Ревизор: возвращение в СССР 31 - Серж Винтеркей
* * *
Москва.
Выйдя из детского дома, прокурор Томилин сел в машину, но с места не стронулся. Долго ещё не мог решить, что ему делать дальше, то ли поехать домой, то ли на службу… Мысли водили в голове бешеный хоровод вокруг личика маленькой лысенькой девочки с большими глазами, полными недетской тревоги и надежды.
Томилин понял дочь, понял её нынешнее состояние. Это не капризы избалованного ребёнка, как считала жена. Тут всё гораздо-гораздо хуже. Дать надежду маленькому человечку, растопить его сердце, а потом сделать вид, что ничего не было? Женька так не сможет. Она всю жизнь будет мучиться чувством вины за то, в чём, собственно, и нет её вины. И она не сдастся и не успокоится. И не потому, что она такая упрямая, просто, эти глаза будут её преследовать всю оставшуюся жизнь… Как, возможно, и его, если он сейчас ничего не сделает.
Томилин, решившись, опять поехал к дочери.
Зять, как всегда, был на работе. Дочь заметно осунулась и, увидев отца на пороге, молча пропустила в квартиру. У неё не было ни сил, ни желания с ним разговаривать. Они прошли на кухню и Женя также молча, как в прошлый раз, поставила чайник. Правда, в этот раз уже проверила, есть ли там что-то, взвесив его в руке.
— Жень, сядь, — велел ей отец. — Я хочу попробовать вам помочь с удочерением.
— Правда? — с надеждой взглянула она на отца, подойдя к нему поближе.
— Да. Но с одним условием.
— И каким же?
— Во-первых, что, удочерив девочку, вы сделаете всё, чтобы у вас и свои дети появились. Обратитесь к врачам, пройдёте, если надо будет, лечение. Договорились?
— Хорошо, — не задумываясь, быстро согласилась Женя, заметно оживившись.
— И второе… Дочь, пообещай мне, — строго посмотрел ей в глаза прокурор, — что когда у вас родится свой ребёнок, ты этого ребёнка не бросишь!
— Пап, ты чего! Как же её можно бросить? С чего ты взял, вообще⁈ Ларочке и так досталось, она и так несчастна из-за жизни в детском доме!
Прокурору понравилось, с каким возмущением дочь накинулась на него.
— Хорошо, хорошо. Я попробую вам помочь, — пообещал он.
Жена, конечно, такое устроит, когда узнает, — с тоской подумал он, — но придется напомнить ей, как она постоянно твердит, что мы живем ради наших детей. И в каком неприглядном виде ее дочка была, когда я к ней приехал. Вот Брагины… С ними может быть намного сложнее…
* * *
На тренировку приехал раньше времени. Разговорились с Маратом, упомянул, что скоро буду принимать участие в соревнованиях по стрельбе. Он очень заинтересовался подробностями, видать, не настрелялся в армии… Затем рядом сразу оказались Миша Кузнецов и Мартин. Их эта тема тоже заинтересовала не на шутку. Стали спрашивать меня, нельзя ли им тоже пострелять вот так, как я езжу регулярно.
— Нет, к сожалению, не могу я так наглеть, — честно сказал им, — я и сам-то напросился нелегально, чисто по просьбе командира части из Святославля меня взяли. Единственное, что могу — спросить, когда эта универсиада будет, может быть, удастся туда билеты раздобыть. Пойдете смотреть на стрельбы?
Энтузиазма, конечно, сразу стало меньше, но и на этот вариант ребята согласились.
По возвращении домой жена мне сообщила, что Евгений Булатов уже два раза звонил.
— О, а он будет перезванивать? — уточнил я, но жена не успела мне ответить. Булатов, лёгок на помине, сам позвонил.
— Здорово. Ну как, Гусева видел? — спросил он.
— Видел, видел. Будет на вас орать, ругаться, но вы с ним не спорьте, кивайте только с виноватым видом и руками разводите. И всё будет нормально.
— Точно? Только кивать?
— Ну можете ещё прощения просить, — рассмеялся я. — Что неопытные, и сразу не подумали, что подведете заказчиков.
— Ладно, — озадаченно ответил он. — Спасибо.
В субботу с утра пораньше меня отправили с Иваном Алдониным на рынок, а Ахмад уехал Шанцева встречать. Когда мы вернулись, детей перенесли на четвёртый этаж к Алироевым, Ирина Леонидовна и Ксюша занимались мальчишками, а мама, Анна Аркадьевна и Галия — праздничным столом.
Вскоре приехали Ахмад с Шанцевым, затем Жариковы и Зацепины с Гончаровыми. Пришли Гриша с Родькой и началась веселуха. Санька у Жариковых уже ходил, держась одной рукой, но больше ползал, да так шустро, что мои за ним не поспевали. Зато они его влёгкую загоняли в угол с двух сторон. Отработали тактику на Панде… Родька только успевал Сашку от них уносить и сажать в другом месте. Эта игра нравилась всем троим. Они с визгом восторженно играли в догонялки. И Аришка, глядя на них, тоже на четвереньки встала. Хорошо, у Алироевых большой палас был в комнате, а то все коленки бы себе на голом полу разбила бы.
* * *
Святославль.
Эль Хажжи выехали с рассветом и к обеду уже были на месте. Всю дорогу Диана с завистью думала о том, что брат Пашка как-то умудрился вывезти из Святославля и переселить мать к себе этажом выше. Говорил, что они кооператив купили.
Можно же его попросить помочь с переселением и моей матери в Москву, — думала она. — Что она там живёт одна-одинёшенька? Мы дадим деньги, а Пашка подскажет, как устроить переезд.
Диане было стыдно перед матерью, каждый раз, когда она вспоминала, как дружно живут все вместе Эль Хажжи в Италии. Да и Тимур, когда училище закончит, уедет, скорее всего. Очень маловероятно, что его вдруг в Святославль служить распределят. И будет мать там до старости куковать, одинокая и несчастная.
Но мать выглядела отлично, на несчастную похожа совсем не была, сразу продемонстрировала зятю новенький холодильник, поблагодарив за деньги на него, и усадила их за шикарный стол.
— А я твой тортик любимый испекла, — хлопотала она вокруг Фирдауса. — И пельменей вам налепила. Доча, небось, соскучилась по маминым пельменям?
Вон, как рада, что мы приехали, — почувствовала Диана уколы совести.
И когда Фирдаус прилёг отдохнуть с дороги, Диана решила поговорить с матерью.
— Пашка Ивлев бабушку в Подмосковье перевёз, у них дом там большой и земли полно. А у самого и у матери кооперативные квартиры в Москве. Живут в одном подъезде друг над другом, представляешь? Телефон детский купили и через окно провод протянули… А у Галии
