Тимур Рымжанов - Руны грома
ГЛАВА ПЯТАЯ
Хорошо, что вроде бы у бесполезного артефакта нашлась такая приятная функция. Испытав на себе всю процедуру омоложения, я загорелся новыми идеями и впредь дал себе зарок не подвергать собственную жизнь смертельной опасности. По мере сил, разумеется. Лишь в этом случае я смогу прожить достаточно долго, чтобы это занятие успело надоесть. Не знаю и даже не предполагаю, кому принадлежат технологии такого уровня, но я рад ими воспользоваться. Восстание из мертвых, простенький фокус на потеху публики сейчас был самой обсуждаемой темой. Тысячи свидетелей, единицы посвященных в само таинство — такое не могло остаться незамеченным. Удачный момент, чтобы начать активные действия.
Прежде чем задумать какие-то маневры по захвату соседних земель, я распорядился в несколько раз увеличить проходные налоги для купцов, не входящих в наше с тестем торговое сообщество. Особенно из соседних княжеств. Таким образом, я рассчитывал удержать монополию на все пользующиеся большим спросом товары из моих мастерских и вызвать волну недовольства. Требовалось как следует расшевелить, разозлить соседей, прежде чем диктовать свои условия. Одно княжество хорошо, а два лучше. Так что первым в списке городов, на которые я намеривался наложить лапу, стала Коломна. Это мелкое княжество, ставшее упадочным, за то время пока я оттягивал на себя все купеческие караваны, теперь было как бельмо на глазу. Ни войны, ни осады не планировалось. Жесткие ультиматумы и спецназ, натравленный на особо несговорчивых. Начнут кобениться, так я им устрою такой террор, что Аль-Каида позавидует. Лично для меня прошли те времена, когда надо штурмовать стены, применять тяжелую артиллерию и закованную в броню пехоту. Методом проб и ошибок я выяснил, что террор — самая успешная формула ведения войны и, что самое удивительное, поддержания мира. Осаждать крепости можно до пупочной грыжи, изводя войска и опорожняя казну. А вот действовать тихо, скрытно, обходиться почти без жертв и не так дорого. Сам Михаил, мой несостоявшийся убийца, натолкнул меня на эту мысль в тот момент, когда подослал в Змеигорку чумной обоз. Так что я не могу приписать авторство зачатков метода ведения бактериологической войны. Что ж, как говорится — посеешь ветер, пожнешь бурю.
Мои стрелки вооруженные пневматическими винтовками из чащоб да дальних кордонов перебрались в Новую Рязань. Перед ними была поставлена задача — максимально эффективно отработать тактику и этапы ведения боя в городских условиях. Маленький отряд должен был научиться эффективно действовать, в несколько раз больше, чем целая армия. Я готовился к новым завоеваниям. Пополнял припасы, оружейные склады, собирал воедино все разведданные. Оставшееся время проводил в мастерской. Усердная работа, новые проекты помогали мне забыть тяжелую утрату. Хоть после омоложения я подумал о том, что, будь они живы, мне бы все равно пришлось пережить их. Следовало смириться с этой мыслью, коль скоро я намерен повторять таинство омоложения в будущем.
Не забывая и про себя, я почти два месяца собирал новые доспехи. Работа быстро спорилась, потому что рутинную часть можно было поручать мастерам из других цехов. Новый доспех получился тяжелый, но очень прочный. Для поддержания авторитета мне придется самому участвовать в новых походах, а рисковать собственной шкурой не хотелось. Так что защита должна быть на должном уровне. Даже случайные ранения мне были сейчас не желательны.
На лестнице послышались громкие шаги. Стражник внизу забряцал ключами, отпирая дверь в башню. До меня донеслись обрывки каких-то резких реплик. Такая полночная суета немного встревожила. Я не стал дожидаться доклада и сам высунулся в дверной проем.
— Что там за шум?!
— Посыльный из Новой Рязани, — доложил стражник у двери.
— Пусть поднимается.
В жаркую комнату вбежал молодой парнишка лет четырнадцати, но уже с тряпичными нашивками стрелка на вороте. Вооружен мальчишка был легким мечом, арбалетом средних размеров, парой кривых черемисских ножей и тремя осколочными гранатами. Простому курсанту такое вооружение бы не доверили. Задорный взгляд пацана напомнил мне Димку, и я печально опустил глаза.
— Доброй ночи, князь-батюшка. С донесением от Мартына Коварьского, наместника рязанского. Младший стрелок дорожной бригады Федор. От Онуза с юго-востока подошли семь тысяч ордынских воинов во главе с воеводой Кухудом. Сказывали, что идут посольством от царя Субедэя до тебя князь. Идут налегке, резво, завтра к вечеру поспеют в Змеигорку. Дозорный взвод скрытно сопровождает, без приказа не действуют. Наместник рязанский велел дождаться ответа.
— Воевода Кухуд, — повторил я, вспоминая знакомое имя. — Не тот ли, что бывал в моей крепости, когда с царем Субедэем подписывали мирный договор?
— Не могу знать, князь-батюшка, я в те годы мал еще был, — отчеканил молодой стрелок, вытягиваясь по стойке смирно.
— Куда это он так резво семитысячной оравой намылился? — размышлял я вслух. — Если ко мне, то не проблема, приму гостя. Если дальше на запад покуражиться, то почему этой дорогой? Значит, так, пострел! Мартынке передай, чтоб людей с обороны города не снимал. Дозорный взвод перебросить на западный рубеж. Спеши с донесением, Федор. Все, что потребуется, получишь в гостином дворе.
В груди похолодело. Во взгляде мальчишки было что-то еще. Нет, не страх, не злость, а какой-то безумный, юношеский азарт. Я передал посыльному примерно то, что он или тот, кто его послал, желали услышать. А сам будто бы взорвался изнутри, вскипел, как паровой котел.
Проводив мальчишку-посыльного, запер мастерскую изнутри, присыпал песком горн и открыл потайную дверь в подземелье. Что это?! Паранойя, или синдром подранка. Единожды угодивший в капкан зверь становится вдвое осторожнее и осмотрительнее и в сто раз злее. Из головы не выходили события двухлетней давности, когда довольно большой отряд ордынцев практически подкрался к Пронску с юга в обход всех моих дозорных постов. Я еще тогда заподозрил, что это проверка. Испытание бдительности моей разведки. С тех пор я многое изменил и пересмотрел. Отработал новые схемы для упреждения подобных случаев. Но семитысячное войско — это не шуточки. Идущие налегке зимой, они явно рассчитывают на остановку в крупном городе или крепости.
Словно бы невидимый провожатый толкал в спину, взнуздывал, как ленивого коня. Я торопился, почти машинально разряжая ловушки, закрывая за собой двери. В случае опасности я смогу долго просидеть в этом бункере, но сейчас не тот момент, чтобы отсиживаться. Спешно собирая припасы, теплую одежду и оружие на полках в подземном хранилище, я постарался максимально подготовиться к любым неожиданностям. Доспехи, что я делал для себя, были еще не готовы, не собраны. Пришлось воспользоваться старой клепанной кольчугой, усиленным нагрудником из дамасской стали, наручами и наголенниками. После того как вернулся из заимки Скосаря, в собственной крепости не мог найти себе места. Всякая комната, всякий дом казались неуютными, чужими. Единственное логово в глубоких подземельях казалось надежным.
Самый лучший меч я обмотал волчьей шкурой и закрепил на спине. Широкие ножны с пятью метательными дротиками. Тяжелые, выкованные из крепкой стали граненые спицы пробивали незащищенное тело почти насквозь, если хорошенько метнуть с небольшого расстояния. Два кривых черемисских ножа. Очень удобное оружие в ближнем бою, даже против человека, защищенного доспехом. Тридцать свинцовых, тридцать стальных пуль заняли положенное место в обойме на поясе. Винтовка с подсумком и некоторыми запасными частями, обмотанная белой тряпкой, привычно водрузилась на спину. Что еще может пригодиться? Набор для выживания, чуть более усовершенствованный с момента последнего покушения. Пять разрывных гранат, две горчичных шашки. Все это накрываю белым полотном маскхалата с меховой оборкой на вороте. Машинально подпрыгнув на месте пару раз, проверяю, все ли хорошо закрепил. Беглым взглядом осматриваю комнату подземного хранилища и задуваю фитиль лампы на столе.
По узкому тоннелю протискиваюсь почти боком. Винтовку пришлось снять и нести в руках, чтоб не цеплялась за стены стволом и прикладом. Закрываю за собой последнюю дверь и прячу ключи в углублении стены. Дальше нет ни ловушек, ни дверей. Только жерло колодца и шаткая лестница, ведущая наверх к старому омшанику и развалинам деревни. От этого места до главных ворот крепости примерно четыреста метров. Крупные хлопья снега, чуть подтаявшие в неожиданной декабрьской оттепели, падают в сугробы и переметы у реки. Снегопад скроет следы. К утру их уже невозможно будет прочесть и отследить. Увы, но то же самое касается и мальчишки посыльного. Ведь именно по его следам я намерен определить, куда тот отправится или уже отправился, если не задержался в гостином дворе.
