Мамба и большой Куш - Алексей Птица
— Хватит заливать сказки, Ящер. Ты меня потчуешь ими всё время, как я тут у тебя сижу. Я знаю их все: про отношения и борьбу с другими богами, как ты соблазнял каменных горгулий, обвивал врагов своим железным телом и как всех уничтожил, но перехитрил сам себя и тебя ввергли в бездну, а оттуда в забвение, откуда я и помог тебе выбраться, так?
— Так.
— Ну, вот видишь.
— Вижу.
— Да и врёшь ты всё! Сдаётся мне, что ты тот самый змей, что Еву с пути истинного столкнул.
— Не столкнул бы, и тебя бы не появилось, — буркнул на то Ящер.
— Ага! Я знал, я знал!
— Ладно уже, это шутка! Короче, посылаю тебя в древнее время, попадёшь в тело очередного мелкого вождя.
— Опять в негра?
— Почти, в семита попадёшь.
— А, нет, тогда уж лучше в негра.
— Ладно, в эфиопа, из тех, что посветлее, но это всего лишь дружеский жест по отношению к тебе. Как другу помогаю, цени.
— Ну, спасибо тебе, мой скользкий дружбан, помог.
— Всё для тебя.
— Ага, я так и понял. Знания мои останутся?
— Останутся, всё остальное тебе предстоит начать с нуля и добыть самому, а то и в бою.
— А деньги?
— Какие там деньги в этом племени, остынь.
— Так там даже монет золотых и серебряных нет?
— Что-то есть, но не монеты: золотой песок, драгоценные камни, шкуры, ракушки, женщины, больше я и сам не знаю, разберёшься на месте.
— Эх, вот всё у тебя так: раньше хоть деньгами помогал, а сейчас и этого нет.
— Так и попадёшь ты в мир не денежный, а простой и бесхитростный. В нём сила и отвага, ум и знания ценятся, а ещё владение оружием и умение управлять другими, вот что главнее всего. А деньги уж потом, да и не они мерило той жизни. В общем, дерзай, а я буду следить за тобой.
— Всё бы тебе за мной следить, Ящер.
— Ну, а что поделать, доверяй, но проверяй, кому сейчас легко.
— Гм, вот нахватался ты из моей головы разной ерунды.
— Нахватался.
— Ладно, собирать нечего, у меня всё с собой, как говорится. Когда будешь отправлять, сейчас?
— Ну, пойдём в мой храм, там обряд реинкарнации проведём и вперёд, навстречу новой жизни.
— Хорошо, я давно готов, а то засиделся тут, устал ничего не делать. Тяжело отдыхать, я всегда в работе.
— Ну-ну. Пошли тогда.
В пустынном храме Змееголового горел свет, и хоть был он слабым и неровным, но прекрасно освещал алтарь.
— Становись в центр звезды.
— Хорошо, что серпа и молота нет.
— Будет тебе и серп, и молот, но уже в следующей жизни, а сейчас я начинаю обряд, — и Змееголовый, запрокинув голову вверх, принялся протяжно петь псалмы на незнакомом и древнем языке. Он пел все громче и громче, и непонятные слова, эхом отражаясь от сводов храма, оглушающим набатом зазвучали в ушах Мамбы.
Внезапно в храм влетел ветер, его сила по мере проведения обряда стала всё увеличиваться и увеличиваться, пока он не слился в своём вихре с заунывными звуками псалмов, быстро собрался в смерч и закружил по храму, забирая с собою человеческую сущность Мамбы. Миг, и уплотнившись в кокон, он окружил человеческую душу, схватил её и рывком перенёс в другое время и место, вложив в новое тело.
— Дерзай! — донеслись последние слова Змееголового, и его мир исчез. Сгусток души, ворвавшись в божественный эфир, помчался сквозь него, преодолевая пласты времён и событий, пока не прорвался туда, куда и предназначался.
Глава 2
Прибытие
— Агррх, агрх, агрх, апчхииии! — в нос лезла пыль и ещё то, чего я пока не мог разобрать. Ничего нельзя было разглядеть, только услышать, ведь на дворе царила ночь. Душная, непроглядная темень окружала меня со всех сторон.
— Так, стоп, кто я и где я?
В темноте послышался знакомый вздох, и я сразу вспомнил события последнего дня и осознал, кто я и как сюда попал. Не успел исчезнуть вздох моего божественного приятеля, как вслед ему раздался громкий хохот крупной гиены. Тут уж мозги прочистились окончательно. Опять в кого-то попал, по обещанию Змееголового, в самые древние времена, но снова в Африку. Теперь надо убираться отсюда, пока гиены не напали и не сожрали живьём.
Я стал шевелиться и попытался встать, но тут на меня разом обрушились чувства и страшная боль. Эта боль буквально скрутила все тело, бросив на землю. Что такое? Глаза еле открывались, залитые кровью, которая успела засохнуть на веках. С трудом продрав их, я огляделся и понял, что очутился в центре какого-то сражения, да и сам был тяжело ранен.
Превозмогая боль, я привстал и попробовал осмотреть своё новое тело. Удар сабли или меча располосовал кожу на черепе, сняв часть скальпа, и теперь кровь из раны заливала лоб и глаза. Стало понятно, почему я попал в это тяжелораненное умирающее тело. Немного повернув голову, я заметил, что из предплечья торчала стрела, которая и причиняла мне нестерпимую боль.
Сколько тут провалялось тело воина в ожидании моей души — неизвестно, но судя по уже наступившей темноте, а также по тому, что все трупы успели обыскать, довольно долго. Скоро здесь окажутся животные-падальщики, чтобы полакомиться доступной добычей, чувствуя свежую кровь. Нужно срочно раздобыть оружие, чтобы отбиться от них, и сразу же попытаться убежать, и как можно подальше от этого места.
Тут снова резкая боль скрутила меня.
— Грёбанная стрела!
Схватившись правой рукой за неё, начал ломать оружие у наконечника. Сухо треснуло гибкое дерево, и два обломка упали на землю. Боль на мгновение усилилась, а потом резко схлынула. В руке запульсировала кровь, толчками выплёскиваясь из раны. Сама рана успела опухнуть, я запереживал, как бы не получить заражение крови, только этого мне не хватало!
Вот же, Ящер, начудил и удружил. А теперь я должен ещё и сам себя спасать, буквально с первых минут. Кровь продолжала сочиться из раны, но уже не так интенсивно. Одно радовало: часть попавшей грязи она собой вымоет, но сколько придётся потерять крови и как пережить эту ночь — вот вопрос.
Вдалеке послышался грозное рычание льва.
— Сука!
