Ревизор: возвращение в СССР 19 - Серж Винтеркей
— Паша! А ты как здесь? — удивился он.
— Мне утром позвонили, я и прилетел сразу, — обнялись мы со старым.
— Ой, а мы с пани Ниной уж и не знали, что делать. Я сюда поехал, а она осталась на переговорном пункте тебе дозваниваться.
— Всё хорошо… — уговаривал я сам себя. — Я уже был у жены и пацанов в руках держал, — возбужденно стиснул я кулаки, чувствуя, что адреналина хватанул за это утро сполна. Всё тело дрожало мелкой дрожью и зуб на зуб не попадал.
Посадил Егорыча на скамейке во дворе больницы с вещами, а сам собрал передачку жене из полученного набора в столе заказов и туда же завернул коробку с коньяком, внутри, на обёрточной бумаге, написал записку, что коньяк в коробке Лещиновскому. Завязал и сверху написал номер палаты.
Сдал всё это, вернулся к Егорычу.
— Мне, теперь, вторую кроватку искать надо, — сел я рядом с ним. — Билеты обратные возьму на двадцать пятое число. Возьму целиком купе. Все вместе же назад поедем? — Егорыч кивнул. — Дней десять доктор обещал их подержать в больнице. Это хорошо, Москва по-прежнему вся в дыму, словно Наполеон ее по новой поджег.
— Поздравляю тебя, Паша! — опомнился Егорыч.
— Спасибо! Я посажу тебя в такси с вещами, ладно? А сам обратно полечу, — вытащил сто рублей и дал ему на расходы. Потом подумал и дал ещё сто. — Я же покупал одеяльца на одного ребёнка. А теперь всего надо по два. Буду вам с пани Ниной очень благодарен, если вы проверите, всего ли тут достаточно, чтобы жену с детьми из роддома забрать и до Москвы довезти.
— Всё сделаем, Паш, лети.
— Чуть что, сразу звоните, я прилечу, — поднялся я, загрузился вещами и пошёл ловить такси.
Отправил его в Палангу, а сам взял такси в аэропорт. Летел, вообще, без вещей. С одним портмоне и документами.
И только, когда я взял билет назад и разглядел на нём дату, до меня дошло, что теперь эта дата навсегда будет для меня особой. Мои дети родились тринадцатого числа. Тринадцатого сентября семьдесят второго года…
Парни… Как раз к моменту распада СССР в армии будут. Куда еще их занесет, какие задачи будут ставить командиры. Там же сплошные будут межнациональные столкновения и конфликты, и все будет чрезвычайно жестко. Кое-где и солдат будут задействовать. И армия в тот момент будет тоже разлагаться вместе со страной. Межнациональные конфликты в ней будут просто на пике. Значит, придется пристраивать обоих в университет, чтобы они в такую армию не попали… Хотя не факт — если после университета в армию пойдут, то в Чечне как раз могут оказаться. Хрен редьки не слаще. Значит, нужен университет с военной кафедрой…
В самолёте меня немного отпустило, я перестал делать расчёты про службу в армии своих только что родившихся сыновей, и накатила усталость. Страшно захотелось спать. Но полёт короткий. Выйдя на улицу в Шереметьево, сразу почувствовал, какой же у нас, в Москве, тяжёлый воздух. Улетал не так замечал, а подышал полдня чистым воздухом и сразу почувствовал разницу.
Рабочий день уже закончился, маме и бабушке на работу звонить поздно. Но надеюсь, Миша дозвонился и они уже в курсе.
Ещё подходя к дому, увидел свет на кухне и в большой комнате. И музыка орёт так, что с улицы слышно. Это кто же у меня так гуляет?
Проходя мимо почтового ящика, обратил внимание, что из него что-то торчит. Вытащил целую кипу поздравительных телеграмм и просматривал, поднимаясь по лестнице.
От Алироевых, от Жариковых, от Нигматулиных… Это кто такие? Набережные Челны? Ну, это Загита какая-то родня. Дальше… От Домрацких-Зацепиных… А это кто? У меня только бабушка осталась Домрацкая, мама с Инной на других фамилиях… Может, это Трофим Зацепин? Ладно, выясним. От Величко, это Никифоровна. А это кто такую длинную телеграмму прислал? Батюшки! Общество «Знание», уже и там узнали! Ну это, наверное, Эмма Эдуардовна Ионову доложила. А это что за поэма? От завода имени Лихачёва… Ну что сказать? Приятно!
Дверь в квартиру на распашку. Не успел я войти, как ко мне кинулся обниматься Марат, за ним Загит, потом ещё кто-то… Толпа народу в доме! Всё уже пьяные. Тут и соседи, и Сатчан, и Фирдаус и Брагины. Девчонки наши, Диана, Аиша, Римма Сатчан, Ксюша, Светка Герасимович, значит, и Лёха где-то тут… Куча незнакомых мне стульев и табуреток — откуда только взяли? У соседей?
Бедный Мишка стоит у телефона, приложив трубку к одному уху и затыкая себе другое, лицо морщит, пытаясь хоть что-то расслышать. Верный мой секретарь. Судя по пачке телеграмм у меня в руках, он от телефона сегодня не отходил.
Прошли в обнимку с Загитом в большую комнату, а там вся наша университетская гоп-компания, Сандалов, Булатов, Тания, Макаров с Машей Шадриной, и Гриша с Родькой. А рядом Альфредо, Мартин и друг Загита дядя Володя.
— Ну, молодец, мужик! — заорал Булатов, увидев меня. — Сразу два сына! Настоящий мужик!
— Поздравляем! Папаша! — налетел на меня Гриша.
— Народ, что вы пьёте? Чем закусываете?
— Я картошки нажарил, но они уже всё съели, — подошёл ко мне утомлённый, но улыбающийся Миша.
— Налейте многодетному отцу! — крикнул кто-то.
— Накаркаешь, — отмахнулся я, но стопку, что тут же оказалась у меня в руках, хлопнул с большим удовольствием. Диана заботливо подала мне огурчик на вилке и веселье понеслось дальше. Приехал Пётр, привёз выпивки и жратвы, думал, что я тут весь в делах и некому мне праздник устроить. Прифигел, увидев у меня толпу народа, но быстро освоился и включился в процесс.
— Как вы тут оказались? — спросил я Загита.
— Марат примчался к нам в часть, поднял всех на уши. Нас с Володькой отпустили на три дня по такому случаю. Пашка! Видел Галию? Как моя девочка?
— Она в полном порядке, двоих мелких рожать — не так тяжело, как одного крупного.
— А я в общаге с утра собираюсь на занятия, а тут комендант залетает с глазами по пять копеек, тебя из райкома ищут! — прокричал мне в ухо Марат.
Это Сатчан всех взбаламутил, пока Марата нашёл. Зато, быстро все всё узнали.
В университете тоже все уже знают. Слухи по нашей деревне разносятся со скоростью света.
Хотел выставить
