Александр. Том 1 - Олеся Шеллина
— Ваше величество, вы очнулись? — в голосе придурка, который мне чуть ли в рожу зажжёнными свечами не тыкал, появилась нотки облегчения. Но всё равно его голос звучал испуганно.
— Что за… — проскрипел я, пытаясь приподняться на локтях.
Жар от лица сразу же отдалился, меня подхватили под руки с двух сторон и поставили на ноги. Что они такое делают? Разве можно человека сразу после аварии так таскать? Неужели я не в больнице? Может быть, меня пытаются вытащить из машины? Вокруг темно, только свет от свечей.
Опять эти свечи! И нет ощущения, что меня сейчас завалит снегом, и сдует ветром. Я явно не на улице нахожусь. Зрение плыло, и я никак не мог разглядеть ничего вокруг, кроме этих проклятых свечей.
Пока мысли суетливо метались в голове, натыкаясь друг на друга, появились другие чувства и ощущения. Например, я понял, что не могу нормально стоять на ногах. Они всё время пытались расползтись в стороны. А ещё одежда стала странно неудобной. Вроде бы и нигде не давила, но именно что была жутко неудобной.
— Ваше величество, вот, водички испейте, — мне в руку что-то ткнулось. Наверное, кто-то попытался воду всучить.
— Что? — я непонимающе посмотрел в ту сторону, откуда шёл голос. Вместо лица какое-то расплывчатое пятно. Я даже не понял, мужчина сейчас мне в руку стакан суёт, или женщина.
— Да ты говори громче, неужто забыл, что его величество на одно ухо оглох, когда в Гатчине службу проходил…
— Я не… — я не договорил, потому что зрение внезапно скачком вернулось.
Да, я точно не в больнице находился, и не на улице. Вообще, создавалось ощущение, что я в музее. Нечто подобное я когда-то в Зимнем видел, или даже, скорее, в Михайловском замке.
Полутёмное помещение, толпа народа, кровать с балдахином… Мой взгляд метнулся к стоящей рядом женщине. Довольно пышное платье, глубокий вырез, лёгкая шаль на плечах, сложная причёска, состоящая сплошь из завитых локонов… Господи, боже мой, что это?
Стоявший передо мной человек тоже был одет весьма странно. Словно из какого-то сериала про Россию времён декабристов вылез прямо передо мной. В левой руке он держал тот самый канделябр, которым чуть лицо мне не подпалил, а в правой — бокал с водой. Увидев, что я смотрю на него, протянул мне воду. Всё-таки воду мне пытался мужчина всучить, теперь я это совершенно точно вижу.
Я машинально взял бокал и тут увидел свою руку, с парой перстней на пальцах. В свете свечи кроваво-красный камень весело мне подмигнул отразившейся от одной из граней искрой.
Бокал полетел на пол, разлетаясь множеством мелких осколков. Я же тупо смотрел на него, даже не пытаясь отстраниться, чтобы уберечься от осколков.
Я не ношу колец. Даже обручального кольца не ношу. Просто потому, что никак не могу привыкнуть к посторонним предметам на пальцах. Они мне мешают. Сейчас же я перстней не ощущал, пока не увидел. Что могло означать только одно — они слишком часто надеваются, а то и вовсе не снимаются, и уже буквально срослись с рукой.
Я сглотнул. Мой взгляд снова заметался по комнате. Народу здесь было много, мне не привиделось. Дверь, ещё одна дверь, и ещё одна… Зачем в спальне столько дверей? Ведь это же спальня, раз кровать под балдахином? Кровать, кстати, от меня закрывала ещё одна женщина. Но с этого ракурса я не мог разглядеть даже её одежду. Только то, что это нечто пышное.
Я сделал шаг в том направлении, пытаясь разглядеть эту злополучную кровать, которая меня словно магнитом манила. М-да. Похоже, мужику, который лежал сейчас на ней, не повезло гораздо больше, чем мне. Лицо изувечено, на шее даже при таком неярком свете чёткая борозда. Странгуляционная, кажется, именно так такие борозды называются. Такие возникают при удушении. Тут явно произошло убийство. И мне почему-то никак не хотелось быть в него замешанным.
Женщина, стоящая возле кровати, и смотрящая неотрывно на тело, тронула меня за руку. Я повернулся к ней. Около сорока, может быть, чуть больше, довольно привлекательная. Сейчас, глядя на неё спереди, я разглядел, что одета она почти как та, другая, лица которой я не рассмотрел. Только волосы её прикрывало нечто объёмное и бесформенное, с завязками на подбородке. Женщина была бледна, но её глаза лихорадочно блестели, словно от невыплаканных слёз. Но, тем не менее, держалась она странно спокойно.
Посмотрев на лежащего на кровати мужчину, который, судя по всему, очень нехорошо умер, снова повернулась ко мне.
— Поздравляю, вы теперь император…
Она что-то говорила ещё, но я уже не расслышал. Меня снова затошнило. Не удивлюсь, если от духоты, и царящего в комнате стойкого запаха пота, крови и смерти.
Отшатнувшись, я приблизился к камину. Он был жарко натоплен. Ну, тут понятно, не май месяц на улице. Даже каминный экран не спасал от жара, идущего от полыхающего огня. Стоять возле него было очень некомфортно. И сильно хотелось ослабить ворот, который очень плотно сдавливал шею.
Чтобы удержаться на ногах, я схватился за каминную полку и побрёл в сторону одной из дверей. Рука наткнулась на какой-то полукруглый предмет, и я машинально сунул его в карман. Я не разглядывал, что схватил. Но это очень мешало мне держаться за полку. Почему я не сбросил его на пол, а сунул в карман, оставалось загадкой и для меня самого.
Все присутствующие в комнате живые, не сводили с меня глаз, но остановить никто не пытался. Собственно, как и помочь, хоть чем-то. Видят же, что я едва на ногах держусь, но, нет, бреди, твоё величество, тебе сейчас всё одно явно получше, чем тому, кто на кровати лежит.
Ближайшая ко мне дверь находилась совсем близко, но как до неё дойти, если ноги не держат, и чёрт знает, что творится в голове. Собрав все силы в кулак, оторвал руку от каминной полки, после чего добрёл до двери, толкнул её и ввалился в тёмное помещение.
Так, это явно не коридор. Куда я попал? На периферии зрения промелькнула тень. Глаза начали привыкать к темноте, и я заметил, что могу различать разные предметы.
— Кто здесь? — спросил я, обращаясь к этой тени, которая сейчас отдалялась от меня.
