Каратист: полный контакт. Том 1 - Алим Тыналин
— Мама, а когда коровка прикончит дядю? — спросил детский голос где-то неподалеку. — Прямо сейчас?
Надо же, какие кровожадные сейчас пошли дети. Я вцепился в рога быка мертвой хваткой и пытался устоять на ногах, но зверь оказался слишком силен. Он снова мотнул головой, теперь в другую сторону, потом потащил меня вперед. Я еле успел зацепиться ногами за землю, но бесполезно.
Бык толкнул меня головой вперед. Я пытался повалить его на ходу, но с тем же успехом мог уронить скалу. Бык словно был собран из гранита. Он снова толкнул меня и я не удержался. Упал, а бык наклонился и начал остервенело бодать меня и пинать копытами.
Зрители закричали от ужаса. Я пытался прикрыться руками и откатиться в сторону, но куда там! Я словно угодил под скоростной поезд и он тащил меня по рельсам, стараясь раздавить голову и корпус. Больно, очень больно.
— Остановите его! — закричал кто-то в стороне. Я узнал голос Якова Васильевича. Что-то его не было видно во время выгона быка. Видимо, приехал только сейчас. — Колян, придурок, куда ты смотрел? Это же не Пофигист, это Отморозок. Он сейчас особенно буйный.
Я откатиться в сторону, но бык не отставал. Все мое тело представляло из себя океан боли. На мне не осталось живого места. Словно в тумане я вдруг понял, что не ощущаю больше толчков быка, а вокруг столпились люди.
Рыжее пятно с рыданиями бросилось ко мне и я почувствовал влагу на лице. Ах да, это же Света.
— Милый, милый… — повторяла девушка.
— Врача, позовите врача! — исступленно кричал Стас, но я не мог различить его лица.
— Да разве тут врач поможет, — сказал кто-то в толпе. — Бык его раз десять насадил на рога. Это же…
Но я уже не слышал его голоса. Окружающий мир и так был почти неразличим, виднелся мешаниной темных и светлых пятен. Голоса смешались в единую беспорядочную какофонию звуков. Затем все вокруг подернулось черной дымкой и я потерял сознание.
* * *
И точно также я снова увидел мир, только в обратном порядке. Сначала все вокруг было черным, абсолютно черным. Потом вокруг появились светлые пятна, они увеличились, через них хлынули потоки света и голоса. Пятна расширялись, темнота отступала. Наконец, остались только небольшие черные пятна.
Мир обрел четкость и объем. Я поморгал глазами, пытаясь сосредоточиться и понять, что случилось. Принял сидячее положение и огляделся.
Ничего не понял. Как я очутился в этом большом подвальном помещении с бетонными колоннами посередине. В углу боксерский ринг, висят «груши», в другом углу штанги и гантели. У потолка с одной стороны прямоугольные окна, сквозь которые в душный зал пробивался свет и свежий воздух.
А еще вокруг столпились парни в ги, униформе для занятий боевыми искусствами, которые у нас часто ошибочно называют кимоно. Длинноволосые, светлокожие, удрученные. В основном, белые пояса. Только немного странные, разного покроя. Как будто их сшили в разных местах. Или даже самостоятельно.
— Ну, очухался, Ермолов? — пробасил мужской голос рядом. — Как голова?
Я обернулся и почувствовал, как в голове взорвалась вспышка боли. Слева сидел бородатый мужик, тоже в ги, которое я по привычке тоже иногда называл кимоно. Черный пояс. Лет сорока, темноглазый, лицо тонкое и чуть вытянутое. Худой и высокий. Незнакомый.
А ведь я в Омске всех тренеров знаю.
— А где бык? — спросил я, не обращая внимания, что тренер назвал меня незнакомой фамилией. — Где я?
Осмотрел себя, никаких ран на теле. Вот только руки не совсем мои. Молодые, сильные, с обкусанными ногтями, костяшки ободраны. Мозолей почти нет, а ведь у меня на кулаках большие наросты от многолетних набивок досок и кирпичей.
— Что за чертовщина? — спросил я и оглядел свое тело. Заглянул под синюю плотную куртку, больше похожую на самбовку. Это же и впрямь не мое тело. Мускулистое и поджарое, молодое, гладкое. — Кто это?
И голос не мой. Что тут происходит?
— Быка какого-то вспомнил, — зашептались в толпе. — Бредит уже.
— Э, Ермолов, успокойся, — басистый мужик схватил меня за плечо. — Такое бывает после травмы. Ты меня видишь? Хорошо слышишь?
Что происходит? Почему он называет меня Ермолов? Я потряс головой и постарался сосредоточиться.
— Все хорошо, — позитивно ответил я. По сравнению с тем, что я ожидал увидеть после схватки с буйволом, я и в самом деле чувствовал себя неплохо. Только голова и шея сильно болели. Особенно основание шеи. — Мне надо посидеть чуток.
Бородач кивнул. Похлопал меня по плечу.
— Вот это другое дело. Ну-ка, Лапшин, отведи его на скамеечку. Пусть посидит, отдохнет. Если будет совсем плохо, Ермолов, тогда скажи мне. Врача вызовем. Понял?
Я кивнул, поднялся с холодного пола и отправился к стене, где стояли скамейки. Длинные, деревянные, покрытые лаком, без спинок, обычные оттесанные бревна. Рядом шел парнишка, помогал идти.
— Ты это, Витя, извини, я нечаянно, — сказал он по дороге, состряпав виноватую физиономию. — Так получилось, что я тебе в шею ногой попал. А ты сковырнулся на пол.
Я пощупал шею. Надо же. Судя по боли, он попал в основание черепа. Такой удар может и убить, вообще-то. И, кажется, для меня, Ермолова Виктора, этот удар и в самом деле оказался роковым.
Тут я все понял. Точно, что тут непонятного? Это переселение душ. Я умер там, во время боя с быком и попал в чужое тело. Некоего Ермолова Виктора. А он умер тут, во время спарринга с этим Лапшиным. Я чуток напряг память и вспомнил, что моего напарника зовут Рома.
Значит, все-таки, тот удар оказался и в самом деле смертельным. Я присел на скамейку, а Рома стоял рядом. Глядел на меня коровьими глазами, ждал, что я скажу.
Меня же охватило странное безразличие. Как будто я каждый день умирал и возрождается в чужом теле. Как в кино или в какой-нибудь фантастической книжке. Ну ладно, возродился, так возродился.
Надо сейчас обдумать всю эту ситуацию. И понять, правда ли это или я меня шок и галлюцинации.
— Ладно, все в порядке, Рома, — я отмахнулся от парня. — Иди, занимайся. Я здесь буду сидеть. Не беспокойся обо мне.
