставленные миссис Симмс. Когда после шестой чашки чайник опустел, он вздохнул и тихо произнес:
— Дорогая миссис Симмс, кажется, вам придется опять идти за водой — вон у нас какая компания.
Однако никто не пожелал выпить с ним чашечку чаю, даже британцы — Джоан Бретт с доктором Уордсом, — и Эллери, с сожалением обозревая письменный стол, весь заставленный чашками, должен был прихлебывать чай в одиночестве.
Если придерживаться голых фактов, то взгляды, устремленные на его невозмутимое лицо, говорили красноречивее всяких слов, что большинство присутствовавших пришло к общему выводу: по умственному развитию Эллери внезапно опустился до уровня Демми.
* * *Изящно промокнув губы носовым платком, Эллери поставил пустую чашку и, продолжая улыбаться, исчез в спальне Халкиса. Инспектор с Пеппером покорно пошли следом.
Это была большая и темная комната без окон — жилище слепого человека. Эллери включил свет и окинул взглядом новое поле исследования. В комнате царил значительный беспорядок: запачканная и неубранная кровать, груда одежды на стуле рядом с кроватью, в воздухе ощущался слабый, но неприятный запах.
— Вероятно, эссенция для бальзамирования или что-то в этом роде, — заметил Эллери, двигаясь через комнату к старинному высокому комоду. — Как говорил Эдмунд Крус, это старый и крепкий дом, но в нем забыли предусмотреть хорошую вентиляцию.
Эллери критически оглядел комод, ничего не касаясь. Затем со вздохом приступил к осмотру ящиков. В самом верхнем он обнаружил нечто любопытное — два листа бумаги — и увлеченно принялся читать один из них.
— Что еще ты нашел? — рявкнул инспектор, и они с Пеппером заглянули в листок из-за плеч Эллери.
— То самое расписание, которым пользовался наш слабоумный друг, одевая кузена, — пробормотал Эллери. Было видно, что один лист содержит записи на иностранном языке, а другой написан по-английски, и он являлся, по-видимому, переводом содержания первого листа. — Я обладаю достаточными знаниями по филологии, чтобы распознать тут выродившийся современный греческий письменный язык, — продолжал Эллери. — Какая все-таки удивительная вещь — образование!
Улыбок от инспектора и Пеппера Эллери не дождался. Тогда он вздохнул и начал читать вслух английское расписание.
Оно гласило:
«Понедельник: серый твидовый костюм, черные башмаки, серые носки, светло-серая рубашка, пристегиваемый воротничок, серый клетчатый галстук.
Вторник: темно-коричневый двубортный костюм, коричневые туфли из кордовской кожи, коричневые носки, белая сорочка, красный муаровый галстук, воротник-стойка, желтовато-коричневые гетры.
Среда: светло-серый однобортный костюм в черную полоску, черные остроносые туфли, черные шелковые носки, белая сорочка, черный галстук-бабочка, серые гетры.
Четверг: синий однобортный костюм из грубой шерсти, черные башмаки, синие шелковые носки, белая сорочка в синюю полоску, синий в горошек галстук, подходящий мягкий воротничок.
Пятница: желтовато-коричневый твидовый костюм с одной пуговицей, коричневые зернистые шотландские туфли, желтовато-коричневые носки, желтовато-коричневая рубашка, пристегиваемый воротничок, желтовато-коричневый галстук в полоску.
Суббота: темно-серый костюм с тремя пуговицами, черные остроносые туфли, черные шелковые носки, белая сорочка, зеленый муаровый галстук, воротник-стойка, серые гетры.
Воскресенье: синий саржевый двубортный костюм, черные туфли с квадратными носами, черные шелковые носки, темно-синий галстук, галстук-стойка, белая сорочка с полужесткой грудью, серые гетры».
— Ну и что с того? — спросил инспектор.
— Что с того? — повторил за ним Эллери. — В самом деле, что с того?
Он подошел к двери и выглянул за нее в библиотеку.
— Мистер Триккала! Подойдите-ка сюда на минуту.
Грек-переводчик послушно скользнул в спальню.
— Триккала, — сказал Эллери, протягивая ему бумагу с греческим текстом, — что здесь написано? Прочитайте вслух.
Триккала выполнил просьбу. Это был дословный перевод английского расписания, которое Эллери только что прочитал инспектору и Пепперу.
Отослав переводчика обратно в библиотеку, Эллери стал очень целенаправленно просматривать другие ящики комода. Ничто его не интересовало, пока он не добрался до третьего ящика и не обнаружил там длинный плоский пакет, запечатанный и невскрытый. Он был адресован мистеру Георгу Халкису, 11, Восточная Пятьдесят четвертая улица, Нью-Йорк. На пакете в левом верхнем углу стоял штамп «Галантерея Баррета», а в левом нижнем углу напечатано: «Доставлено посыльным». Эллери надорвал пакет. Внутри он обнаружил шесть красных муаровых галстуков — все одинаковые. Он бросил пакет на комод и, не найдя в ящиках больше ничего любопытного, перешел в смежную комнату, к Демми. Небольшое помещение с одним окном, выходящим во двор, типичное жилище отшельника — пустая коробка с высокой кроватью, напоминающей больничную койку, комод с зеркалом, платяной шкаф и стул. Никаких признаков индивидуальности.
Эллери помедлил немного, но скучная атмосфера комнаты не удержала его от тщательного осмотра ящиков комода Демми. Единственным предметом, возбудившим его любопытство, был листок бумаги, идентичный греческому расписанию, найденному у Халкиса, — экземпляр, полученный через копирку, в чем он немедленно убедился, сравнив их визуально.
Он вернулся в спальню Халкиса, а инспектор с Пеппером отправились обратно в библиотеку. Теперь Эллери действовал быстро. Он сразу прошел к стулу, на котором была свалена груда одежды, и просмотрел каждую вещь: темно-серый костюм, белая сорочка, красный галстук, воротник-стойка, на полу, рядом со стулом, пара серых гетр и пара черных остроносых туфель с запихнутыми в них черными носками. Он задумался, похлопывая своим пенсне по ноге, затем перешел к большому платяному шкафу, открыл его и изучил содержимое. На вешалках, кроме двенадцати комплектов повседневной одежды, располагались три смокинга и официальный фрак. Многочисленные галстуки висели с внутренней стороны двери, перемешанные как попало. Всевозможные туфли и ботинки с распорками внутри и несколько пар домашних туфель стояли внизу шкафа. Эллери удивило, что на полке сверху лежало так мало шляп — всего три: фетровая шляпа, котелок и шелковый цилиндр.
