Свет на вершине - Василий Анатольевич Криптонов
В общем, Борису пока показали стоп-сигнал. Дав понять, что против его отношений с Агатой, в принципе, ничего не имеют, но с обнародованием лучше обождать.
Борис по этому поводу долго сопел, но в итоге смирился. Чему в немалой степени поспособствовало то, что Агата нисколько не расстроилась, всё прекрасно поняла и заверила возлюбленного, что и сама пока не очень фанатеет от идеи оказаться в самой гуще сливок общества, в свете софитов. Как-никак, несмотря на безупречное воспитание, всю жизнь она прожила в глуши, и даже в академии ей было ощутимо тяжело.
Мою благостную полудрёму уничтожил вопль Трофима и ощущение, что машину повело в сторону.
Я резко вскинул голову, открыл глаза и, оценив обстановку на дороге, дёрнул руль на себя.
Машина вернулась на свою полосу, чудом избежав столкновения со встречным «Чёрным призраком». Несмотря на погоду, дорога была не скользкой, но спросить у Трофима, какого чёрта произошло, я не успел. Потому что ответ ворвался в салон сквозь лобовое стекло, врезался боком мне в грудь так, что дыхание сбилось и рявкнул:
— Государю императору — ура!
— Пресвятая Богородица! — Трофим, одной дрожащей рукой сжимая руль, другой перекрестился. — В гроб! В гроб ведь сведёт ваша тварюга, Константин Александрович!
— Здравствуй, Джонатан! Рада тебя видеть. — Надежда Александровна Барятинская не ударила в грязь лицом и повела себя безупречно.
— Спасибо, что не угробил, — фыркнул Вова.
Я посмотрел на чайку и покачал головой.
— Прибил бы тебя, фамильяр. Да жалко.
Джонатан в ответ возмущённо крикнул по-чаячьи и как-то странно раскорячившись, подал мне лапу. К лапе обрывком бечёвки была привязана бумажка.
Опять записка. Ну, надеюсь, на сей раз не от великой княжны. Она, насколько я знал, была не в восторге от помолвки, но, в целом, смирилась. Как и подобает особе императорской крови.
Впрочем, даже если бы Анна и захотела написать мне что-то вроде «похитьте меня, я вся ваша», то призвать для этого моего фамильяра она бы уж точно не смогла. Такое, пожалуй, мог исполнить лишь один человек… В общем, развязав бечёвку, я уже на девяносто девять процентов был уверен в том, что знаю, от кого записка.
А развернув, понял, что не ошибся. Корявые буквы, выведенные непривычной к письму рукой, сообщали: «Видила канец. Прейди».
Я хмыкнул и большим пальцем почесал переносицу. Очень, конечно, рад за Мурашиху, что она, в её-то годы, увидела конец. Только, спрашивается, я ей теперь зачем? Радостью поделиться?
Впрочем, хватит этого солдафонского юмора даже мысленно. Не время расслабляться, тут не то что война — конец света вовсю бушует. И Мурашиха — одна из тех сил, что ему противостоит. Так что если бабка вдруг хочет поделиться со мной какой-то информацией, надо заткнуться и внимательно выслушать.
Правда, для этого надо сперва откатать обязательную программу в Зимнем дворце.
— Время терпит? — спросил я Джонатана.
Он молча смотрел на меня.
— Или мне прямо сейчас срываться? Оскорблять императорскую семью своим отсутствием?
— Государю императору — ура! — возмутился Джонатан.
— Ну вот, спасибо, что расставил приоритеты, — улыбнулся я. Погладил пальцем чаячью голову.
Джонатан зажмурился от удовольствия.
* * *
В парадном зале мне не понравилось. Сразу.
Я не знал, в чём дело. Вроде бы всё было как всегда на подобных мероприятиях: музыка, люди, подносы с бокалами и закусками, которые сноровисто разносили официанты, немного гвардейцев, незаметно хранящих покой.
Но атмосфера была какая-то нехорошая.
Вова и Надя либо ничего не заметили, либо не придали значения. Дождавшись начала очередного танца, отправились вальсировать, а я стоял неподалёку от входа. Лихорадочно соображал, пытаясь определить источник беспокойства.
Но источника не было. Всё казалось просто разлитым в воздухе. В этих лицах вокруг меня. В этих разговорах…
— … мне кажется, что его величеству не худо было бы издать указ, чтобы во времена подобных торжеств из города удаляли всякое отребье, — донёсся до меня нервный женский голос. — Я собиралась, готовилась с самого утра, а по дороге навстречу — хромой, одноногий нищий с побитым глазом! Меня до сих пор передёргивает от этого зрелища.
— Полностью вас понимаю, дорогая, — ответила подруга возмущённой дамы. — Конечно, эти люди должны где-то жить. Но они не должны оскорблять взоры таких, как мы!
Дамы продефилировали мимо меня. Я чудом удержался от замечания, что в такой день негоже оскорблять мой слух подобной хренью. И что не худо было бы подобных «аристократок» выселить куда-нибудь подальше от Петербурга, в Сибирь например.
Хотя, что это со мной такое? С каких пор я обращаю внимание на пустопорожнюю болтовню пустоголовых девиц?
Нет, атмосфера положительно была какая-то не такая.
Я огляделся в поисках знакомых лиц. Таковых нашлось немало. Собственно, все Воины Света из первого потока присутствовали тут. Вне зависимости от положения рода, мы были на текущий момент чуть ли не первыми лицами государства, на нас возлагались все надежды. А не так давно мы вновь доказали свою незаменимость, устранив самый сильный прорыв Тьмы за всю историю их существования. Не такую уж длинную, конечно, но тем не менее.
Анатоль танцевал с незнакомой мне девицей, которая заливисто смеялась над тем, что он ей говорил. Андрей стоял изваянием возле стены. И сам лицом напоминал стену. К нему вряд ли кто-то осмелился бы подступиться, и это тоже было странно. При всех своих пристрастиях к аскезе и закаливанию духа, светскими приличиями Андрей не пренебрегал, не то воспитание. И уж о том, чтобы придя на бал по приглашению императора, полностью игнорировать происходящее — как минимум неприлично, должен был знать…
Да. Странно. Очень странно…
Мишель и Полли приближались ко мне с другой стороны зала. Полли держала Мишеля под руку. Он выглядел растерянным, она — злой.
— Здесь что-то не так! — выпалила Полли, даже не поздоровавшись, едва только оказалась рядом со мной.
— Что именно? — спросил я.
— Да, право же, ерунда, — забормотал Мишель. — Не стоит обращать…
— Ерунда? — Полли аж подпрыгнула на месте. — Это не ерунда, господин Пущин! Это — высказывание, за которое мужчину стоило бы
