Маргарита Полякова - Острова капитана Блада (СИ)
Единственное, что меня удручало, я вынужден был поддерживать имидж богатого, успешного капитана, а потому не мог окончательно избавиться от пафосных шмоток, хотя бы для официальных встреч. Кто бы только знал, как они меня раздражали! Во-первых, мне не нравился этот стиль «разнаряженный индюк», во-вторых, наряд был не слишком удобным (особенно если сравнить с джинсами и футболкой), а в-третьих, все эти вещи были с чужого плеча. Ненавижу секонд-хенд!
Капитанская каюта с ее пышным испанским убранством раздражала меня не меньше. Но она тоже являлась определенным показателем статуса, так что совсем избавиться от шика и блеска я не мог. Хотя на хрена нужны шелк, атлас, бархат и кружева там, где даже помыться лишний раз нельзя? На корабле даже с пресной водой для питья были проблемы. Она быстро стухала и начинала цвести. Именно поэтому, кстати, пираты предпочитали ром, и спивались на фиг.
Бочки с пресной водой, по 60 ведер каждая, устанавливались в трюме поверх балласта. Но уже через 10–15 дней вода начинала портиться и издавать дурной запах. Воду приходилось расходовать очень экономно: матросам для питья выдавали ее только в присутствии офицера. Для личной гигиены пользовались забортной водой.
С продуктами дело обстояло не лучше. В жарком климате они быстро портились и приходили в негодность. Небольшой запас «живой» провизии (свиньи, бараны, куры) предназначался только для офицеров и больных. В остальном это были соленое мясо, различные сухари, овсяная крупа и кислая капуста.
Да на «Виктории» даже с жильем были проблемы! Казалось бы, огромный корабль, но существовать приходилось в весьма стесненных условиях. Если вспомнить, что на «Синко Льягасе» находилось где-то 250 испанцев, получалось, что ютились они почти как кильки в банке. Матросы, те — вообще, спали (причем посменно) в подвесных гамаках на батарейной палубе, где на одного человека приходилось не более 2–3 кубических метров воздуха — благо шлюпочный колодец в верхней палубе перед грот-мачтой не давал беднягам задохнуться.
Офицерам было чуть полегче: им полагались четыре двухместных пенала в ютовой надстройке (назвать каютами эти закутки меньше железнодорожных купе моего времени язык не поворачивался). Зато капитан сибаритствовал в огромном, по меркам корабля, кормовом салоне площадью больше двадцати квадратных метров — том самом, где я привязывал к пушке дона Диего. Правда, ему приходилось делить 'залу' с орудиями кормовой батареи, но ведь это военный корабль, и благородный дон вынужден был жертвовать толикой комфорта
У нас дело обстояло получше, поскольку народу было меньше, однако я решительно взялся за перепланировку. И за уборку на корабле. Порядка у испанцев было больше, чем у пиратов, но я хотел добиться максимального удобства и комфорта для своей команды. Ну, насколько мне это позволит окружающий 17 век. Мореплаватели, даже самые богатые и успешные, во время морских походов были вынуждены вести довольно скромный образ жизни.
Единственным местом, где разрешалось разводить огонь, был камбуз, а отопления на кораблях не существовало вовсе. Только каюты офицеров иногда отапливались жаровнями с нагретыми камнями или пушечными ядрами. Через верхние люки и иллюминаторы в крышках орудийных портов воздух мог проникать в помещения, расположенные только на верхней и батарейной палубах.
В свежую погоду, когда все задраивалось, вентиляция помещений прекращалась вообще. Освещались корабельные помещения фонарями с «деревянным» маслом и сальными свечами. В вечернее и ночное время на палубах царил полумрак. Канализация отсутствовала. Отхожими местами служили устраиваемые у бушприта выносные плахи — «галиуны». Из трюмов шло страшное зловоние от застоявшейся воды и гниющего мусора.
Как вы понимаете, меня подобное положение дел не устраивало. Вот только я понятия не имел, как изобрести холодильник, электричество или кондиционер. Так что пришлось довольствоваться малым. Сделаю то, что смогу, а там, может быть, мою голову осенят какие-нибудь стоящие идеи.
Деньги творят настоящие чудеса, и наша «Виктория» претерпела ремонт и была отдраена до блеска в короткие сроки. Я постарался сделать все, чтобы довести уровень комфорта до максимально возможного. Моя команда должна существовать в нормальных условиях, тогда она будет наиболее эффективна. А я буду постоянно проверять, всё ли идет как надо. И в матросский котелок лишний раз заглянуть не постесняюсь. Разумеется, панибратство на корабле недопустимо, флибустьеров нужно держать в ежовых рукавицах, но почему бы не показать команде, что о ней заботятся и беспокоятся? Лишним уж точно не будет.
Для хранения корабельной казны я заказал нечто, похожее на огромный сейф. Самих сейфов еще никто не делал, да и с производством стали для них пока было глухо. Так что получился огромный железный шкаф, который еле втащили на корабль. Стоял он в маленьком, специально отведенном помещении за обитой железом дверью. Ну и на замки я не поскупился, да.
Вопрос с хранением питьевой воды я попытался решить старым способом, вычитанным в исторических книгах. Если им верить, то еще Саня Македонский делал специальные бочки, покрытые изнутри тонким слоем серебра. Идея вызвала легкое охренение на лицах окружающих, но решено было попробовать. Благо, серебра с «Санта-Барбары» мы сняли достаточно.
На самом деле, конечно же, процесс оказался несколько сложнее. Дубовые бочки ошпаривали, к доскам изнутри прикрепляли листы меди и серебра в соотношении 10 к 1, а воду кипятили. Понятно, что нам не всегда будет предоставляться возможность повторять подобный процесс, но попробовать стоило. Конечно, перед употреблением воду все равно придется разбавлять ромом из расчета полрюмки на кружку, но это лучше, чем хлестать чистый ром.
Осталось решить вопрос с провизией. Ни холодильников, ни герметичных контейнеров по-прежнему было найти негде, и я решил снова воспользоваться книжным опытом. Бочки тщательно просмолили, а затем покрыли воском, пытаясь полностью перекрыть доступ кислорода. Предполагалось, что в таких бочках еда будет храниться дольше. В ход пошли и луженые медные емкости с запаянной крышкой, но цена у них получилась такая, что размахнуться не удалось. В целом вышло дорого, и в эффективности я не уверен, но нужно же с чего-то начинать! На борт отправилась солонина, копчености, квашеная капуста, порезанный лимон в сахаре, крупы, мед, сухари и много чего еще.
Не обошлось и без спиртного. Эпоха есть эпоха. Квасили все. Стол без вина был немыслим, а чарка рома предусматривалась даже законами берегового братства. Кстати, О'Брайен, как врач, тоже был убежден, что спиртное полезно. Если я правильно помню, Левенгук, вроде бы, уже разглядел под микроскопом микробов, но до открытия их болезнетворных свойств оставалось еще два века. А вот обеззараживающий эффект спиртного врачи, наверняка, имели возможность наблюдать. Местный коктейль «Удар дьявола» — самый яркий тому пример. Ром смешивался с бренди, чаем, соком лайма и сдабривался различными специями — корицей, гвоздикой, сушеными травами. Это пойло не только валило с ног, но и применялось как обезболивающее.
Большую часть барахла, захваченного в Бриджтауне и доставшегося нам от испанцев вместе с кораблем, мы удачно продали на Тортуге. Остались только кирасы с шлемами, оружие и другие вещи, не лишние в нелёгком ремесле «экспроприаторов». Бывшую капитанскую каюту я тоже почистил. Пышность пышностью, а удобство удобством. После перепланировки всей кормовой надстройки помещение должно было сменить назначение, а значит, там нужно было оставить самое необходимое.
По моему мнению, такая большая каюта вполне могла подходить высокородному идальго с десятком поколений предков голубой крови. Но я то — простой Питер О'Брайен, хоть и с кровавым прозвищем, а не «дон Педро из Бразилии, где в лесах…», и стоит быть ближе к народу. Да и не любитель я стиля «милитари», и меня соседство с тремя бронзовыми чушками, попахивающими порохом, как-то не особо вдохновляет.
На фоне всеобщей тесноты мне хватило бы постели, стола со стулом и сундука для хранения вещей, но я был готов пойти на поводу у местной моды и привнести в обстановку немного лоска. Поэтому я распорядился сломать перегородку между двумя офицерскими каютами по левому борту и на образовавшихся просторах — ага, на всех пяти квадратных метрах — соорудить капитанские апартаменты. Каюты напротив отводились двум помощникам капитана: квартирмейстеру — командиру абордажной команды и штурману, а из освободившегося салона я решил сделать кают-компанию. Ведь на местных кораблях такого класса ее пока еще не было. И офицерские собрания, и прием важных гостей проводился в каюте капитана, но меня это не устраивало. На корабле и так невозможно было остаться в одиночестве, и мне требовалось собственное личное пространство. Не хотел я никого пускать туда, где сплю и храню важные вещи. Моя каюта — это только моя территория.
