Владислав Конюшевский - Все зависит от нас
Правда, нам это соблюдение порядка, только на пользу. А то финками окапываться, очень несподручно. Но всё равно, думаю, «могилы» будем рыть только в крайнем случае — если ничего больше подходящего не найдём. Уж очень в них отлёживаться стремно...
Ночью, пробрались мимо ещё двух точек базирования речных катеров и Меер, виновато сказал, что дальше их зона ответственности заканчивается. То есть он, просто не знает, что впереди делается. Знает только, что там дежурит третья группировка, но где и как, лейтенант был не в курсе. Поэтому привычно пристав к берегу и сменив пожухлую маскировку, опять остановились на днёвку.
Вообще, пока дела идут нормально. Ноги не сбиваем, на хвосте никого нет, тем более что, от места эвакуации ребят с армейской разведки, отмахали наверное, километров тридцать как минимум. Так что, здесь искать нас точно не будут. А ближе к вечеру, состоялся разговор с потерявшим всякую надежду остаться в живых, пленным мореманом. Если в первую ночь, он ещё выглядел бодрячком, то сейчас поник и пал духом. Поэтому, когда пригласил его на нос, он только вздохнул и не поднимая головы, двинул в указанном направлении. Я же достав листок и карандаш, протянул ему, приказав:
— Пиши
Меер удивлённо уставился на меня:
— Что писать?
— Документ о сотрудничестве. Я тебя обещал не убивать, обещание своё сдержу. Но и мне страховка нужна, поэтому пиши — Я, лейтенант Курт Меер, командир катера номер 027 Днестровской речной флотилии, как человек горячо сочувствующий коммунистическому движению....
На этих словах фриц изумлённо уставился на меня. Пришлось сдвинуть брови и уточнить:
— Не понял? Что-то не так?
— Нет, нет — продолжайте.....
Пленный поспешно опустил голову и приготовился писать дальше.
— Так вот.... Сочувствующий коммунистическому движению, выражаю желание сотрудничать с Советской военной разведкой — я заглянул, что он там карябает — Советской, с большой буквы пиши... ага... и готов выполнять все приказания исходящие от Советского командования. Теперь ставь число и подпись.
Забрав листок, просмотрел каллиграфическим почерком написанную расписку.
— Молодец. Только есть ещё одно дело. Там, внизу находится человек из твоей команды. Механик...
Лейтенант кивнул:
— Фриц Штаух....
— Пусть будет Фриц. Так вот — сам решай. Или он пишет такую же расписку и мы вас отпускаем обоих, или, если тебе свидетели не нужны, то ты уходишь один...
— А Штаух?
— А Штаух, с дыркой в голове, отправляется на дно.
Для себя же решил, если сейчас бывший капитан этой посудины, проявит гниль и захочет избавиться от свидетеля, то не взирая на данное слово, валю обоих. Правда, Курт приятно удивил. Даже не задумываясь, он тут же согласился на присутствие очевидца своего предательства, лишь бы их отпустили вдвоём. Я только кивнул и приказал вытащить из машинного отделения второго немца.
Механик расписку о сотрудничестве написал без звука, а когда рассказал ему о нашем разговоре с лейтенантом, неожиданно бросился лобзать тому руку. Меер, смущённо вырвался и на всякий случай, спрятал руки за спину. Тем временем Гриша, который уже достаточно хорошо наблатыкался в машине, завёл её и мы начали медленно отваливать от берега. С деланным удивлением, показав речникам на удаляющиеся кусты сказал:
— Товарищи, чего вы ждёте? Всем спасибо, все свободны!
Немцы врубались недолго. Наверное, меньше пары секунд. А потом рванули так, мне даже показалось, что механик, этот десяток метров до суши, преодолел одним прыжком. Только ветки закачались и через минуту бывшие пленные исчезли из глаз. Кубик, глядя им вслед, сожалеюще сказал:
— Зря ты их отпустил. Они ведь, сразу нас выдадут и расписки твои их не остановят. А так бы кокнули и больше никаких забот....
— Тут Слава, видишь как дело было... Я лейтенанту слово офицера дал. Сильно приспичило, вот и дал. И люди мои это слышали. Можно было конечно его пришить, но как-то хреновато бы вышло... да и самому перед собой тоже... Понятно, что война, вот только, окончательно стервенеть не хочется....
Разведчик удивлённо посмотрел на меня, но потом подумал и кивнул, соглашаясь. Помолчали, глядя на почти скрывшийся в темноте берег и тут, Гек пригласил народ на предмет пожрать.
— Ну что разведка
я пихнул Кубика в плечо
— пойдём, порубаем по-человечески. Когда ещё придётся спокойно поесть... Теперь нам гонки с препятствиями предстоят, да всё на своих двоих!
И мы пошли к импровизированному столу.
***Про гонки я как в воду глядел. Спустившись ещё километра на три ниже по течению, мы, пристав к левому берегу, покинули катер, предварительно в последний раз его замаскировав. Пускать на дно, как-то жалко было, а в этом месте его фиг кто найдёт. Потом полночи шли, сначала по редколесью, а потом вообще по степи. К утру замаскировались и завалились отдыхать. На следующую ночь, вышли в заданный квадрат. А с утра началось...
Разбившись попарно, наша сборная команда, разбежались обследовать окружающую обстановку. Я, с Маратом отсмотрел неплохо сохранившуюся деревеньку, километрах в пяти от нашей лёжки. Немцев в ней не увидел, зато обнаружил полицаев в количестве пяти штук, спешно грузивших какие-то узлы на телеги. Погрузившись, они взгромоздились на свой транспорт и убыли в сторону Пергино. Больше ничего интересного не происходило и пронаблюдав ещё пару часов, вернулись обратно.
Там собрались все, не хватало только Гека с Женькой. Но, наверное, скоро и они подтянуться. А пока, я выслушал армейцев, которые доложили результаты своих наблюдений. На юго-востоке от нас, была ещё одна деревня, занятая фрицами. По прикидкам разведчиков — нестроевыми тыловиками. Зато про северо-восток, Славка рассказал интересную вещь. Там проходила широкая дорога, причём, выныривая из-за холмов она спускалась вниз и поворачивала. При этом, с одной стороны её подпирали довольно густо росшие деревья, а с другой длиннющий овраг с крохотной речушкой. Показывая это на абрисе, зарисованном в листочке из блокнота, он возбуждённо говорил:
— Смотри — вот тут болотце. Здесь овраг. Идеальное место для засады. Дай колонне втянуться вдоль этой речки и можно расстреливать её как хочешь! Несколько ПТО и танкам капут.
— Действительно, очень похоже — наши тут пойдут...
— А что — место удобное. Не все конечно, но хоть один батальон да сунется по такой хорошей дороге.
— Ну да, а тут фрицы им в борт... Короче, что предлагаешь?
Кубик почесал стриженую макушку и выдал:
— Вот тут, метрах в пятистах, есть отнорок от оврага. Намертво кустами заросший. Можно там расположиться. А то в «могиле» как-то... — он передёрнул плечами — Зато оттуда наблюдать сможем. Увидим, что немцы засаду устраивают, наших предупредить всегда сумеем. По оврагу проскочим до поворота и дальше уже можно низинкой к лесу уйти. Не будет засады — просто спокойно отлежимся. Туда не одна сволочь не сунется. Кусты уж больно густые и колючие. Да и вода там, кстати есть.
Про воду он правильно заметил. Хоть и конец сентября, а жара стоит, почти как летом и воды во флягах, практически не осталось. Ещё немного посмотрев на листок, решил:
— Ладно, как стемнеет мы с тобой ещё раз туда сходим и если всё нормально, то все в этот отнорок переберёмся.
На том и порешили.
Ещё минут через двадцать, когда Лёха со Змеем так и не появились, меня стала разбирать тревога. Понятно, что у них самая дальняя точка для наблюдения была, но ведь за это время, два раза можно было туда-сюда смотаться. Я, выплюнув очередную сухую травинку, не выдержал:
— Марат, пойдём, глянем, куда эти чувырлы братские запропастились.
Шараф видно сам волноваться начал, поэтому, согласно кивнув, тут же встал, закинув автомат на плечо. Мы отошли от места днёвки километра на три, прежде чем я, увидел пыль на проходящей метрах в ста от нас дороге и услышал работу пулемёта. Зар-раза! Как жопой чуял, что наши проглоты, во что-то вляпаются.
Встав на колено, выдернул бинокль из футляра. Ну блин, так и есть! По грунтовке, виляя и подпрыгивая нёсся мотоцикл, а за ним отстав метров на восемьсот пылил бэтр. С «Ганомага» пытались попасть в вёрткий байк, но у них пока не получалось. Пылевые фонтанчики вырастали далеко в стороне. За бронетранспортёром ехал грузовик и кургузый немецкий джип. Они пытались обогнать бронированный гроб, но крутые обочины, пока этого сделать не позволяли. Вся лихая кавалькада довольно быстро приближалась. Подрегулировал резкость. Точно — они! За рулём улепётывающего мотика — Лёха с выпученными глазами, а в люльке, вцепившись руками в поручень, торчит Змеюка. Через несколько секунд они проскочили мимо и я, увидев, что сзади к «Цундапу» приторочена связка гранатомётов, чуть не взвыл. Вот долбаки! Одна пуля и от пацанов даже очередной «счастливой», постоянно таскаемой Геком гранаты, не останется, там так всё рванёт — только ошмётки разлетятся. Провожал их взглядом до тех пор, пока мотоцикл не скрылся за поворотом, потом занялся немцами.
