Алексей Колентьев - В мёртвой петле
— Стой!
Я поднял сжатую в кулак руку, призывая приятеля замереть на месте. Невнятный проблеск в траве заставил меня удержать ногу от следующего шага. Зажав автомат под левой подмышкой, медленно опускаюсь на корточки и раздвигаю высокие стебли травы. Инстинкт не подвёл: в десяти сантиметрах над узкой звериной тропкой, была натянута рыболовная леска. С паутиной её не спутаешь. Поэтому подсознание вовремя просигналило об опасности. Осторожно лезу в подсумок, где держу всякие полезные мелочи и достаю складной ножик, которым аккуратно веду вдоль лески. Парный заряд из двух оборонительных советских "фенек". Обе примотаны к колышкам по обеим сторонам тропы, корпуса утоплены в пустые консервные банки. "Растяжка", причём совсем свежая, поставлена неделю назад или чуть позже. Обезвредить такую подлянку очень просто — достаточно вставить подходящую по размеру железку в пустующее гнездо предохранительной чеки. В кино часто показывают, как хитрый "спец" цепляет шнур растяжки за кольцо чеки. Такая растяжка сто пудов не сработает, только насторожит противника и подарит ему ещё одну целёхонькую гранату. Если подлянку делает человек знающий, то кольца в гранате уже нет, ну прямо как сейчас. Но трогать я ничего не стал, только показал Михасю знаком, где подлянка стоит и мы осторожно двинулись дальше. Значит, те, кого ищут амеры, были здесь и совсем недавно. А может быть совершили глупость и стали где-нибудь поблизости лагерем. Помимо воли, взяла меня досада и злость на идиотов развешавших гранаты вокруг своего убежища. У себя мы ничего подобного делать не стали, хотя Михась вроде как предлагал. Я убедил артельщиков в ненужности таких крайних и очень спорных мер. Во-первых, у нас очень мало гранат и мин, чтобы так бестолково тратить их на растяжки вокруг лагеря. Кому надо, тот эти сюрпризы без особого труда обнаружит, потом уже точно уверившись в том, что где-то рядом искомое убежище. Вот примерно как мы сейчас безошибочно определили квадрат, где можно такой лагерь организовать и уже идём туда настороже. Во-вторых, на растяжку может напороться зверьё и свею смертью привлечь тех же охотников на партизан. Для пущей безопасности, мы ограничились натяжной системой из консервных банок с тонкими проволочными натяжными датчиками. Проволока не слишком прочная и рвётся от первого прикосновения, человек проходит такой датчик и даже не замечает его, а у нас в бункере звякает банка. И в итоге всем хорошо: враг пока что жив и мы точно знаем: кто-то шарится рядом, надо бы поосторожней. Трюк с гранатами используется только в самом пиковом случае, чтобы задержать преследующего противника, для обороны замаскированного убежища или стоянки такой фокус не годится. Если ищут и бродят неподалёку, лучше затаиться либо тихо уйти, обставив дело так, что лагерь давно заброшен и охотники зря топтали ноги. Но те, кто выставил подлянку на тропе, этого не знали, превратно истолковав какое-то партизанское наставление. Дав Мишке сигнал, продвигаться справа от тропы, с которой мы предусмотрительно сошли, выдерживая параллельное направление, сам я двинулся по левому краю, высматривая любые признаки обиталища наших новых соседей. Пока всё складывалось нормально: лес был так же нетронут, на траве и кустах не было следов присутствия человека. Так мы шли держась вне зоны видимости друг друга, одолев почти десять километров на север и я уже подумывал о возвращении, когда в наушнике раздался двойной щелчок — сигнал "вижу противника". Рациями учились пользоваться совместно, сегодня был первый раз, когда мы вышли с ними в поиск. Присев за стволом дерева, я вызвал Мишку:
— Медведь — я Рысь, что у тебя?
Мишка отозвался почти сразу, слышно получалось довольно неплохо. Рации этого типа только поступали в войска и найти их на складе трофеев я не ожидал. Оснащённые ларингофонной гарнитурой, шифратором прыгающей частоты и довольно лёгкие, для нас это просто подарок. Засечь такие переговоры можно, но понять о чём говорят или запеленговать практически бесполезная затея. Поэтому мы пользовались ими без всякого стеснения.
— Здесь Медведь — Голос звучал чисто, чуть приглушённо, приятель говорил шёпотом — Справа тридцать, удаление сто—сто пятьдесят, наблюдаю людей. Вижу палатки, охранение слабое.
Это было уже интересно: люди ставящие палатки, да ещё не выставившие охранение как положено, наверняка знающие, что их ищут…. Смертники. Другого слова подобрать просто нельзя. Расставляют ловушки, сидят почти открыто и совершенно нагло себя ведут. Любопытно будет взглянуть, но обнаруживать себя мы не станем. Есть шанс, что этих идиотов перебьют не сразу, а могут захватить пару-тройку в плен, для допроса. Тогда они расскажут, что в лесу есть ещё кто-то и нам придётся уходить с только что обустроенного места. Лучше пока не торопиться, поговорить с ними всегда успеем.
— Здесь Рысь, сиди тихо и наблюдай. Себя не обнаруживать, если что — просто уходи, я подойду ближе. Буду идти в направлении северо-восток, справа сорок пять. Как займёшь подходящую позицию для страховки, дай знать. Приём?
— Принял, Рысь. Занимаю позицию для стрельбы…. Валить будем что—ли?
В голосе приятеля слышалась тревога. Вот так встретить своих за такое долгое время и сразу же начать их убивать, это было бы неправильно. Я понимал его невысказанные возражения и естественно сразу без вопросов открывать пальбу не собирался, но в смутное время, главное это осторожность. Люди сейчас будут всплывать разные, я хорошо помнил то, что творилось в России после Октябрьской революции: все против всех, банды с оружием и самопровозглашённые правители и диктаторы. Нужно быть крайне осторожным, ведь иногда свои могут оказаться худшими врагами, нежели иностранные захватчики.
— По обстоятельствам. Если будут целить в меня, тогда вали… но старайся не наглухо.
Убивать своих, пусть даже вероятнее всего враждебно настроенных соотечественников не хотелось категорически. Убрав автомат за спину и вооружившись найденным на складе бесшумным ПБ,[21] я пошёл к окраине лагеря соотечественников, благо до них уже оказалось совершенно рукой подать. Метров за сто, в мою сторону пахнуло запахами человеческого жилья: стиранной одежды, готовящейся пищи и крепкого чая. На душе стало как-то особенно тоскливо в какой-то момент, даже стало завидно. Стиснув зубы, я тихо выдохнул и найдя подходящий пригорок за кустами шиповника, вынул из кармашка трофейный прицел. Конечно, десятикратный бинокль подошёл бы гораздо лучше. Но прицел был первым трофеем, к тому же я безвозмездно пожертвовал сильную оптику Мишке, как новому штатному снайперу. Ему нужней, а я и так что надо разгляжу. Надо сказать, что для разведки я пошил себе новый костюм, для которого пожертвовал один комплект обмундирования, пару брезентовых мешков и солидный кусок масксети. На животе и руках от запястья до локтя, я вшил брезент, чтобы если что не сразу намокнуть проползая по сырой земле. Куртку и штаны обшил бахромой из лент десятисантиметровой длинны, а капюшон обшил кусками масксети, чтобы скрадывался силуэт головы. Делается это за день-два, зато носится практически вечно, если всё сделано на совесть. Была у меня ещё маска и матерчатые перчатки, что немаловажно, так как в лесу белые руки и лицо могут с головой выдать и от пули тогда ничего не спасёт. Поэтому ни сверху, ни тем более со стоянки предполагаемых союзников, меня совершенно не было заметно. Приложив к левому глазу прицел, внимательно стал осматривать стоянку. Вопреки моим ожиданиям, лагерь оказался очень большим: три двадцатиметровые каркасные палатки, на тридцать человек каждая и ещё шесть пёстрых туристических четырёх и двухместные. Но внимание моё привлекла хитро укрытая под кронами деревьев ещё одна, совершенно блатного вида штабная палатка. В своё время, я был внутри одной такой: зона отдыха, личный кабинет, мягкие теплоизолирующие жалюзи, сетка противомоскитная почти во все стены. Там-то скорее всего сидит некто обеспеченный и что-то мне подсказывало весьма опытный в нашем деле кадр. Все палатки прикрыты срезами еловых ветвей, а этот заныкался под прикрытие деревьев и чуть в сторонке от остальных, но не на окраине лагеря. Вполне грамотно, но как-то уж слишком напоказ всё это. По лагерю свободно ходили люди, но вооружённых среди них я не заметил: с виду обычные туристы, только оборванные все уже, глаза потухшие, никто ни на кого не глядит. Немного погодя, появилась группа из шести человек, привлёкших моё внимание своим видом: все одеты в натовский камуфляж — "цифру", с трофейным импортным оружием, в разгрузках и полной амуниции. На левой ляжке у каждого виднелась грязная узенькая белая вязочка. Этот прикид мне знаком, так делают чтобы обозначить своих и ненароком не подстрелить своего в ближнем бою. Мода принятая ещё с конца первой войны, фишка эта позаимствована у духов. Штука полезная, даже в темноте можно разглядеть своих. Но это ещё ни о чём не говорит: точно такую же моду переняли всякие любители высокобюджетных игр в войнушку, а оружие вполне может оказаться пневматикой и ребятки только понтуются. Хотя зачем им тут таскать пусть и лёгкие, но всё же муляжи, вот это было непонятно и сбивало с толку. Решив, что делать какие-то определённые выводы пока рано, я ещё раз внимательно осмотрел лагерь. При повторном осмотре картина чуть прояснилась. Вторая большая палатка оказалась полевым лазаретом: переменившийся слабый восточный ветерок, донёс до меня запахи дезинфекции и слабый душок гниения. Получается что "туристы", как я обозвал про себя найдёнышей, уже так или иначе вошли в контакт с оккупантами и даже успели повоевать. Но возможен и другой вариант, что передо мной простые беженцы, а в палатке те, кому повезло выжить после уничтожения того же Кемерово….